– Прошли те золотые денечки, когда люди сметали вообще все, только бы «старинное», – раздался вздох в трубке. – Вот если бы вы, Саша, достали для меня кого-то известного, я бы взял на реализацию. Этот рынок стабилен.
Александра пообещала постараться. Следующим провалом был визит к коллекционеру, недавно купившему при ее посредничестве полотно русской пейзажной школы девятнадцатого века. Этот покупатель относился к тому типу коллекционеров, которые сами придумывают истории своим сокровищам, сильно преувеличивая их ценность, а когда сталкиваются лицом к лицу с действительностью, считают себя обманутыми.
– Я ведь предупреждала вас, что это не Шишкин, а его современник, подражатель, – устало повторяла Александра, которая ради неприятного разговора пересекла пол-Москвы. – Неизвестный автор. И цена была соответственная. Вас никто не обманывал.
Но коллекционер, внезапно обнаруживший, что он надул сам себя, а не продавца, приобретя «Шишкина» за сравнительно небольшую сумму, был безутешен. Уходя от него, Александра не сомневалась, что обращаться к ее услугам этот мечтатель больше не будет.
…Мокрый снег, косо летевший с низкого рыхлого неба, заставлял ее щуриться и опускать голову, поэтому она не заметила, как прошла нужную автобусную остановку. Обнаружив свою оплошность, художница резко развернулась и столкнулась с каким-то прохожим так сильно, что едва не упала. Мужчина подхватил ее под локти, когда она поскользнулась на обледеневшей мостовой. Александра, бормоча извинения, подняла голову и остолбенела.
Тот самый человек, который вчера толкнул ее на крыльце у Кадаверов! Художница обладала абсолютной физиономической памятью, и хотя в простом лице этого прохожего не было ничего особенного, она сразу узнала его.
– Вы? – только и смогла сказать Александра.
Мужчина явно смутился. Так как он ничего не отвечал, художница, немного придя в себя, продолжала:
– Это с вами я вчера столкнулась в Измайлово! Помните?
– Да, – коротко бросил тот.
Мужчина был без шапки, в его коротко остриженных волосах неопределенного мышиного цвета то и дело застревали хлопья мокрого снега. Снег тут же таял, и незнакомец часто проводил по макушке ладонью. Теперь он принял невозмутимый вид. Александра недоуменно смотрела на него, прикидывая, какова вероятность дважды столкнуться в буквальном смысле с одним и тем же человеком в разных районах Москвы.
– Очень странно, – сказала она наконец. – Такое совпадение!
Мужчина простуженно засопел. Александра собиралась уже было извиниться и пойти к остановке, но незнакомец внезапно схватил ее за рукав куртки и хрипло произнес:
– Это не совпадение. Я за вами шел.
Он так и держал ее за рукав, словно опасаясь, что Александра сбежит. Но художница не смогла бы сейчас не только бежать, даже идти. Это признание выбило почву у нее из-под ног. Она едва сумела пробормотать:
– Зачем?
Мужчина просто ответил:
– Клавдия велела.
Странно, но после этого признания на Александру снизошел покой. Она поняла, что в глубине души ждала от ассистентки медиума какого-то подвоха. Но Клавдия была так навязчиво любезна, так искала ее дружбы, что художница ничем не могла оправдать свою неприязнь. Теперь ее подозрения оправдались.
Она дернула рукав и освободилась. Незнакомец больше не пытался ее удержать. Александра смотрела ему прямо в лицо, без стеснения, а он позволял себя разглядывать, без возражений. «Совершенно заурядное лицо, – фиксировала про себя художница. – Лицо толпы. Глаза маленькие, серые. Волосы серо-русые. Нос картошкой…»
Незнакомец снова заговорил:
– Позавчера она дала мне ваш адрес, телефон и велела следовать по пятам. Я слежу за вами с понедельника.
– Зачем? – Александра понимала, что лгать этому человеку никакого смысла нет, скорее всего. Но трудно было поверить, что кому-то понадобилось следить за каждым ее шагом.
– Они всегда так делают, чтобы узнать о клиенте побольше, а потом на сеансе его ошеломить, – пояснил мужчина. – И сами подсматривают, подслушивают, а если сложный случай с преследованием, подсылают меня. И меня никогда никто не замечал. Вы – первая.
Эти слова он произнес с некоторым уважением. Александра кивнула:
– Так я и знала! Леонид – не медиум?
– Я этого не говорил, – пренебрежительно бросил мужчина. – Кое-что он может. Иногда на него находит, и он говорит верные вещи. Но денег так не заработаешь, тут нужна регулярность, а Леонид… Больной человек. Настоящий медиум – это я! Мы работаем втроем, но на меня никто никогда не обращает внимания.
Он произнес последние слова без обиды и даже с удовлетворением, как показалось Александре. «А может быть, это просто сумасшедший? – внезапно подумала художница. – Трется возле Кадаверов, что-то узнал про меня… Он не похож на медиума. Вот Леонид – да, там сразу что-то чувствуется».
