«Для немецких танковых соединений день 12 июля оказался чрезвычайно тяжелым, но вполне успешным, так как удалось отбить контрудар превосходящих советских танковых соединений. В дневнике боевых действий 4-й танковой армии говорится о «полном успехе, так как не только было отбито советское наступление, но и танковый корпус СС в те же дни смог добиться еще захвата местности»[668].
И далее: «Если все же сравнить немецкие и русские документы, прежде всего карты обстановки, то оказывается, что на фронте шириной три километра под Прохоровкой (между насыпью железной дороги и поймой р. Псёл) вовсе не сталкивались две полные танковые армии. С немецкой стороны здесь, по существу, вела бои одна танковая дивизия, а с советской – 18-й танковый корпус и части 29-го танкового корпуса»[669].
Если говорить только о лобовом столкновении на «танковом поле», то с К.Г. Фризером можно было бы согласиться: действительно, здесь не сталкивались ни две полные танковые армии, ни 1500, ни 1200 танков… Но в ходе контрудара произошел бой на двух участках: первый – между поймой реки и хуторами вост. железной дороги, на фронте протяженностью не менее 6–7 км; второй – на участке (иск.) Ивановский Выселок, лог Сухая Плота, в полосе до 6–7 км. Общая протяженность двух участков составила 12–14 км. В бою участвовали с немецкой стороны две танковые дивизии СС – «Лейбштандарт Адольф Гитлер» и «Дас райх», с советской – три танковых корпуса – 18, 29 (частью сил наступал за железной дорогой) и 2 гв. Ттк.
И хотя контрудар не достиг поставленной цели, противнику был нанесен такой урон, что он был вынужден отказаться от своих намерений продолжать наступление. Это главный итог танкового сражения 12 июля 1943 г. и контрудара в целом.
Общеизвестно, что одним из основных критериев степени развития оперативного искусства, тактики, мастерства командиров и штабов, подготовки войск является уровень потерь при известном соотношении сил и средств в сражении (бою). Вопрос о потерях – больной вопрос нашей историографии. Цензура не разрешала публиковать в открытой печати сведения о потерях советских войск в операциях. Почти полвека прошло после окончания войны, прежде чем была снята наконец завеса секретности с этой темы – было опубликовано статистическое исследование о потерях Вооруженных Сил СССР в войнах, боевых действиях и военных конфликтах[670]. Например, чтобы как-то объяснить и оправдать поражение в начальный период войны, военная цензура 1944 г. скрывала от народа «страшную тайну» – количество танков в Красной Армии перед гитлеровским нападением!
Открытие (правильнее будет сказать – приоткрытие) военных архивов позволило по-новому оценить некоторые события Великой Отечественной войны, а также деятельность известных военачальников. Не всем это нравится. Историков и исследователей, пытающихся на основе ставших известными документальных данных заново осмыслить те или иные события минувшей войны, зачастую обвиняют в злопыхательстве и очернительстве. Между тем ни для кого не является секретом, что слишком часто при постановке боевых задач звучало – «Любой ценой!». Эти слова не фиксировались в боевых и оперативных документах, но были нормой, существование которой не всегда вызывалось обстановкой. И попробуй командир не выполнить приказ!
Необходимо честно, используя все доступные источники, показывать потери не только противника, но и своих войск, то есть определять цену победы. Это вовсе не умаляет нашей Победы над сильным, жестоким и коварным врагом.
Попробуем разобраться, какой ценой была достигнута победа под Прохоровкой, используя все доступные данные, в том числе и немецких архивов, и соответственно оговорив допуски и противоречия. Попутно заметим, что вплоть до начала 1990-х гг. обоснованных и подтвержденных документами данных о потерях обеих сторон за весь период Прохоровского сражения, и за 12 июля в частности, так и не было опубликовано.
Прежде всего попытаемся определить потери в бронетехнике немецкой стороны. Одним из первых цифру потерь немцев за один день – 12 июля – назвал в своих мемуарах П.А. Ротмистров:
«В сражении под Прохоровкой 5-я гв. танковая армия подбила и уничтожила около 400 танков противника (из них 70 «тигров»), 88 орудий, 70 минометов, 83 пулемета, более 300 автомашин с войсками и грузами, более 3500 солдат и офицеров»[671]. Далее он эту цифру уточняет: «За весь период боев с 12 по 16 июля 1943 г. войсками 5-й гв. танковой армии во взаимодействии с общевойсковыми соединениями было уничтожено и подбито 459 танков противника». О потерях своей армии командарм умалчивает. Лишь в конце книги, говоря о работе ремонтных служб армии, отмечает: «Только в первые дни встречного танкового сражения ремонтный фонд армии составил около 420 танков, из них 112 имели незначительные повреждения, которые устранялись тут же, и машины возвращались в строй»[672]. (Позднее командарм скажет определеннее: «За первые два дня встречного танкового сражения».)
