77 В труде «Стратегические решения и Вооруженные силы» (М., 1995. Т. 1. С. 307) говорится, что 5-я гв. ТА имела 5 корпусов и до 1100 боевых машин. Вероятно, имеется в виду штатный состав армии и двух приданных ей танковых корпусов. Но 2-й гв. и 2-й тк к 12 июля в предыдущих боях понесли значительные потери.
78 ЦАМО РФ. Ф. 332. Оп. 4948. Д. 18. Лл. 7, 8.
79 ЦАМО РФ. Ф. 328. Оп. 4852. Д. 38. Л. 53.
80 Битва под Курском. М.: Воениздат, 1946. Кн. 1. С. 196, 197.
81 ЦАМО РФ. Ф. 29 тк. On. 1. Д. 1. Л. 8, 9.
82 В огне Курской битвы. Из воспоминаний участников. Курск, 1963. С. 298.
83 ЦАМО РФ. Ф. 332. Оп. 4948. Д. 31. Лл. 44, 44 об., 45.
84 ЦАМО РФ. Ф. 203. Оп. 2843. Д. 43. Л. 59.
85 Жадов А. С. Четыре года войны. М.: Воениздат, 1978. С. 93, 94.
86 ЦАМО РФ. Ф. 5 гв. А. Оп. 4852. Д. 33. Л. 6.
87 ЦАМО РФ. Ф. 203. Оп. 2843. Д. 421. Л. 20.
88 По данным штаба фронта, на 12.07 в частях усиления армий числилось следующее количество орудий и минометов: 38-я А – 98, 40-я А – 225, 6-я гв. А – 217 (из них 45-мм – 36), 1-я ТА – 248 (37), 7-я гв. А – 138 (20), 69-я А – 214 (12), 5-я гв. А – 94 (76-мм – 54, 122-мм – 40), 5-я гв. ТА – 216 (45-мм – 40, 76-мм – 44, 122-мм – 18, 152-мм – 18, 203-мм – 24, 120-мм минометов – 72), всего – 1451 (ЦАМО РФ. Ф. 203. Оп. 2843. Д. 316. Лл. 245–247).
89 ЦАМО РФ. Ф. 332. Оп. 4978. Д. 1. Лл. 7, 8.
90 ЦАМО РФ. Ф. 10 иптабр. On. 1. Д. 28. Лл. 7об., 8.
91 Хазанов Д.Б., Горбач В.Г. Указ. соч. С. 162.
92 Жадов А.С. Четыре года войны. М.: Воениздат, 1978. С. 97.
93 Курская битва. 1970. С. 187.
94 ЦАМО РФ. Ф. 203. Оп. 2831. Д. 22. Л. 263, 263 об.
95 ЦАМО РФ. Ф. 3415. On. 1. Д. 19. Л. 282.
Глава 4 Фронтовой контрудар 12 июля
Время контрудара перенесено – Неожиданный прорыв противником обороны 69-й армии – Обеспечить внезапность ввода в сражение танковой армии не удалось – Боевые действия в ходе фронтового контрудара. Вместо стремительного наступления танковая дуэль в неравных условиях – Что в действительности произошло на «танковом поле» 12 июля – Огромные потери танковой армии и доклад Василевского Сталину – Причины неудачи контрудара – Письмо Ротмистрова Жукову. Когда же командарм говорил правду? – Бои на флангах 5-й гв. танковой армии – Действия авиации в ходе контрудара – Немцы не заметили «величайшего» встречного танкового сражения
В 4.00 утра 12 июля 1943 года соединения 5-й гв. танковой армии получили приказ командующего о переносе атаки на 8.30, артподготовки – на 8.00. Неожиданный перенос времени атаки П.А. Ротмистров позднее объяснил следующим образом:
«В результате некоторого отхода войск фронта к исходу 11 июля условия артиллерийского обеспечения контрудара 5-й гвардейской танковой армии ухудшились, так как часть артиллерии во время выдвижения ее на огневые позиции была уничтожена танками противника. Чтобы упредить противника в наступлении западнее Прохоровки, в условиях недостатка времени для сосредоточения артиллерии я назначил начало атаки на 8 часов 30 минут 12 июля и сократил время артиллерийской подготовки контрудара с 30 до 15 минут.
Мы прекрасно понимали, что в этих условиях больших результатов от огня артиллерии ожидать нельзя. Но, учитывая, что противник добился на ряде участков обороны Воронежского фронта определенных успехов, мы спешили с началом наступления, чтобы лишить противника инициативы на прохоровском направлении»1.
Объяснение командарма звучит не слишком убедительно. Времени для сосредоточения артиллерии не хватает, а начало артподготовки переносится на полтора часа раньше. О каких успехах противника идет речь? О продвижении противника было известно накануне – 11 июля, однако время начала контрудара назначили на 10.00, а почему-то не на 4 или 5 часов утра. Во всяком случае, сам Ротмистров такое решение принять не мог. О неоднократном переносе времени перехода в атаку не упоминается в исторической литературе. Не получил он внятного объяснения и в серьезных трудах о Курской битве. Попытаемся высказать свою точку зрения по этому, на наш взгляд, важному вопросу.
С самого начала контрудар планировался на 10.00 12 июля. В связи с ухудшением обстановки на подступах к Прохоровке 11 июля представитель Ставки приказал быть в готовности атаковать противника в 21.00. Затем время готовности к контрудару перенесли на 3.00 12 июля. При этом, вероятно, рассчитывали нанести удар ночью или перед рассветом. Тем самым хотели добиться внезапности и, главное, лишить противника преимущества в дальнобойности и точности огня его более мощных танковых орудий. Однако трудности в проведении атаки в темное время (в предрассветные сумерки) на незнакомой местности, пересеченной оврагами и к тому же заминированной в ходе боев 10 и 11 июля, видимо, заставили отказаться от этого варианта. Ветераны, участники боев под Прохоровкой, на своих встречах неоднократно высказывали сожаление, что атаку не начали, как намечалось, перед рассветом – в 3 часа.
