С дивана послышался визг: Додику надоело дергать Люсю за дойки, что она принимает терпеливо и покорно, принялся щекотать, она завизжала и принялась отбиваться. Он завалил ее и, задрав юбку, быстро стянул трусики. Люся не противилась, иначе парни не будут брать с собой, только хихикала и отстранялась, тогда Додик принялся снова тыкать ее пальцами под ребра.
То ли от радости, что сумели меня привязать к их компашке, то ли от огорчения, что американский лох отхватил по вшивой лотерейке такую сумму, парни надрались довольно быстро. У меня самого в голове мутилось, перед глазами то и дело плыло, а руки и ноги приятно отяжелели. Дважды появлялась Оля с предложением отсосать лишнее, я небрежно отмахивался, потом подошла и села рядом Люся, да так ловко, что моя ладонь оказалась под ее теплой задницей, а пальцы так вообще попали во влажную и горячую щель.
Я быстро расстегнул брюки, пересадил ее к себе на колени, такую послушную и улавливающую желания. Освобождение пришло неожиданно быстро, хотя после двух-трех рюмок вина я не развязываюсь, а напротив – затормаживаюсь, Люся поерзала задом и встала, чистенькая и опрятная, как медсестра. И такая же заботливая, ничего и сейчас не забыла, не давая мне испачкаться.
Из кухни донесся взрыв хохота, оттуда прибежала раскрасневшаяся Оля, уже без верха, но в шортах. Две небольшие, четко очерченные груди красиво и вызывающе подпрыгивают, вскрикнула с наигранным удивлением:
– Нас не подождали? Бессовестные…
Я развел руками, пока Люся застегивала мне молнию на джинсах.
– Увы…
– Ничего, – пригрозилась Оля, – через полчаса позабавимся вместе!..
– Сейчас начнется матч, – напомнил я.
– А со мной сыграть не хотите?
– Разве что после, – ответил я вяло. – Все-таки «Локомотив» со «Спартаком»…
– Я вас растормошу, – пригрозилась Оля. – Я вас всех растормошу.
Люся скромно улыбнулась, промолчала, такие важные вопросы должен решать мужчина. Я погладил ее по голове, пальцы ощутили ласковый шелк чистых здоровых волос. Люся подняла голову и посмотрела снизу вверх лучистыми невинными глазами.
– Ты хорошая, – сказал я, – оставишь свой телефон.
Она торопливо кивнула.
– Да-да, напишу на этой бумажке…
– Говори, – велел я, – сразу введу в мобилку.
Она посмотрела благодарными глазами. Ввести в мобилку – это намного повышает шансы, что все-таки позвоню в самом деле. Я потыкал в кнопки, ввел в память, там вообще-то не так уж и много телефонов. Тем более женских. Когда смотрю старые фильмы или читаю старые книги, даже не верится, что в самом деле были такие женщины, которые ни поцелуя до свадьбы и все такое. Теперь их затоптали, а выжили только напористые и очень деловые… по-женски деловые.
Оля посмотрела ревниво, потом бросила беглый взгляд на часы, охнула и начала торопливо собираться.
– Сейчас закончилось последнее занятие, – сообщила она. – А мне еще добираться!
– Ты же не опоздала, – возразил я.
– Опоздаю, – ответила она огорченным тоном. – Ехать далеко.
– Что за вопрос, – сказал я великодушно и достал из заднего кармана джинсов тугой бумажник. – Возьми на такси. Пусть гонит, а вот на штраф, если вдруг ГАИ остановит.
Она чмокнула меня в щеку и торопливо выбежала на площадку. Додик довольно скалил зубы, а более откровенный Пират завистливыми глазами смотрел на выглядывающие из бумажника баксы и тоскливо вздыхал.
Глава 16
Сегодня проснулся с тяжелой, как чугун, головой. Рядом заворочалась и встала совсем юная девушка, такой показалась в профиль. Да и спина совсем детская, уж не малолетку ли я затащил в постель, этого еще не хватает…
Она подошла к окну, я спросонья смотрел на ровную спину с осиной талией, голова раскалывается, перепил, спросил хриплым голосом:
– Какая погода?
– Не знаю, – ответила она, не поворачиваясь. – Такой дождь стеной, что ничего не видно!
Сверкнула молния, четко обозначив ее силуэт. Я буркнул:
– Ты чего там торчишь?
– Меня же фотографируют, – ответила она резонно. – Видел, какая вспышка?
– Еще и издевается, – простонал я. – Кончай играть в дурочку. Так я тебе и поверил…
Она повернулась, лицо удивленное.
– Не нравится? Я думала, ты, как и все… предпочитаешь дурочек.
– Предпочитаю, – согласился я, – но настоящих. А ты прикидываешься и тем самым выставляешь дураком меня.
Она улыбнулась, лицо преобразилось, стало веселым и хитреньким.
– А тебе какая разница? Главное – результат!
– Мы ж не коммунизм строим, – буркнул я. С трудом приподнялся, скривился, пережидая приступ боли. – Нельзя умных женщин использовать так же, как и… укладчиц асфальта.
Она сказала с задумчивым интересом:
– Интересно, как это вы используете укладчиц?
– Да это я так, к слову…
– Нет, ты скажи! Что за мужские тайны? Шовинист!
Я поднялся на дрожащих ногах, во рту горько, кисло и вообще мерзко, ну почему после безумно дорогих вин во рту такая гадость, потащился в ванную. В спину провожало ироническое:
– Вот так начинают все алкоголики.