– Клавдия и Леонид умеют эффектно себя подать, – усмехнулся мужчина, будто прочитав ее мысли. – А я ни на кого впечатления не произвожу, что и хорошо! Они – яркая блесна, я – незаметный крючок. Попробуйте вспомнить мое лицо. Ничего не выйдет. Я могу целый час стоять рядом, а вы меня не заметите.
Александра не выдержала и спросила уже с нескрываемым раздражением:
– Так что вам нужно от меня?
– Мне-то ничего, – хладнокровно ответил тот, словно не замечая ее возмущения. – А вот им что-то нужно, имейте в виду. И они изо всех сил пытаются вас впечатлить. Помните, вчера у вас отменились две назначенные встречи с новыми клиентами? И Леонид якобы мистическим образом об этом узнал?
Художница смотрела на него, не в силах вымолвить ни слова. У нее было чувство, что она видит сон.
– Никакой мистики, это моя работа, – не без гордости заявил мужчина. – Обе встречи назначил вам я! А когда отменил, освободил время для Кадаверов. И этот дешевый цирк произвел на вас большое впечатление, ведь так? Я могу много таких историй рассказать.
– Не стоит! – резко ответила она, придя в себя. – Наверное, надо сказать вам спасибо, что предупредили…
Тот покачал головой:
– Я не собирался вас предупреждать, но раз так получилось, что вы меня спалили… Может, это знак судьбы, что пора с ними завязывать. Буду работать один.
– Не ходите за мной больше! – Александра развернулась и, передумав ехать на автобусе, стала спускаться в подземный переход.
В спину ей прилетели слова:
– Да теперь и смысла нет! Я же раскрыл все карты!
Настоящую злость она ощутила уже в вагоне поезда, мчавшегося в тоннеле метро. До этого ее чувства были словно скомканы, преобладало изумление. «Все хуже, чем я думала, там целая шайка. – Александра смотрела на свое отражение в темном окне. Собственное лицо вдруг показалось ей чужим. – И этого надо было ожидать. А что они мне напели?! За стеной случится что-то очень плохое! Обо мне думает какой-то мужчина, в доме среди деревьев! Положите руку на стеклянный шар и не сопротивляйтесь! Шар наверняка в интернете купили! Изделие Кункеля семнадцатого века! Ну, Марина сразу разберется!»
Вспомнив о подруге, художница забеспокоилась еще больше. Выйдя на нужной станции и поднявшись наверх, она снова сделала попытку дозвониться. Телефон не отвечал, хотя на этот раз отключен не был. Вероятно, тревожиться не стоило: Марина часто ставила телефон на беззвучный режим, когда была на экспертизе или на торгах. У собирателей старинных пластиков имелись свои площадки, о которых непосвященные ничего не знали. Само определение «старинный пластик» у большинства людей вызывало удивление и смех.
И все же Александра испытывала мучительное волнение при мысли, что ее лучшая подруга отправится в логово Кадаверов. «Марина убеждена, что они рядовые жулики, торгующие уксусом, но тут может быть что-то посерьезней уксуса, раз они подсылают человека следить за клиентами! И почему я не спросила, как его зовут, не взяла телефона? – корила себя художница, направляясь к дому, где жил последний на сегодня клиент. – Он явно готов был говорить, а любит этих Кадаверов как собака палку!»
…Дверь открыла женщина средних лет, которую Александра видела впервые. Коллекционер, пригласивший ее посмотреть картину, насчет которой сомневался, жил одиноко и замкнуто.
– Вам что нужно? – нелюбезно спросила женщина. Она смотрела на гостью исподлобья и была неуловимо похожа на клиента Александры.
Художница назвалась, сообщила, к кому пришла и зачем, и получила короткий ответ:
– Он в больнице. Инсульт.
Тяжелая дверь с грохотом закрылась. У Александры появилось чувство, что ей надавали пощечин. Тяжелых дней в ее жизни было немало, но чтобы неудачи сыпались буквально со всех сторон – такого она припомнить не могла. И сейчас художница особенно остро ощущала свое одиночество, одиночество среди множества людей. Александра никогда не тяготилась тем, что живет одна, напротив, ей была дорога независимость. Два неудачных брака (первый кончился разводом, второй – смертью супруга-художника от алкоголизма) научили ее простой истине, что не стоит слишком полагаться на другого человека в поисках счастья. Она была одна и не жалела об этом. Но в такие дни, как сегодня, ее раскаленной иглой пронзало ощущение собственной беззащитности.
«Каждый может предложить какую-нибудь подозрительную схему, как Кожемякин или Игорь с Эвелиной. – Художница медленно шла к метро. К вечеру распогодилось, тучи покидали небо над центром Москвы, порывы холодного ветра постепенно утихали. – Каждый может устроить истерику ни о чем, как этот блаженный с лже-Шишкиным. Могут захлопнуть дверь перед носом. Или просто толкнуть, как этот сообщник Кадаверов. И никто, никто не заступится. Стас за меня порвет пополам, но он сейчас далеко. Марина всегда выслушает и даст хороший совет, но она и сама одна. А если… Если я, как часто бывало, упускаю хороший шанс из-за лишней щепетильности?»
Александра почувствовала вдруг, что очень устала. Зайдя в кафе, она уселась за столик, заказала чайник чаю и достала телефон. На этот раз подруга ответила.