В конце августа заканчивался летний период боев, и штаб БТ и МВ КА был обязан оперативно проанализировать опыт боевой работ войск и напечатать эти материалы в военных журналах, в том числе и в «Сборнике Генштаба по изучению опыта войны» («Сборник…»). Поэтому 10 сентября 1943 г. начальник отдела по изучению и использованию опыта Отечественной войны в штабе БТ и МВ РККА полковник Г. Сапожков направляет начальнику одноименного отдела Генштаба генерал-майору П.П. Вечному для публикации две статьи, в том числе и материал «Июльская операция 5-й гвардейской танковой армии на Белгородском направлении».[737] В ее основу лег «Отчет…» генерал-майора В.Н. Баскакова, из него в статью перекочевала и цифра 1500 танков. А чуть позже, 31 октября 1943 г., генерал П.П. Вечный этот же материал и черновой вариант статьи полковника Гончарова «Танковые войска в современной оборонительной операции», в которой тоже использовались данные «Отчета…» о боях под Прохоровкой, направил заместителю начальника Военной академии бронетанковых и механизированных войск, где готовили старший командный состав танковых войск Красной Армии для использования на кафедре высших соединений[738].
Генерал-лейтенант П.П. Вечный (ЦАМО РФ)
Все перечисленные работы были напечатаны в 1944 г. Следует подчеркнуть, что при подготовке публикаций редакция «Сборника…» отнеслась к статистическим данным о численности бронетехники в бою под Прохоровкой с осторожностью. В основной статье «Танковые войска в обороне Курского плацдарма», размещенной в Выпуске 11 (март – апрель 1944 г.), не содержалось общей цифры советских и немецких танков, принимавших участие в боях 12 июля, и упоминания о «величайшем сражении». Однако именно эта работа стала важнейшим «кирпичиком» будущего мифа. В ней цифра «1500» была разбита на две части и повторены те же небылицы из «Отчета…» о действии под Прохоровкой 17 тд и еще 168 пд. В начале раздела «Боевые действия 5-й гвардейской танковой армии» указано, что к утру 12 июля немцы имели западнее станции четыре танковых и одну пехотную дивизию, в которых насчитывалось более 600 танков, в том числе «тигров» и неизвестно откуда взявшихся «фердинандов», а 5 гв. ТА располагала 793 машинами[739]. Таким образом, авторы недвусмысленно давали понять читателю, что 12 июля западнее Прохоровки (на «танковом поле») столкнулись две группировки общей численностью более 1400 бронеединиц. Со временем в открытой печати эта цифра приобрела «стройность», превратившись в 1500 танков.
И хотя «Сборники…» не поступали в широкую продажу и в публичные библиотеки, информация, подготовленная лишь для высшего командного состава армии, стала доступна более значительной аудитории – практически всем старшим офицерам и генералам. Таким образом был создан фундамент для формирования того масштабного мифа о величайшем танковом сражении, со сквозными атаками, бесчисленными таранами и терриконами подбитой и уничтоженной немецкой бронетехники, которым в послевоенные десятилетия потчевали страну советские историки и средства массовой информации.
Полковник Г.Я. Сапожков (ЦАМО РФ)
Рассчитывало ли тогда командование 5 гв. ТА на то, что эта цифра станет столь востребованной и будет использована так широко? Думаю, нет, вначале задача была сугубо утилитарная, и лишь потом, после войны, пришло осознание выгодности ситуации. Поэтому генералы, причастные к сотворению легенды, начали настойчиво ее поддерживать и популяризировать в своих книгах, статьях, выступлениях лишь с конца 1950-х. гг.
Корреспондент «Красной Звезды» майор К.И.Буковский (крайний справа) на КП 17 гв. стрелкового корпуса. Центральный фронт, сентябрь 1943 г. (РГАКФД).
Могли ли офицеры Генштаба и штаба БТ и МВ перепроверить информацию о 1500 танках и пресечь ее распространение? Да, могли, причем без особых усилий. В Генштабе в это время существовала «Группа офицеров Генштаба Красной Армии при штабах армий и фронтов», ее сотрудники контролировали выполнение приказов войсками действующей армии, выявляли случаи неправильного ведения боя и использования войск, намечавшиеся негативные тенденции и информировали об этом руководство Красной Армии специальными записками и отчетами. Эти документы не подвергались цензуре и направлялись непосредственно от офицера-составителя в три адреса: командованию армии или фронта, где он был прикреплен, руководителю группы офицеров Генштаба в войсках фронта и начальнику Генерального штаба. В начале августа 1943 г. такой отчет поступил в Москву и от майора Черник, офицера Генштаба при штабе 5 гв. ТА[740]. По объему он был больше отчета генерала В. Н Баскакова и значительно информативнее с точки зрения обобщения опыта боев. Его автор тоже дает высокую оценку действиям войск Ротмистрова и результатам боевых действий 12 июля 1943 г., но ни о каком грандиозном сражении с привлечением 1500 танков там не упомянуто. Этот материал были доступен всем сотрудникам Генштаба, в том числе и отдела генерала Вечного. Его также могли запросить и подчиненные полковника Г. Сапожкова. Но, к сожалению, в их обязанности не входило перепроверять данные, присланные из армий и фронтов. Информация из этих документов априори считалась правдивой и сразу использовалась в дальнейшей работе. Хотя другие отделы, напрямую связанные с действующей армией, часто перепроверяли донесения из войск, справедливо полагая, что в столь важном деле, как сбор информации, контроль излишним не бывает.
