«Какие причины повлияли на то, что 5 гв. ТА, имея превосходство в бронетехнике, не смогла разбить противника 12 июля 1943 г.» и «Вы в своих мемуарах пишете, что противник под Прохоровкой в один день потерял 400 танков и самоходок. Эту цифру можно считать точной или она выверялась на глазок, ведь поле сражения осталось за немцами?»
На что маршал ответил примерно следующее: «Планировали одно, а в действительности произошло иначе. Во-первых, артиллерия фронта нас фактически не поддержала, немцы не дали. Тяжелый самоходно-артиллерийский полк и истребительно-противотанковая бригада, выделенные для нашего усиления не подошли. Во-вторых, два раза подряд меняли район развертывания ударных корпусов, в результате мы были вынуждены развертываться в теснине, а противник 11 июля занял удобную для обороны местность. В-третьих, наши танки уступали немецким, в армии было много легких. Поэтому остановили противника, понеся большие потери. В высоких потерях есть и моя вина как командующего. Я не настоял, времени не хватило, на том, чтобы перед переходом армии в контрудар была проведена нормальная артобработка переднего края, а при планировании использовались не только разведданные фронта, но и нам дали возможность провести разведку в полном объеме. Ведь нам говорили, что главные силы немцев действуют против армии Катукова, а оказалось иначе. В итоге мы не продвинулись вперед, не разбили корпус СС, но наметившуюся брешь надежно прикрыли.
Что касается потерь немцев, то, откровенно говоря, эта цифра сложилась в штабе нашей армии из донесений частей. А ведь на переднем крае по одному танку часто стреляют орудия нескольких частей, и, подбив его, каждый доносит как свой успех. В результате на поле стоит один уничтоженный танк, а докладывали о 3–4, а то и с десяток».
Таким образом, сразу после Курской битвы штаб Ротмистрова сочинял небылицы о Прохоровке, чтобы сгладить горечь от крупной неудачи при вводе в бой армии и стремился отвести от себя ответственность, а после войны все пошло по накатанному пути. Командарм лишь изредка подправлял: для публики – краски посочнее и фантазии помасштабнее, а для тех, кто профессионально занимался военным делом, – беседы пооткровеннее.
К моменту выхода интервью 3-й том «Истории Великой Отечественной войны» был уже сдан в печать. Таким образом, с 1964 г. сложилась запутанная ситуация. Опираясь на последние высказывания П.А. Ротмистрова, появились публикации, в которых авторы приводили цифру 1200 бронеединиц, хотя официально уже была названа «1500». Новые данные, например, приводят в статьях, направленных в адрес научной конференции, посвященной 25-й годовщине победе в Курской битве, даже непосредственными ее участниками, Маршалами Советского Союза А.М. Василевским и К.С. Москаленко[753]. Игнорировать положение, когда в официальных изданиях фигурируют две разные цифры, к концу 1960-х г. было уже трудно.
Поэтому из идеологического отдела ЦК КПСС руководству созданного в 1966 г. Института военной истории Министерства обороны СССР (ИВИ МО РФ) поступило распоряжение: принципиально ничего не меняя, каким-то образом объяснить в научном издании, что обе цифры, по сути, верны. При этом никаких дополнительных исследований проводить не предполагалось. Другими словами, мифу о Прохоровке надо было придать стройность и «осовременить». Исполнить эту непростую задачу было поручено военному историку полковнику Г.А. Колтунову[754]. В своей части рукописи книги о Курской битве, которая была им подготовлена вместе с начальником отдела института полковником Б.Г. Соловьевым, он попытался найти компромисс между устоявшейся точкой зрения (1500 танков), новой информацией (1200) и мнением тех, кто отрицал значительный масштаб сражения.
Он разделил группировку противника в 700 танков, указанную П.А. Ротмистровым, на два района. Якобы это была общая численность 2 тк СС, атаковавшего с юго-запада (до 500 танков) и 3 тк (до 200), который двигался на Прохоровку с юга. Кроме того, он ясно указал, что в составе эсэсовского корпуса было три дивизии, и отмел утверждение офицеров штаба 5 гв. ТА об участии в боях за Прохоровку 11 тд и мд «Великая Германия». Как рассказывал мне в 1999 г. Георгий Автономович, по его мнению, это могло несколько умерить пыл тех, кто считал обе версии Ротмистрова выдумкой. В то же время численность 5 гв. ТА была оставлена в пределах тех цифр, что были указаны в «Отчете…» ее штаба: 800, при этом оговорился, что до 700 – действовали на «танковом поле», а 100 – в составе отряда Труфанова, южнее станции. Кроме того, он умолчал о бригадах, направленных в полосу 5 гв. А. Это, конечно, могло вызвать недовольство бывшего командарма, но скандал разгореться не должен был, так как в конце своего объяснения, Г.А. Колтунов четко отметил: «Таким образом, юго-западнее Прохоровки с обоих сторон приняло участие в сражении до 1200 танков и самоходных (штурмовых) орудий, а южнее Прохоровки – до 300 бронеединиц. С учетом обоих районов в танковом сражении западнее и южнее Прохоровки приняло участие до 1500 бронеединиц»[755]. Причем чтобы снизить значимость двух абзацев, в которых была изложена эта точка зрения, авторы разместили их не в основном тексте, а в виде сноски.
