.
Действительно, процесс возникновения и формирования мифа длился несколько десятилетий и уходит своими конями в лето 1943 г. Однако проследить эту «технологическую цепочку» историкам долгое время не удавалось. Лишь недавно, в 2011–2012 гг., после рассекречивания в ЦАМО РФ ряда документальных фондов такая возможность появилась.
Ключевым пунктом легенды о Прохоровке стал масштаб сражения. Согласно устоявшейся в советской историографии точки зрения, 12 июля 1943 г. у станции столкнулись во встречном сражении две танковые группировки общей численностью от 1200 до 1500 бронеединиц. Как и у большинства исторических легенд, прародителями ее стали непосредственные участники тех событий. Точнее, командующий 5 гв. ТА генерал-лейтенант П.А. Ротмистров и его штаб. Именно отчетные материалы управления гвардейской армии о летних боях 1943 г., а также книги и брошюры Павла Алексеевича, вышедшие после войны, легли в ее основу. Обратимся к архивным источникам.
Первым официальным документом, в котором была указана численность немецкой бронетехники, противостоявшей 5 гв. ТА под Прохоровкой (в двух районах, где действовали ее войска), стало донесение разведывательного отдела (РО) штаба Воронежского фронта «Данные о действиях противника за 12.7.1943 г.» за подписью начальника его информационного отделения подполковника Машкова. Сведения, включенные в него, в течение всего дня боев фронтовые разведчики скрупулезно собирали путем наблюдения за полем боя, опроса пленных и личным сбором информации в подразделениях первой линии. «Противник, – указывается в донесении, – до трех полков мотопехоты, при поддержке до 250 танков танковых дивизий[722]«Адольф Гитлер», «Рейх» и «Мертвая голова» с рубежа Прелестное – Ямки и до двух мотополков с группой танков до 100 единиц с рубежа Кривцово – Казачье – перешли в наступление в общем направлении на Прохоровку, стремясь окружить и уничтожить части 69-й армии».[723] Если сравнивать эти цифры с реальными данными о наличии танков, которые были в дивизиях 2 тк СС, действовавших с рубежа Прелестное – Ямки (юго-западнее станции), и 3 тк – рубеж Кривцово – Казачье (южнее), то следует отметить: фронтовая разведка сработала успешно. Вечером 11 июля во 2 тк СС числилось в строю 297 бронеединиц (239 танков и 58 штурмовых орудий), а в трех дивизиях и 503-м отдельном тяжелом танковом батальоне 3 тк – 119 (100 танков и 19 штурмовых орудий)[724]. Хотя, как удалось установить в ходе анализа архивных источников в российских и западных архивах, непосредственно для отражения удара корпусов 5-й гв. ТА командование корпуса СС задействовало всю бронетехнику мд СС «Лейбштандарт Адольф Гитлер», «Дас райх», а из мд СС «Мертвая голова» не более 30–35 танка и штурмовых орудий из имевшихся 122. (подробнее см. табл. 21). Остальные находились в излучине р. Псёл, в полосе соседней 5 гв. армии.
Уже после окончания оборонительной операции, 24 июля 1943 г., член Военного совета фронта генерал-лейтенант Н.С. Хрущев включил данные РО в свое донесение «О танковом сражении 12 июля 1943 года в районе Прохоровки Курской области», адресованное лично И.В. Сталину[725]. Тем самым подтвердив их достоверность.
Как уже отмечалось выше, командарм П.А. Ротмистров в течение 12 июля 1943 г. ввел в бой юго-западнее станции из 18 тк (149 танков), 29 тк (199 танков и 20 сау), 2 тк (52), 2 гв. тк (94) и южнее части и соединения передового отряда армии, 2-го гв. танкового 5-й гв. механизированного корпусов (всего 148 танка и 10 сау). Следовательно, на ставшем впоследствии знаменитом «танковом поле» юго-западнее Прохоровки в этот день действовало 514 советских танков и самоходных артустановок (сау) против 210 немецких танков и штурмовых орудий, а южнее станции – 158 танков и сау против 119 танков и штурмовых орудий. Следовательно, в общей сложности в двух районах под Прохоровкой непосредственно в боевых действиях в течение дня участвовала 1001 единица бронетехники, 672 и 329 соответственно, из примерно 1100, которые противоборствующие стороны имели в строю утром 12 июля.
Однако не эти достаточно значительные цифры стали достоянием советской общественности и легли в основу истории Курской битвы и войны в целом, а иные, подготовленные командованием 5 гв. ТА на основе предположения ее командующего и ошибочных данных разведки. В «Отчете о боевых действиях 5 гв. ТА за период с 7 по 24 июля 1943 г.» (далее – «Отчет…»), утвержденном 30 сентября 1943 г. командармом П.А. Ротмистровым и первым членом Военного совета генерал-майором П.Г. Гришиным, отмечалось, что в полосе наступления основных сил армии (юго-западнее Прохоровки) «развернулось необычное, по своим масштабам, танковое сражение, в котором на узком участке фронта с обоих сторон участвовало более 1500 танков, громадное количество артиллерии всех видов и назначений, минометов и авиации»[726].
Складывалась эта цифра из следующих данных. По мнению начальника штаба армии генерал-майора В.Н. Баскакова и начальника оперативного отдела полковника М.Ф. Белозерова, которые и подписали «Отчет…», готовясь к удару на Прохоровку, немцы сосредоточили на этом направлении: с юго-запада – семь танковых и четыре пехотных дивизии, а также две танковые и одну моторизованную – с юга, которые располагали в общей сложности до 1000 танков. При этом непосредственно против 5 гв. ТА якобы действовали шесть танковых дивизий, располагавших 700–800 боевыми машинами[727].