– Иди ты…
– А потом идут в бомжи, – закончила она, входя за мной следом, чистенькая, свеженькая, как утренняя роза. Капли воды блестят на ее загнутых кверху ресницах, успела умыться, зараза. – А после бомжей… так и вообще! Только в мужья богатым дамочкам. Какой ни включу фильм, миллионерша подбирает бомжа, обмывает, сбривает ему бороду и одевает в чистое…
– Ну, спасибо, – буркнул я. – Обмывают покойника. И одевают в чистое. Даже бреют!
Она наблюдала, как я моюсь, сказала сочувствующе:
– Да, ты уже почти готов… А правда, что для покойников шьют костюмы с рукавами разной длины? Чтоб гробовщики не воровали?
– Не знаю, – огрызнулся я.
– Извини, – сказала она чересчур виновато, – я думала, ты уже мог поинтересоваться. Ведь у тебя печень сейчас представляешь какая? Как у гуся, которого кормят насильно!
– Прибью, – огрызнулся я. – Тебя, кстати, как зовут?
Она наморщила носик и сказала надменно:
– Я так просто не знакомлюсь с молодыми людьми. А то, что переспали в одной постели, не повод для знакомства.
– А как знакомишься?
Она сказала наставительно:
– Нас должны представить друг другу. Сначала тебя, так как ты самец… вроде бы, потом назвать мое имя. Ты должен мило улыбнуться и с легким поклоном сказать сдержанно-ликующе: «Очень приятно» или «Очень рад». Я скромно опущу длинные ресницы… ты заметил, они у меня длинные?.. мне отвечать не обязательно, разве что захочу похвастаться своим нежным музыкальным голосом. И вот с того момента считаемся представленными друг другу, сиречь – знакомыми.
Я откинулся обратно на постель.
– Как сложно… Вот почему в мире столько одиноких! Разобщенность, разобщенность… Ладно, я тебе что-то должен? Извини, в самом деле ничего не помню.
Она повернулась от окна, фигурка точеная, маленькие груди смотрятся тугими теннисными мячиками, но по лицу видно, что, несмотря на ухоженность, лет ей не меньше, чем моей маме.
– В самом деле? – переспросила она с интересом.
– Честно, – пробормотал я.
– Да, – сказала она сочувствующе. – Вот сейчас бы тебя и поймать… К примеру, сказать, что ты поклялся на мне жениться или написал на меня завещание… ведь при таком образе жизни в самом деле скоро отдашь богу душу, а тот ее переправит в ад…
Я пропищал жалобно:
– Я в самом деле обещал жениться?
Она усмехнулась.
– В самом деле. На твое счастье, мужья мне ну никак ни к чему. Хватит, трижды замуж сходила. Да и вообще я женщина без материальных и жилищных проблем, мужское плечо мне без надобности… Ладно, я пойду. Рада, что ты оклемался. Мой совет: завязывай с ресторанами. Когда тебя уже все бармены знают по имени, в этом нет ничего хорошего, а ты гордишься, ребенок!..
Я смотрел, как она быстро оделась, все на ней настолько фирменное и пошито со вкусом, что я в последний момент удержался и не предложил ей денег. Улыбнувшись, ушла, не оставив телефона. Я кое-как сполз с постели и доковылял до окна. Через некоторое время из подъезда появилась ее легкая фигурка, сразу же направилась к нашей стоянке.
Охранник почтительно поклонился, она села в «шестисотый» «мерс» и лихо вырулила на улицу. Да, подумал я, развлекается дамочка… И хорошо, что не предложил ей денег по стандартной таксе. А то можно, как говаривал лихой поручик, и по морде схлопотать…
Подошел вечер, я позвонил маме и сказал, что задержусь на работе. А если не приду ночевать, пусть не волнуется, я и здесь как-то устроюсь, все будет в порядке. Она сказала озабоченно, чтобы я держался осторожнее, мы пожелали друг другу спокойной ночи, я положил трубку. Мама понимает, что иногда я могу остаться ночевать и у девушек, но деликатно опускает эту тему, она у меня еще из той эпохи, когда об этом не говорили.
На широченном экране какая-то мексиканская муть, каналов несколько сот, но смотреть нечего, а когда-то считал, что если поставить спутниковую антенну, то наступит рай. Заглянул в Интернет, но порносайты чаще всего копируют друг друга, ничего нового, в записной книжке куча телефонов, которые не тороплюсь переносить в мобильник, не всех и упомню, у кого-то брал на улице, кто-то сунул на вечеринке, некоторые даже не припомню как попали сюда, а примечаниями не снабдил…
Долго изучал, потом вспомнил нашу простую и вечную истину, что все женщины одинаковы, набрал номер Алены, по алфавиту крайняя. После первого же звонка послышался щебечущий голос:
– Алло?..
– Это Виталий, – сказал я. – Что-то грустно… Не утешишь?
Она засмеялась:
– Извини, не могу. Меня сейчас саму утешают!.. Ой, туда больно… Это не тебе, извини…
– Это ты извини, – сказал я и набрал следующий номер. – Алиса? Привет, это Виталий. Мы с тобой познакомились в ресторане…
– И ты позвонил? – донесся сквозь шум, топот и звуки музыки голос. – Ну, ты даешь!..
– Какие планы на вечер? – спросил я, уже догадываясь, какие у нее планы. – А то заглянула бы ко мне…