…За несколько часов П.Ф. Лагутину с большим трудом удалось сосредоточить части для контрудара, и в 10 часов 8 июля он начал артиллерийскую и авиационную подготовку. Однако наши удары по флангам 4-й танковой армии не дали желаемого результата, и мы, не достигнув Красной Поляны, были остановлены сильной группировкой противника: танками, авиацией и артиллерией. Чтобы избежать ненужных потерь, командующий фронтом приказал закрепиться на достигнутых рубежах. Мне он сказал укоризненно:
– Что же твой хваленый Лагутин задачу не выполнил?..
– Товарищ командующий, противник силен. Он сам это понимал и закончил более мягко:
– Да… Не наступайте, но противника сдерживайте, чтобы он не мог от вас оттянуть танковые части…»[143]
Если подходить строго формально, то контрудар не дал реальных результатов – развернуть хотя бы часть сил неприятеля с обоянского направления на прохоровское, как рассчитывал Н.Ф. Ватутин, не удалось. Рубежи здесь смогли отстоять лишь благодаря умелым действиям М.Е. Катукова и мужеству его войск. В условиях жесткого дефицита сил и средств он смог выстроить сбалансированную систему. Однако, когда знакомишься с немецкими документами, ситуация видится по-иному.
Как известно, контрудар – это один из приемов удержания обороны, который помогает обороняющимся не разгромить врага (это очень большая удача), а сорвать его планы – в первую очередь распылить ударную группировку противника по фронту и тем самым не допустить концентрации войск на узком участке для прорыва рубежей и движения его вперед.
Исходя из этого, можно ли считать неудачным контрудар, даже в том виде, как он прошел, если немцы не только не добились поставленной задачи – провести оперативное окружение и разгром на смежных флангах 48 и 2 тк СС, но и оставил уже отвоеванную с большим трудом территорию, отойдя на исходные позиции под угрозой прорыва в тыл советских танковых корпусов? Именно это был вынужден сделать 2 тк СС. Поздно вечером 8 июля его командование отвело боевые группы дивизий «Лейбштандарт Адольф Гитлер» и «Рейх» из района хутора Веселый, Рыльский, села Малые Маячки, Грязное на прежнюю линию.
Кроме того, атаки советских танковых соединений имели и более значительные последствия. Они заставили пересмотреть ближайшие планы не только Хауссера, но и Гота. В 14.35 2 тк СС из штаба армии получил приказ-задачу на 9 июля. Она была сформулирована следующим образом:
«2 тк СС уничтожает танковые силы врага между ручьем по обе стороны Грязного и участком Салотинки.
(подчеркнул. – З. В.).После чего корпус готовится наступать южнее участка Псёла правым флангом через Прохоровку, для взятия охватом возвышенности восточнее Обояни
48 тк прорывается севернее участка Салотинки до Псёла на участке Ильинский – Шипы, прикрывая северный фланг, с тем чтобы воспрепятствовать уходу неприятеля, стоящего перед фронтом 2 тк СС, на Обоянь. Необходимо подготовить переход через Псёл»[144].
Этот приказ вырабатывался и писался в то время, когда еще не было известно о начале контрудара. А уже, после того как эта информация дошла до штаба армии, в 21.20 тот же корпус получил новый приказ:
«3) 2 тк СС уничтожит врага в районе северо-восточнее Берегового и овладеет восточным берегом Солотинки по обеим сторонам Кочетовки. Для этого сосредоточить все силы, имеющиеся на 9.7., против наступающего со стороны Прохоровки неприятеля корпус остается 9.7 в обороне.
(подчеркнул. – З. В.). Дивизион штурмовых орудий дивизии СС «Мертвая голова» остается в подчинении 167-й пд.Затем корпус готовится 10.7. выступить в направлении Прохоровки
4) 48 тк наносит удар сильным правым флангом по обеим сторонам дороги Яковлево – Обоянь на север, отбрасывает противостоящие ему танковые силы неприятеля к Псёлу и овладевает грядой высот между Кочетовкой и севернее Новоселовки. Затем корпус держит себя в готовности разгромить путем охвата стоящий на западном берегу Пены 6 гвардейский танковый корпус. Продвижению через Пену на восток надлежит воспрепятствовать»[145].
Казалось бы, формулировки остались прежние, но из второго документа ушел важный момент. Явно ситуация изменилась, поэтому амбициозные планы в отношении захвата «возвышенностей восточнее Обояни», к которым корпус СС ранее должен был прорываться основными силами, ушли на второй план. Появилась главная задача: сосредоточить все усилия на Прохоровке, именно сюда, как и предполагалось, русские подвели свои крупные подвижные резервы. Но войска Гота, которые должны были участвовать в давно запланированном сражении, оказались в тяжелым положении, потери их бронетехники на искусно выстроенных русскими рубежах оказались столь значительными, что командование 4ТА было вынуждено теперь ставить более скромные задачи – целым корпусом наносить удар на Прохоровку. Причем принципиальное решение о развороте всего 2 тк СС в направлении станции было принято именно 8 июля под воздействием ударов танковых корпусов.