Все это в комплексе сыграло свою роль, и с тех пор обе цифры получили официальное одобрение. Так возникла «обновленная» версия мифа о Прохоровке, которая продолжает в той или иной мере присутствовать в исследованиях и публикациях российских историков до сегодняшнего дня. Причин несколько. В конце XX в. начался естественным процессом уход от активной деятельности советских военных историков, смену же им, квалифицированным специалистам, способным воспринять все лучшее, что было создано, и двинуться вперед, подготовить сразу не удалось в связи с развалом СССР и начавшимися социальными потрясениями. Кроме того, развитие исторической науки подразумевает поиск и ввод в научный оборот новых документальных источников, работать же в архивах – дело дорогостоящее, очень трудоемкое и кропотливое, не каждому по плечу. Поэтому авторы значительной части изданий, из которых сегодня молодое поколение россиян узнает о нашем прошлом, идут по проторенной дорожке: комментируют уже опубликованные факты без должного изучения ситуации на фронтах и имеющихся материалов, подгоняя их под свое видение проблемы. Так создаются теперь уже новые легенды и мифы Огненной дуги.
Приложение
Документ 1Состав войск Красной Армии, участвовавших в боевых действиях на проховском направлении и в Прохоровском сражении
69-я армия
Командующий – генерал-лейтенант Василий Данилович Крючёнкин
(22.03.1943 г. – 4.04.1944 г.)
Член Военного совета – генерал-майор Алексей Варфаломеевич Щелаковский
(4.02.1943 г. – до конца войны)
Исполняющий обязанности начальника штаба – полковник Семен Михайлович Протас
(27.02–14.07.1943 г.)
Исполняющий обязанности начальника штаба – генерал-майор Владимир Степанович Бенский (14.7.1943 г. – октябрь 1943 г.)
Начальник оперативного отдела штаба – полковник Дионисий Николаевич Суржиц
Состав на 1 июля 1943 г.
107-я стрелковая дивизия, командир – полковник П.М. Бежко
111-я стрелковая дивизия, командир – подполковник А.И. Петрушин
183-я стрелковая дивизия, командир – генерал-майор Алексей Степанович Костицин (погиб 24.07.1943 г.)
270-я стрелковая дивизия, командир – генерал-майор И.П. Беляев
305-я стрелковая дивизия, командир – полковник А.Ф. Васильев
1661-й истребительно-противотанковый артполк
496-й минометный полк
50-й минометный батальон
225-й гв. артиллерийский полк ПВО
328-й инженерный батальон.
Состав на 10 июля 1943 г.
35-й гв. стрелковый корпус
(корпус в боях с 6 июля 1943 г.)
Командир генерал-майор Сергей Георгиевич Горячев (19.04.1943–23.06.1944 г.)
Начальник штаба – полковник Дионисий Семенович Цалай
Начальник оперативного отдела штаба – подполковник Иван Иванович Строганов
92 гв. стрелковая дивизия, командир – полковник Василий Федорович Трунин (23.04–10.08. 1943 г.)
Начальник штаба – полковник Василий Иванович Минеев
276 гв. стрелковый полк, командир – майор Михаил Егорович Симонов (17.05.1943 – 12. 11. 1944 г.)
280 гв. стрелковый полк, командир – подполковник Николай Иванович Новиков
– 1 батальон, командир – ст. лейтенант Максимихин,
– 2 батальон, командир – капитан Серов,
– 3 батальон, командир – ст. лейтенант Новожилов
282 гв. стрелковый полк, командир – подполковник Иван Игнатьевич Самойленко
(17.05. 1943 г. – 4.10. 1944 г. – ранен)
197 гв. артиллерийский полк, командир – подполковник Иван Иосифович Шаповалов (25.05. – 9.07.1943 г. – погиб в бою)
– 1-й дивизион, командир – капитан Прокопьев (погиб 9 июля 1943 г.)
– 2-й дивизион, командир – лейтенант Дятлов,
– 3-й дивизион, командир – капитан С.С. Сморж
99 гв. истребительно-противотанковый дивизион, командир – капитан Ванидзе
гв. отдельный учебный стрелковый батальон, командир – ст. лейтенант Алексей Маркович Туманский
106 гв. отдельный саперный батальон, командир Мамикон Мартынович Арустамов
175 гв. отдельный батальон связи
101 отдельный медико-санитарный батальон
96 гв. разведывательная рота
97 гв. отдельная рота химической защиты
798 (100) автотранспортная рота
672 (94) полевая хлебопекарня
701 (93) дивизионный ветеринарный лазарет
2216 полевая почтовая станция
609 полевая касса Госбанка
93 гв. стрелковая дивизия, командир – генерал-майор Владимир Васильевич Тихомиров