Наконец время контрудара снова было перенесено на 10.00 12 июля. Очевидно, это сделали с расчетом, что противник, как обычно, начнет атаки с рассветом. Тогда можно было бы нанести ему максимальные потери огнем с места, а уж затем нанести контрудар. Однако Ватутину стало известно, что противник ночью прорвал оборону в полосе 69-й армии и продолжает развивать наступление в северном направлении. В связи с резким изменением обстановки в план контрудара пришлось вносить серьезные коррективы, тем более что по сведениям нашей разведки соединения танкового корпуса противника, наступающие с юга, насчитывали не менее 200 танков.
В 4.00 Н.Ф. Ватутин сообщил Ротмистрову, что противник овладел с. Ржавец и мостом через р. Северский Донец (в 19 км от Прохоровки), а также пытается навести переправу и в районе с. Щолоково. Кроме того, стало известно, что противник начал переправу танков на плацдарм в излучине р. Псёл. Все яснее становился замысел противника – активными действиями танковых дивизий 3-го тк и дивизии СС «МГ» на флангах 5-й гв. ТА окружить ее основные силы в районе Прохоровки. Выжидать далее не имело смысла: угроза охвата флангов танковой армии возрастала с каждым часом. Именно поэтому командующий фронтом принял решение о переносе времени контрудара на 8.00, чтобы упредить противника.
На направление Ржавец, Прохоровка командующий фронтом приказал выдвинуть резерв танковой армии и две мбр (66 танков) с 1447-м сап (7 СУ-122 и 4 СУ-76) от 5-го гв. мк. Получив приказ по радио, заместитель Ротмистрова генерал К.Г. Труфанов (получивший до этого от Хрущева предварительное распоряжение о готовности к выдвижению) уже через 20 минут доложил, что приступил к выполнению поставленной задачи. В район Шахово выдвинулась также танковая бригада 2-го гв. тк (44 танка). Против наступающих дивизий 3-го танкового корпуса противника пришлось задействовать также 104-й гв. иптап (8 76-мм и 11 45-мм орудий). Таким образом, контрудар еще не начался, а для парирования угрозы выхода противника в тыл танковой армии пришлось выделить солидные силы – почти пятую часть от общего количества танков и САУ и два артполка. В 69-ю армию была передана и 10-я иптабр в полном составе, которая первоначально планировалась для усиления 18-го и 29-го тк. В результате Ротмистров в значительной мере лишился своего резерва, были ослаблены как первый, так и второй эшелон армии.
На фоне активности противника на флангах поведение его на направлении, где он ближе всего подошел к Прохоровке, выглядело весьма странно. В предыдущие дни немцы переходили в наступление на рассвете – в 5, самое позднее в 6 часов утра, чтобы максимально использовать полный световой день. 12 июля части дивизии «МГ» начали атаковать с плацдарма с наступлением рассвета. Танковые соединения 3-го тк генерала Брейта продолжали наступать даже ночью, что совсем нехарактерно для немцев. И только танковые дивизии СС «ЛАГ» и «ДР», непосредственно противостоящие армии Ротмистрова, утром 12 июля так и не сдвинулись с места!
А дело в том, что противник именно в районе Прохоровки ожидал появления танковых резервов русских.
Слово начальнику штаба ГА «Юг» генералу Теодору Буссе: «Мы предполагали, что резервы противника (в первую очередь танковые части) могут быть, по всей видимости, быстро выдвинуты с востока еще до соединения [9-й А и 4-й ТА].
То, что эти силы должны быть встречены и скованы в районе Прохоровки, рассматривалось нами как предпосылка для общего успеха операции2.
В связи с этим варианты действий при встрече с танковыми резервами русских у Прохоровки до начала операции неоднократно разыгрывались в ходе командно-штабных игр и на штабных тренировках. При этом Гот более всего боялся, что передовые части 4-й ТА будут в этот момент вовлечены в тяжелые бои за переправы через Псёл около Обояни и атака русских танков на его правый фланг произойдет тогда, когда мобильность танковых дивизий будет резко ограничена рекой. Из-за этого, по его мнению, ситуация могла быстро перерасти в катастрофу. Именно поэтому тд «МГ» вместо нанесения удара в направлении Прохоровки 9 июня была нацелена на форсирование реки и захват плацдарма в ее излучине. Так что в умении предвидеть развитие событий оперативному командованию противника не откажешь. Но, как говорят у нас в народе – «гладко писано в бумаге, но забыли про овраги, а по ним ходить».
Командир 3-го тк группы армий «Кемпф» генерал танковых войск Г. Брейт
С получением новых данных Хауссер решил не рисковать и уточнил задачи соединениям, с тем чтобы встретить русские танки огнем с места. После короткого совещания по телефону с начальником штаба 4-й ТА штандартенфюрером Остендорфом Хауссер согласился, что атака дивизий СС «ДР» и «ЛАГ» на Прохоровку может быть продолжена только после захвата дивизией «МГ» высоты 254.4 (2 км северо-западнее Прохоровки). Другими словами – после того, как эта дивизия выйдет в тыл основным силам армии Ротмистрова. Все последующие действия противника в течение 12 июля опровергают высказанное Ротмистровым утверждение, что контрудар оказался неожиданным для противника.