Противник использовал примерно такую же тактику действий, что и танкисты М.Е. Катукова при отражении массированных танковых атак. Хауссер решил выдвинуть танки дивизии «АГ» вперед — к позициям своей мотопехоты (иначе она была бы смята атакой двух танковых корпусов, как это случилось с нашей пехотой на главной полосе обороны) и встретить атакующие танки Ротмистрова огнем с места.
По свидетельству участников боя с немецкой стороны, танковый полк дивизии «АГ» начал выдвижение из глубины только в 6.50 (8.50 московского времени). К этому времени атакующие танки Ротмистрова попали под огонь противотанковой артиллерии и удары авиации противника. Танковые роты противника, в том числе и 13-я с ее четырьмя танками «тигр», не перешли в атаку. Они развернулись южнее совхоза и на скатах высоты 252.2 частично за противотанковым рвом, который не доходил до дороги на Прохоровку. В глубине заняли позиции самоходные орудия противотанкового батальона дивизии, на скатах высоты 241.6 — штурмовые орудия. Возможно, командарм выдвижение танков и штурмовых орудий и принял за начало атаки немцев. Во всяком случае, он удачно обыграл этот момент для создания нужной ему картины грандиозного встречного сражения у Прохоровки.
Танковую «дуэль» нашим танкистам пришлось вести в неравных условиях. Тд «АГ», уступая другим дивизиям СС в количестве танков, по качественному состоянию бронетехники превосходила их, так как основу ее танкового парка составляли модернизированные T-IV. Эти танки, вооруженные орудиями с большой дальностью прямого выстрела, и «тигры» сравнительно легко поражали наши «тридцатьчетверки» на дистанции 1500 м, не говоря уж о легких танках Т-70. А 88-мм пушка «тигра» пробивала броню Т-34 на дистанции до 2000 м. Немаловажное значение имело и то обстоятельство, что в немецких танках использовались точные бинокулярные прицелы, а выстрел производился простым нажатием лбом спусковой прицельной планки. Это повышало точность стрельбы и давало вражеским танкистам значительное преимущество в единоборстве с нашими танками.
Наш танк Т-34 с его 76-мм орудием лишь с дистанции до 500 м мог бороться с основной боевой машиной противника — танком T-IV, так как толщина брони этого танка в зависимости от варианта модификации составляла от 50 до 80 мм. Но сразу сблизиться с немецкими танками и «взять их на абордаж», как планировали, не удалось. Что же касается «тигра» с его 100-мм броней, то опытные стрельбы показали, что «тридцатьчетверка» могла подбить его лишь в борт, да и то с минимальной дистанции. Бронебойный 76-мм снаряд мог лишь вывести из строя вооружение тяжелого танка или заклинить башню (45-мм бронебойный снаряд пушки танка Т-70 мог пробить броню «тигра» лишь на дальности 200 м и ближе). Более эффективные подкалиберные снаряды согласно инструкции входили в состав неприкосновенного запаса (по 5 штук на каждый танк), применять которые разрешалось только по тяжелым танкам начиная с дистанции 600 м и ближе. К сожалению, в танковых и артиллерийских частях танковой армии 76-мм подкалиберных снарядов 12 июля не было вообще. В этот день войсками фронта было израсходовано лишь 400 45-мм таких снарядов, что составило менее 5 % от общего числа израсходованных{284}.
Опять сошлемся на Ротмистрова, но уже не на мемуары, предназначенные для патриотического воспитания советских трудящихся, а на его письмо Жукову, написанное по свежим следам в августе 1943 года: «Командуя танковыми частями с первых дней Отечественной войны, я вынужден доложить Вам, что наши танки на сегодня потеряли свое превосходство перед танками противника в вооружении. <…> Вооружение, броня и прицельность огня у немецких танков стали гораздо выше. <…> Наличие мощного вооружения, сильной брони и хороших прицельных приспособлений у немецких танков ставит в явно невыгодное положение наши танки. Сильно снижается эффективность использования наших танков и увеличивается их выход из строя. <…> Танки Т-70 просто нельзя стало допускать к танковому бою, так как они более чем легко уничтожаются огнем немецких танков»{285}.
Автору придется еще не раз возвращаться к этому письму (см. приложение 9), в котором командарм был вынужден, в отличие от своих мемуаров, говорить об истинном положении вещей. А читатель сам сделает вывод, когда Ротмистров говорил правду. Проведенное в первые послевоенные годы исследование показало, что в результате возросшей эффективности немецких противотанковых средств{286} и танковых орудий количество сквозных пробоин брони советских танков летом 1943 года возросло по сравнению с 1942 годом с 46 до 88 %{287}.
К тому же, по свидетельству немецких источников, танки русских якобы пошли в атаку с десантом на борту и с неснятыми запасными топливными баками. Это делало их уязвимыми даже для пуль и осколков, не говоря уже о попадании бронебойного снаряда. Горящее дизельное топливо заливало танк и вызывало пожар, а иногда и взрыв в результате детонации боекомплекта. При этом немцы, как правило, не прекращали огня по танку до тех пор, пока он не загорался, даже в том случае, если танк останавливался в результате попадания в него снаряда. Это стало одной из причин высоких безвозвратных потерь советских танков.
