– Привет, – раздался глубокий грудной голос, тронутый простудной хрипотцой. – Я за рулем. Угадай, куда еду!
– Неужели к… – У художницы сжалось сердце. Только в этот миг она поняла, как сильно переживала за подругу. – К Кадаверам?
–Точно,– подтвердила Марина.– Час назад мадам Уксус позвонила и сказала, что случайно освободилось время, они готовы меня принять.
– Слушай, я должна тебя предупредить! – Александра поежилась, несмотря на то что в кафе было очень тепло, почти жарко. – Это может быть опасно. Ты ведь знаешь Стаса, моего бывшего соседа?
В трубке раздалось громкое красноречивое фырканье. Марина и Стас виделись всего однажды, еще в старой мастерской Александры, и оба произвели друг на друга негативное впечатление. Скульптору не нравились женщины того типа, который ярко представляла Марина: крупные, сильные, властные. Его привлекали хрупкие безвольные феи, случайные гостьи художественных мастерских. Марина, со своей стороны, не оценила брутальной внешности скульптора. Его мощная фигура, внушительный рост, буйные кудри и шрам поперек лба вызвали у нее брезгливую гримасу. «Тебя послушать, он хороший парень, – говорила она потом Александре. – А на мой взгляд, типичный уголовник и алкаш!» «Ишь, фыфря какая у тебя в подружках! – высказался, со своей стороны, Стас. – О чем ты с ней вообще говорить-то можешь? У нее же на макушке башня с шиньоном, как у моей школьной директрисы!»
– Ну так вот, он сейчас работает на одном кладбище… – продолжала Александра.
– О? – заинтересовалась Марина.
– И звонил мне сегодня, видел там этих Кадаверов. Они вели себя странно. Пристраивались к разным похоронам, никак не связанным между собой. Стояли в толпе, явно собирали информацию. Ты понимаешь, какой эффект можно произвести, если потом явиться перед родственниками покойного якобы случайно и начать выдавать факты, якобы увиденные в магическом шаре?!
– Звучит убедительно, – после паузы ответила Алешина. – Да, теоретически эти жулики могли придумать такую схему.
– Они ее вовсю применяют! – выпалила Александра, не в силах больше сдерживаться. – Сегодня я встретила человека, который работает на них! Он следил за мной по поручению Клавдии! Сам признался!
– Та-ак, – протянула подруга изменившимся голосом. – Становится все интереснее. Что им нужно?! У тебя даже квартиры собственной нет! Раз они все разнюхивают, стало быть, знают и о твоих печальных финансовых делах?
– Я думаю, что они вытянули всю информацию из Игоря Горбылева, – мрачно заметила Александра. – А Игорь знает много чего. О моих финансовых делах в том числе.
– По-прежнему непонятно, что их может связывать с Игорем, – заявила Алешина.
Александра промолчала. Утаив от подруги историю болезни аукциониста, она лишилась возможности обсудить волнующий ее вопрос: каким образом Леонид «увидел» опухоль, о которой не знал никто? «Значит, все-таки есть у него способности, и тот мужик, который толкнул меня, не отрицал этого! И значит… Я угодила в мир без ориентиров, где может случиться все что угодно!»
– И еще, – продолжала подруга, – странно, что Кадаверы оказались сегодня именно на том кладбище, где работает твой амбал со шрамом. В Москве десятки кладбищ. В совпадения я верю слабо, ты же знаешь.
Александра продолжала хранить молчание. Она вспоминала комнату Юлии Петровны, карты с рунами, разложенные на полинявшей желтой скатерти, серебряный значок с руной Рок на алом лакированном ногте указательного пальца Клавдии.
– Ты слышишь меня? – забеспокоилась Марина.
– Да, – как во сне ответила Александра. – Я тоже не слишком верю в совпадения. Тут одно из двух: или ложь, или мистика. Не ездила бы ты к ним, а?
В трубке раздался негромкий смех.
– Я заинтригована, понимаешь? Ты не представляешь, какой однообразной может быть жизнь химика-аналитика! Да я почти уже на месте, кстати!