В изданной в 1984 г. книге «Стальная гвардия» Павел Алексеевич скорректировал ранее опубликованные данные: «Только за 12 июля в боях с 5-й гв. танковой армией противник лишился свыше 350 танков и потерял более 10 тысяч человек убитыми»[673]. О потерях его армии – опять ничего, лишь общие фразы: «Мы тоже потеряли немало танков, особенно легких, погибли в яростных схватках многие отважные гвардейцы». Такой подход командарма к важной информации вызывает недоумение и недоверие к приводимым им данным. Впрочем, это вовсе не вина П.А. Ротмистрова – здесь чувствуется рука военного цензора, без визы которого в то время не могла быть опубликована ни одна книга.
Опираясь на рассекреченные документы частей и соединений 5 гв. ТА, можно с большой долей уверенности говорить о цифрах потерь бронетехники в ее корпусах и бригадах в разные периоды сражения. Что же касается противника, то здесь разброс статистических данных довольно высок. За последнее десятилетие вышло в свет несколько интересных исследований. Особенно большой интерес к этой теме проявляют западные историки, в своих работах они называют различные цифры общих потерь немецких танковых соединений в период наступления на Курской дуге, в том числе потерь 2 тк СС и 3 тк за 12 июля, при этом все они ссылаются на один источник – Федеральный военный архив Германии или Национальный архив США (трофейный отдел). Вот лишь несколько примеров:
– Н. Цетерлинг и А. Франксон утверждают, что за 13 суток (с 5 по 17 июля 1943 г.) соединениями группы армий «Юг» потеряно 190 танков и штурмовых орудий, а 2 тк СС и 3 тк с 11 по 17 июля лишились 17 и 37 бронеединец соответственно;
– российский исследователь полковник Ю.В. Ильин приводит такие данные: группа армий «Юг» с 5 по 16 июля потеряла всего 175 единиц бронетехники, в том числе 161 танк и 14 штурмовых орудий, в то же время 2 тк СС за один день 12 июля – 130 танков и 23 штурмовых орудия[674];
– по данным Й. Энгельманна, из 294 танков и штурмовых орудий, которые имел 2 тк СС на вечер 11 июля, к 13 июля 1943 г. остался в строю 131 танк и боевое орудие – таким образом, потери корпуса за 12 июля составили 163 единицы бронетехники;
– немецкий ученый полковник К.Г. Фризер утверждает, что в бою 12 июля три эсэсовские дивизии потеряли безвозвратно 5 танков, а 42 танка и 12 штурмовых орудий были отправлены в долгосрочный ремонт;
– сотрудники американского исследовательского центра «The Dupuy Institute» в своем доклада 1998 г. «Kursk Operation Simulation and Validation Exercise Phase II (KOSAVE II)» утверждают, что 2 тк СС 12 июля лишился лишь 40 танков, в том числе 6 сгорело, а 34 ремонтнопригодны[675].
Подобный разброс цифр объясняется несколькими причинами. Во-первых, формой учета потерь в германской армии. Немцы относили к потерям лишь те боевые машины, которые были полностью уничтожены или захвачены противником (находящиеся на контролируемой им территории), – все остальные числились в ремонтном фонде. Поврежденная бронетехника в документах заносилась в отдельную графу: долгосрочный и краткосрочный ремонт. Исходя из этого, если учесть, что территория под Прохоровкой вплоть до середины дня 17 июля контролировалась врагом, то все подбитые машины противник смог эвакуировать и восстановить, а в отчетах указать лишь единицы уничтоженных танков и штурмовых орудий. В то же время нашу технику, оставшуюся на поле боя при отходе, враги взрывали. Отсюда и возникли смехотворные утверждения всего о 5 танках, потерянных немцами под Прохоровкой 12 июля. Кроме того, как можно считать подбитые танки, отнесенные к долгосрочному ремонту, не потерянными в сражении, если они отправлялись в Германию на длительное время, когда бои под Прохоровкой уже было завершены?
Обратимся вновь к данным, опубликованным Й. Энгельманном: во 2 тк СС на 13 июля в строю оставались 131 танк и штурмовое орудие из 422. В 3 тк армейской группы «Кемпф» на 15 июля боеспособными оставались 69 танков и штурмовых орудий из 310. Таким образом, получается, что 2 тк СС за 12 июля из имевшихся 294 танков и штурмовых орудий потерял 163 бронеединицы. Эта цифра ненамного отличается от указанной выше (158). 3 тк потерял подбитыми и сожженными 12–14 июля примерно 51–58 танков. Если предположить, что 12 июля, в день наиболее ожесточенных боев, потери составили не менее 30–35 танков и штурмовых орудий (60 %), из них безвозвратные – до 15 (50 %), тогда 2 тк СС и 3 тк потеряли за 12 июля 193 танка и штурмовых орудия. Это составляет 47 % от находившихся в строю 413 танков, в том числе 20 безвозвратно.