Однако продолжим наш рассказ. К Октябрьскому танки 29-го тк вышли в 10.30, где были остановлены мощным огнем артиллерии, противотанковых орудий и танков противника. К этому же времени на подступы к совхозу вышла и пехота 127-го и 136-го гв. сп 42-й гв. сд. Таким образом, бригады корпуса за 2 часа боя прошли всего 1,5–2 километра, оставив на подступах к совхозу десятки подбитых боевых машин. К 11.00 части корпуса закрепились на достигнутом рубеже: 0,5 км севернее Октябрьского, 0,5 км северо-восточнее совхоза «Сталинское отделение», 0,5 км юго-восточнее Сторожевое. На подступах к совхозам скопилось около полутора сотен танков. В этих условиях трудно было осуществить какой-либо маневр. Тем не менее в суматохе боя под прикрытием огня танкистов, атакующих совхоз с фронта, командир 1-го батальона 32-й тбр майор П.С. Иванов направил боевые машины в обход.
Пятнадцать Т-34, прикрывшись лесопосадкой у железной дороги, в пыли и дыму от горящих машин и пожарищ на полном ходу проскочили наиболее опасные места у высот 242.5 и 241.6. Углубившись в оборону врага на 5 км, они ворвались в совхоз Комсомолец. Некоторые подразделения 53-й мсбр также сумели вслед за танками прорваться к совхозу. Очевидно, к этому времени относится упоминаемый немецкими участниками боя эпизод, когда при отходе от совхоза Октябрьский несколько танков противника в сплошном дыму двигались рядом с наступающими русскими танками. При этом немцы подбили несколько наших машин. Прорыв танкового батальона майора Иванова в глубину обороны противника, видимо, и дал повод Ротмистрову говорить о сквозной атаке. Узнав о нем, командарм решил, что в сражении наступает перелом.
В 10.45 он отдал боевое распоряжение командиру 5-го гв. мк генерал-майору Б. М. Скворцову:
«Наступление наших войск развивается успешно, на 9.30 12.07.43 г. 29 тк и 18 тк вышли на рубеж совхоз Комсомолец.
Приказываю:
Корпус, за исключением бригад (двух), выдвинутых для обеспечения левого фланга на РЫНДИНКА и РЖАВЕЦ, из занимаемого района выдвинуть за 29 тк в район ПРОХОРОВКА. Выступление немедленно.
Ориентировочно в 6.00 12.07.43 г. в районе: ПОКРОВКА, ЯКОВЛЕВО авиация обнаружила до 200 танков, выдвигающихся на восток и северо-восток»{288}.
В 11.15 командиру 2-го тк генералу А.Ф. Попову также было приказано собрать корпус в районе Сторожевое и быть в готовности к развитию успеха на запад или атаке в направлении Шахово, Рындинка. Однако немцы успели закрыть брешь в своей обороне и отсечь батальон П.С. Иванова и подразделения 53-й мсбр от основных сил корпуса.
Выдержка из донесения дивизии СС «АГ»:
«В 09.15 атака 40 танков из Ямки на совхоз Сталинское отд., 40 танков из Петровки в направлении перекрестка дорог в 1 км юго-вост. Октябрьский, атаки проводились при сильнейшей артподдержке. Танки двигались на повышенной скорости. Местный прорыв у выс. 252.2 ликвидирован танковой контратакой в 11.15. Уничтожено свыше 40 танков, частично в ближнем бою»{289}.
К месту прорыва русских танков были подтянуты дополнительные силы, в том числе и из тд «ДР». Только этим можно объяснить утверждение немецкого историка Хейнрици, что в составе тд «АГ» 12 июля имелось 10 трофейных танков Т-34{290}. А такие танки, по данным немецкого архива, были только в дивизии «ДР». Видимо, Хауссер усилил угрожаемое направление этими танками из противотанкового дивизиона этой дивизии.
Прорвавшиеся к совхозу танки атаковали с воздуха немецкие штурмовики. После огневого налета противник атаковал с нескольких направлений. Танкисты и мотострелки, умело используя имевшиеся окопы и укрытия, отбили первую атаку гитлеровцев. Это позволило им продержаться некоторое время. Попытка оказать помощь окруженным успеха не имела. Группа танков из 2-го тб капитана А.Е. Вакуленко под командой лейтенанта B.C. Паршина попыталась пройти тем же путем, что и «тридцатьчетверки» Иванова. Однако немцы устроили засаду в роще северо-восточнее совхоза, подбив несколько танков. Остальные машины под прикрытием дымовой завесы отошли к основным силам бригады. Несколько часов танкисты майора П.С. Иванова держали круговую оборону, пока не пали в неравном бою. Сам 36-летний комбат, уроженец г. Каменск Ростовской области, сгорел в танке