ии связи). Почти все раненые остались в строю, а орудие было восстановлено (готово к бою) в ночь на 12 июля.
Под воздействием противника 2-й и 3-й батальоны 28-го гв. вдсп отошли к Прохоровке, оставив 3-ю батарею почти без прикрытия. Мне с командного пункта дивизиона пришлось наблюдать, как командир нашего полка гвардии майор В.К. Валуев с пистолетом в руках останавливал отходивших стрелков.
<… > Учитывая удачное расположение огневых позиций дивизиона, я решил их не менять»{226}.
Вот это было опрометчивое решение. Видно, пожалел командир бойцов, не приказал оборудовать новые позиции. Немцы обычно не прощали таких ошибок.
Очевидцами прорыва танков противника во второй половине 11 июля стали А.В. Василевский и командующий 5-й гв. ТА, который вспоминал:
«Около девятнадцати часов 11 июля на мой КП прибыл маршал А.М. Василевский. Я доложил ему о боевом построении армии и задачах, поставленных корпусам и приданной артиллерии. Он одобрил мое решение и сообщил, что у него состоялся разговор с Верховным Главнокомандующим И.В. Сталиным, который поручил ему неотлучно находиться в 5-й гвардейской танковой и 5-й гвардейской общевойсковой армиях, координировать их действия в ходе сражения и оказывать необходимую помощь. <…> Маршал предложил осмотреть намеченные мною исходные районы 29-го и 18-го танковых корпусов.
Наш путь проходил через Прохоровку на Беленихино. <…> Дорога протянулась через обширные поля пожелтевшей пшеницы. За ними начинался лес, примыкавший к селу Сторожевое.
— Там, на северной опушке леса, исходные позиции двадцать девятого корпуса. Правее будет наступать восемнадцатый танковый корпус, — пояснял я А.М. Василевскому.
Он пристально всматривался в даль и прислушивался к все нарастающему гулу боя. По клубам дыма, разрывам авиабомб и снарядов угадывалась линия фронта наших общевойсковых армий. Справа, километрах в двух, показались хозяйственные постройки совхоза Комсомолец (этот совхоз был захвачен немцами накануне и находился в их тылу, вероятнее всего, П.А. Ротмистров имел в виду постройки совхоза Октябрьский. — Л.Л.).
Вдруг Василевский приказал водителю остановиться. Машина свернула на обочину и резко затормозила у запыленных придорожных кустов. Мы открыли дверцы, отошли на несколько шагов в сторону. Явно послышался рокот танковых моторов. Потом показались танки.
— Генерал! В чем дело? — резко повернувшись ко мне, с досадой в голосе спросил Александр Михайлович. — Вас же предупреждали, что о прибытии ваших танков противник не должен знать. А они средь бела дня на глазах у немцев…
Я мгновенно вскинул бинокль. Действительно, через поле, подминая созревшие хлеба, в боевом порядке шли десятки танков, на ходу стреляя из короткоствольных пушек.
— Но это, товарищ маршал, не наши танки. Немецкие.
— Так, где-то противник прорвался. Хочет упредить-нас и захватить Прохоровку.
— Этого допустить нельзя, — сказал я А.М. Василевскому и по радио дал указание генералу Кириченко немедленно выдвинуть две танковые бригады навстречу немецким танкам и остановить их продвижение»{227}.
С учетом создавшейся обстановки представитель Ставки А.М. Василевский приказал П.А. Ротмистрову к 21.00 быть в готовности к нанесению контрудара в случае дальнейшего продвижения противника.
Противник продолжал наращивать удар. Около 30 танков продолжали продвигаться вдоль железной дороги. В этот момент подразделения 23-го гв. вдсп остались без поддержки артиллерии, которая понесла потери и в связи с оставлением Октябрьского меняла огневые позиции. Его бойцам пришлось бы очень туго, если бы не помощь нашей авиации. На помощь пришли летчики 1-го шак генерал-лейтенанта В.Г. Рязанова. По свидетельству очевидца штурмовки, бойца 1-го батальона 287-го гв. сп И.С. Вахромеева, штурмовики сначала дали залп ракетами, а затем, пролетев над вражеской колонной, обрушили на нее массу противотанковых авиабомб ПТАБ. На поле, по которому двигалась к Прохоровке колонна фашистских танков, осталось около двух десятков подбитых бронированных вражеских машин. Уцелевшие немецкие танки уползали назад к совхозу Октябрьский{228}.
Одновременно противник пытался продвинуться и по левому берегу р. Псёл. В Васильевке и Андреевке оборонялись 1-й и 2-й батальоны 11-й мсбр, усиленные танками 99-й тбр и двумя батареями 1502-го иптап 2-го тк. В 17.00 11 июля эсэсовцы ворвались в Васильевку. Был подбит танк комбрига полковника Л.И. Малова, а сам он ранен и отправлен в медсанбат. «Руководство боем принял начальник штаба майор Осипов. Для восстановления положения было решено провести контратаку резервным танковым батальоном. Атака оказалась столь стремительной и дерзкой, что немцы, не оказав серьезного сопротивления, отступили»{229}. Однако в результате прорыва немцев к Петровке подразделения 99-й тбр были отсечены от основных сил корпуса и продолжали вести бой в Андреевке в полуокружении до утра следующего дня. По другим данным, бригада к исходу 11 июля была выведена из боя и сосредоточилась в с. Красное{230}.