Я далек от мысли, что все офицеры, использовавшие материалы «Отчета…» 5 гв. ТА, знали, что данные из него не соответствуют действительности. Тем не менее отсутствие «фильтра» для отсева всякого рода непроверенной информации в отделах полковника Сапожкова и генерала Вечного снижало ценность разработок его сотрудников и явилось одной из главных причин продвижения мифа в научную среду (в академию БТ и МВ) и средства массовой информации (сначала военные, затем гражданские).
Не менее интересной оказалась и технология внедрения мифа в широкие массы. Первыми историографами и Курской битвы, и Прохоровского сражения следует считать советских военных журналистов. Уже во второй половине июля 1943 г., после срыва операции «Цитадель», в центральных газетах появились очерки и статьи на эту тему участников и очевидцев боев. Их авторы в основном описывали отдельные сражения и бои, героизм советских воинов, а также пытались обобщить некоторый опыт, полученный войсками. Особо следует остановиться на статье «Прохоровский плацдарм» (см. «Приложение. Документ 7») военного корреспондента майора К.И. Буковского[741] напечатанной 29 июля 1943 г. в «Красной Звезде». Во-первых, в ней впервые в открытой печати было рассказано о событиях у затерянной на просторах Центрального Черноземья крохотной железнодорожной станции, ставшие впоследствии символом мужества и трагизма. Во-вторых, она стала одним из важных источников распространения мифа о Прохоровке. Автор не участвовал непосредственно в этом сражении, вся изложенная им информация была почерпнута в основном из общения с командованием 5 гв. ТА, высокопоставленными политработниками и офицерами ее штаба. Поэтому главные тезисы статьи, составившие впоследствии каркас легенды о Прохоровком танковом сражении, почти в точности повторяют мысли из послевоенных книг и статей П.А. Ротмистрова и его соратников. Главные: армия сосредоточилась скрытно, враг не ожидал столь мощного удара, атака наших танкистов оказалась сквозной, сражение стало небывалым по размаху, «определившим собой провал всего июльского наступления немцев на белгородско-курском направлении». После окончания боевых действий прошло лишь две недели, только завершила свою работу комиссия Г.М. Маленкова, расследовавшая высокие потери танкистов, вероятно, поэтому еще не все аспекты мифа были отточены. Например, в статье представлены не столь фантастические цифры численности немецких танков, участвовавших в якобы лобовом столкновении 12 июля 1943 г. (всего около 400), указаны очень скромные (почти реальные) потери немцев (свыше 100 боевых машин) и главное – сражение у Прохоровки названо лишь «одним из крупнейших в этом году». Напомню, что в направленном в Москву буквально через несколько дней отчете штаба 5 гв. ТА будут указаны совершенно иные данные: в бою участвовало 700 немецких танков, потери врага поднялись от 350 до 400, а бой 12 июля стал «величайшим сражением в истории отечественной войны»[742].
Подполковник И.М.Маркин (ЦАМО РФ)
В ряде публикаций, а также на интернет-форумах часто встречается утверждение о том, что широкая советская общественность узнала о Прохоровке только через 10 лет, из книги полковника И.И. Маркина «Курская битва»[743], вышедшей в 1953 г. Однако это не совсем так. Первой работой, ставшей доступной гражданской аудитории, в которой довольно подробно излагался ход Курской битвы, в том числе и события под Прохоровкой, стала небольшая книга (можно сказать брошюра) группы военных историков Генштаба «Битва под Курском. Краткий очерк»[744], опубликованная в 1945 г. тем же Военным издательством Народного комиссариата обороны (Воениздат), который чуть позже выпустит в свет работу И.И. Маркина. Это исследование было рассчитано на широкую аудиторию и имело достаточно большой тираж. И сегодня с ним можно свободно ознакомиться не только в столичных, специализированных, но и областных публичных библиотеках России. В его основу были положены все те же материалы, подготовленные офицерами отделов по изучению и использованию опыта войны, в том числе и о действиях 5 гв. ТА в июле 1943 г. Поэтому немудрено, что сражение в районе Прохоровки оценивалось в нем как «невиданное по своему размаху», в котором участвовало 1500 танков