Вечером в штаб фронта начала поступать обнадеживающая развединформация. В боевом донесении штаба 48 ск № 3 от 8 июля на 19.00 отмечается: «…Со второй половины дня противник начал производить окопные работы в районе высоты 258.2»[146].
В это же время зафиксировано возведение проволочных заграждений в районе Нечаевка, Лучки. Эти сообщения можно истолковать двояко: и как свидетельство того, что враг выдыхается, и как показатель пристального внимания и беспокойства штаба 4ТА за свои фланги, их инженерное укрепление. Ведь основные силы 4ТА были сосредоточены на обоянском направлении. При прорыве к Курску и возможном окружении наших войск необходимо было создавать крепкую оборону на внешнем фронте окружения. Вот противник заблаговременно и беспокоился об этом, одновременно страхуя себя от повторных, хоть и не вполне организованных, но сильных контрударов.
Тем не менее сам Н.Ф. Ватутин был достаточно критично настроен в оценке контрудара. В ходе переговоров с комкорами он справедливо отмечал:
«Сегодня, ввиду целого ряда ошибок допущенных корпусами, мой замысел осуществлен не был. Однако даже небольшое выдвижение корпусов заставило противника приковать часть сил на этом направлении. Лишь невыполнение замысла позволило противнику во второй половине дня снова обрушить весь удар на Катукова. Вследствие этого противнику удалось получить небольшой успех и продвинуться до Кочетовка – Верхопенье. С другой стороны, на участке Шумилова, несмотря на огромные потери, противнику удалось овладеть Мелехово. На этом направлении противник стремился от Мелехово наступать на север. Это создает для нас крайне неблагоприятную обстановку»[147].
С выходом эсэсовских частей непосредственно на прохоровское направление начала просматриваться и другая цель командующего ГА «Юг» – ударом встык 6 гв. и 69А (излюбленный и достаточно отработанный прием немцев) не только выйти к Обояни, но и нанести удар с Прохоровского направления навстречу АГ «Кемпф». Это группа с первого дня операции «Цитадель» пыталась ударом из района Белгорода прорвать оборону на стыке 7 гв. А генерал-майора М.С. Шумилова и 69А генерал-лейтенанта В.Д. Крючёнкина в направлении Мелеховом. Таким образом, фельдмаршал Манштейн стремился сомкнуть стальные клинья 2 тк СС и АГ «Кемпф» вокруг 48 ск 69А. Однако шанс реализовать этот замысел у противника появится чуть позже, начиная с 11 июля, а пока группа армий «Юг» вынуждена была буквально прогрызать оборону 6-й и 7-й гв. армий.
С утра 8 июля развернулись ожесточенные бои в полосе 92 гв. и 94 гв. сд 7 гв. А. Сосредоточив на трех-четырехкилометровом участке более 100 танков, противник нанес удар в направлении Ближняя Игуменка, Севрюково с целью овладеть Мелехово. После нескольких атак в 19.00 ему это частично удалось, однако дальнейшее продвижение войск Кемпфа на этом участке было приостановлено. Советские артиллеристы и саперы знали свое дело. Еще 7 июля в дневнике одного из представителей Верховного командования вермахта появилась запись: «…Наши потери в танках из-за мин значительны, прежде всего у армейской группы «Кемпф»[148].
Согласно плану операции «Цитадель», немцы на четвертый день должны были выйти к Курску. Однако этот замысел был сорван упорной обороной советских войск. 6 июля противник сумел овладеть лишь вторым рубежом обороны в районе Яковлево, но продолжал развивать наступление на Обоянь – вдоль шоссейной дороги и в направлении излучины р. Псёл. Если учесть, что основную надежду командование Воронежского фронта возлагало на первые три рубежа обороны (из-за их особой укрепленности), то и это продвижение немцев можно считать довольно быстрым. Что же позволило противнику действовать так успешно? Попробуем разобраться хотя бы в основных причинах.
Основным средством борьбы при проведении операции «Цитадель» немцы выбрали танки. С первых дней наступления командование ГА «Юг» сумело создать в тактической зоне обороны 6-й гв. армии более чем шестикратное превосходство в бронетехнике. Атаки танковых соединений четко увязывались с действиями авиации. Все это позволило нанести вначале очень сильный удар. Ни до ни после Курской битвы такого массированного применения бронетанковой техники вермахтом, притом на довольно узком участке, не было. Достаточно прочной оказалась и наша оборона. Мощи танкового тарана 4ТА хватило на прорыв лишь двух полос обороны и на выход к третьей, а дальше возникли трудности. Какими бы совершенными ни были полосы укреплений, основа обороны – люди. И то, что командование вермахта на четвертый день боев начало осознавать безнадежность дальнейшего проведения операции «Цитадель», объясняется упорным сопротивлением и мужественными действиями бойцов и офицеров.