Если суммировать цифры уничтоженных и подбитых танков в ходе боев 10 и 11 июля под Прохоровкой, указанные в донесениях и воспоминаниях ветеранов, то в дивизии «Адольф Гитлер» к 12 июля не должно было остаться ни одного боеспособного танка. Между тем в донесении штаба этой дивизии говорится, что потерь в течение 11 июля нет (как всегда, имелись в виду безвозвратные потери). Вероятнее всего, завышение числа подбитых и уничтоженных гитлеровских танков в донесениях наших частей связано с тем, что по танкам стреляли из всех видов оружия, и в случае их поражения (остановки, загорания) каждый расчет (подразделение) стремился записать это в свой актив. Кстати, немецкие танкисты, попав под огонь противотанковых средств, выстреливали из специальных устройств дымовые гранаты, чтобы под прикрытием дымовой завесы отойти в укрытие. Зачастую расчеты наших противотанковых средств, считая, что танк поражен и загорелся, переносили огонь на другую цель. А в штабах добросовестно суммировали цифры донесений. Нельзя исключить, что некоторые командиры не упускали случая, чтобы подчеркнуть успехи своего подразделения или части. Ведь с 1 июля 1943 г. действовал приказ о стимулирующих выплатах за подбитую бронетехнику врага{231}.
В отчетах наших войск почему-то фигурируют только уничтоженные автомашины с пехотой и почти не упоминаются бронетранспортеры. Очевидно, в число уничтоженных и подбитых танков входили БТРы для мотопехоты и транспортеры для подвоза боеприпасов. Так, тяжелая самоходная 150-мм гаубица «Хуммель» имела в боекомплекте всего 18 снарядов, поэтому на каждые 4 орудия полагался бронированный транспортер, на который при необходимости можно было установить гаубицу. То же самое можно сказать и об уничтоженных и подбитых «тиграх», которые зачастую путали с модернизированными танками T-IV с их длинноствольными пушками с массивным дульным тормозом.
Проблема заключалась в другом. Противотанковые мины, как правило, выводили средние и тяжелые танки противника лишь на короткий срок. Наиболее распространенными повреждениями ходовой части танка были разрыв гусеницы, реже — повреждение катков. Огонь 45-мм орудий и тем более противотанковых ружей также не мог причинить большого вреда танкам с усиленным бронированием. А поскольку поле боя чаще всего оставалось за противником, ему удавалось быстро вводить в строй поврежденные танки. В связи с этим в войска было передано распоряжение штаба фронта «о надежном расстреливании танков противника, чтобы исключить их эвакуацию и реставрирование»{232}.
В целях усиления обороны на рубеж 2 км севернее совхоза Октябрьский, южная окраина Прохоровки были выдвинуты две танковые бригады 29-го тк. Сюда же перебросили истребительно-противотанковый и реактивный минометный полки. Контратакой противник был отброшен от Лутово. Бой у совхоза Октябрьский отличался особой ожесточенностью, у его постройки несколько раз переходили из рук в руки.
Из дневного донесения тд СС «АГ» 11 июля (с 16.40 до 17.00):
«11 июля. <… > В 8.30 преодолен противотанковый ров южнее свх. Октябрьский и в 10.30 приступили к штурму северо-западной части высоты 252.2, юго-восточнее совхоза, которая в 14.10 с вводом 2 батальона танкового полка и 3/2 танко-гренадерского полка «АГ» была взята. Решительно повлияли на итоги общего наступления фланговые атаки из Ямки и огонь с высот севернее р. Псёл. Наступление на Прохоровку 11.07.43 г. в результате задержки обоих соседей (дивизий «МГ» и «ДР». — Л.Л.) было приостановлено. Фронтальное наступление на Прохоровку из-за сильных противотанковых и артиллерийских обстрелов с юго-востока и господствующей высоты 252.4 возможно лишь при больших потерях (выделено мною. — Л.Л.).
Предложения. После взятия высоты 252.4 левым соседом провести артподготовку и бомбежку Прохоровки.
Для исключения непосредственной опасности на флангах в 12.15 через лес севернее Сторожевое был введен 1 танково-гренадерский полк, в то время как основные силы дивизии еще 11 июля должны были взять высоту 245.8, свх. Сталинск (Сталинское отделение. — Л.Л.).
Усиленный разведотряд дивизии «АГ» с 10 июля ведет бой по прикрытию северного фланга дивизии южнее Андреевки.
Оживленная деятельность вражеской авиации, и прежде всего налеты штурмовиков. Умеренная деятельность наших воздушных сил. Наши бомбы упали на дивизион самоходок, есть потери.