Удивляет перечень немецких соединений, приведенных в «Отчете…», которые якобы были развернуты у станции. В группу «сосредоточенных для удара на Прохоровку» офицеры штаба 5 гв. ТА отнесли все соединения 48 тк, которые наступали на Обоянь и западнее от нее (и никогда не были под Прохоровкой), а также все три дивизии (16 мд, 17 тд и тд СС «Викинг») 24 тк генерала В. Неринга, резерв командующего ГА «Юг» генерал-фельдмаршала Э. фон Манштейна, которые в ходе операции «Цитадель» не использовались. Столь же существенные нестыковки обнаруживаются и с дивизиями, отнесенными к группе – «действовавшие непосредственно против 5 гв. ТА». Например, в документе отмечено, что мд «Великая Германия» участвовала в наступлении на станцию, хотя в действительности она действовала вдоль Обоянского шоссе, т. е. 35 км западнее Прохоровки, и никогда ее части перед фронтом 69А или 5 гв. ТА не отмечались.
Что это – непрофессионализм офицеров штаба или намеренное искажение фактов? Как свидетельствуют документы, обнаруженные мной в ЦАМО РФ, и то и другое. К работе советской тактической и оперативной разведки всегда было много нареканий. Например, одной из главных причин неудач наступления Красной Армии в юго-западном направлении советско-германского фронта в феврале – марте 1943 г. явилась слабая работа разведки. Не случайно уже 19 апреля 1943 г. И.В. Сталин подписал специальный приказ о ее укреплении и повышении эффективности работы. В ходе летних боев 1943 г. в разведорганах войск Воронежского фронта проявился ряд существенных проблем. Главными недостатками были: низкая профессиональная подготовка офицеров, поверхностный анализ и обобщение поступавшей информации, а также склонность ее руководителей к перестраховке и преувеличению силы противника. Однако по сравнению с армейскими, фронтовые разведчики работали значительно эффективнее и точнее.
Не была исключением и разведка 5 гв. ТА. Вот лишь один пример. По данным ее штаба к исходу 12 июля: «На южном участке (южнее Прохоровки. – З. В.) действуют 19 и 7 тд противника и вновь подошедшая 6 тд, всего 400–600 танков»[728]. Эти данные были продублированы в 15.35 14 июля полковником Ф.М. Белозеровым в донесении в штаб фронта[729]. Такого количества бронетехники не было не только в указанном районе, но и во всей армейской группе «Кемпф», которая действовала на всем корочанском направлении. На 6.00 14 июля в АГ «Кемпф» было всего 82 танка[730] без учета 505 оттб, численность которого колебалась от 6 до 10 «Т-6». Причем наиболее боеспособная 7 тд (в строю 40 танками) не была нацелена на Прохоровку, она действовала в направлении г. Короча, а двигавшаяся с юга к станции 19 тд располагала лишь 28 боевых машин. В полдень 13 июля 1943 г. во время переговоров с П.А. Ротмистровым Н.Ф. Ватутин выразил сомнения в правдивости этих данных: «В отношении Ваших соображений и оценки на южном участке: вряд ли противник успел сосредоточить туда такое большое количество танков, как Вы доложили»[731].
Понимая, что его штаб явно завысил данные, командарм попытался направить недовольство командующего фронтом на соседей. «На юге захваченными документами и пленными установлены две танковые и одна пехотная дивизии, – отвечает Ротмистров, – всего, я считаю, там может быть танков не свыше 300–400. Группировку танков в поселках и их число мне дала авиация, поэтому, очевидно, и получилось преувеличение танковых сил противника, если считать по данным авиации»[732]. Вот так обстояло дело с подсчетом немецкой бронетехники в советских штабах под Прохоровкой: в донесениях писали одно, а если вышестоящее командование сомневалось – говорили совсем другое, а как же было в действительности – никто не знал. Именно на этой почве, сдобренной догадками, предположениями, да и просто откровенными выдумками, и будет расти легенда о тысячах танков, столкнувшихся под Прохоровкой.
Как мне рассказывали офицеры – ветераны войны, численность вражеской бронетехники на каком-либо направлении советская сторона подсчитывала двумя способами. Во-первых, по номерам выявленных дивизий (документами, пленными, радиоперехватом): умножали их количество на штатную численность – 200 танков, а укомплектованность уже участвовавших в сражениях уменьшали на 10–15 за каждый день боя. Но в июле 1943 г. еще не было точно известно, что немцы перевели штаты танкового полка танковой дивизии из трехбатальонного состава (200 танков) на двухбатальонный (166). Как удалось выяснить, первые ориентировки по этому вопросу штаб БТ и МВ Красной Армии разослал фронтам только в августе 1943 г. Во-вторых, штабы наземных войск в основном ориентировались на авиаразведку, и уже свои цифры сверяли с ее данными, которые также нередко были ошибочными. С высоты, при задымлении и плотном огне ПВО все: и танки (стоящие, подбитые), и транспортеры с боеприпасами, и сау, казались бронетехникой. Были случаи, особенно когда линия фронта была нестабильной, советские самолеты – разведчики по ошибке залетали на свою территорию и вместе с немецкой считали и собственную технику, относя ее к вражеской. Об э