– Марина, послушай…
Подруга оборвала ее тоном, не терпящим возражений:
–Нет, ты меня послушай! Для меня это интересное приключение с неизвестным исходом. Я хочу увидеть шар из золотого рубина. Даже если он с рынка или из интернет-магазина. Все, я подъезжаю. Не звони, хорошо? Сама позвоню.
С этими словами она отключилась. Александра залпом выпила чашку еле теплого чая, налила вторую. За витринным окном кафе в сторону метро тек вечерний поток прохожих. Наступал час пик. К тому же ясная безветренная погода многих выманила на прогулку по центру. Кафе быстро наполнялось, за столик к Александре, бегло спросив разрешения, присела пара, юноша и девушка. Они громко говорили, смеялись, моментально забыв о присутствии третьего лица. Художница почувствовала себя невидимкой, и это было неприятно. Оставив под чайником деньги, она накинула куртку и поторопилась выйти из кафе.
Тучи ушли, ветер утих. В небе виднелся эмалевый серп луны, словно нашитый на лоснящийся зеленоватый шелк. Александра медленно шла по улице, без всякой цели, припоминая возможные дела, которыми она могла бы заняться этим вечером. Но дел не было. Перебирая в памяти последние дни, недели, месяцы, художница должна была признать, что ее преследовали неудачи или попадалась какая-то мелочовка, вроде реставрации натюрморта неизвестного автора. Домой возвращаться не хотелось, да она и не думала о съемной мастерской как о доме.
Одиночество. Александра всегда чувствовала себя уютно, идя по московским улицам в сумерках, мимо освещенных окон и витрин, чувствуя себя лишь свидетелем чужой жизни. Она как будто смотрела кино, не участвуя в нем, листала роман, не будучи его героиней. Сумерки в Москве, особенно весенние, полны очарования, тревожного, зыбкого. Александра шла среди текучих огней, торопливых теней, смешанных запахов кофе, горячей выпечки, проснувшейся сырой земли на бульварах. И все казалось сном: не было ни прошлого, о котором стоит сожалеть, ни будущего, которого нужно опасаться. Не было даже настоящего – был только один миг, тот, что она проживала сейчас. И это дарило ощущение невесомости.
Но этим вечером эйфория не наступала. Художница едва замечала, по каким улицам идет, в какие переулки сворачивает. Она была поглощена тревожными мыслями. «Все время мелкая возня, борьба за копейку… Жизнь одним днем. А когда же будет что-то настоящее? Мне некого винить, только саму себя. Старый хороший знакомый сделал отличное предложение, а я взяла время подумать. Неужели я правда боюсь Мусахова? Это глупо. Нелепо! Да, он не ангел, но кто без греха?! Я, что ли?!»
Ей вспомнились утренние обличения Стаса по телефону, и она больно прикусила нижнюю губу. Достала телефон, быстро нашла номер.
– Иван Константинович? – спросила она, услышав знакомый густой голос. – Я обдумала ваше вчерашнее предложение. Если оно еще актуально, я согласна.
– Саша, деточка, не могу передать, как ты меня порадовала, – живо отозвался торговец картинами. – Можешь заглянуть ко мне прямо сейчас? Сразу бы и начала работать!
Александра пообещала прибыть через полчаса. Она сунула замолчавший телефон в карман куртки и быстро пошла к метро. Теперь у нее была цель, а существовать без цели, живя одним днем, художница больше не хотела. Столкновение со шпионом Кадаверов, оставшимся безымянным, словно пробудило ее. «Моя жизнь всегда была слишком похожа на сон, – думала она, спускаясь в метро. – Пора проснуться!»
Торговец картинами обнял ее, едва она переступила порог магазина. Мусахов поджидал гостью, подтащив кресло ближе к входу и наблюдая за переулком через стеклянную дверь.
– Деточка, – с неподдельной нежностью произнес он, отстраняясь и рассматривая смущенную гостью, словно не узнавая ее после долгой разлуки. – Мне давно надо было тебе это предложить! Больно смотреть, как ты бьешься в одиночку, в нашем-то волчьем мире!
Александра растроганно улыбнулась:
– Иван Константинович… Я только надеюсь, что смогу быть полезной!
– Будешь, будешь! – с ласковой усмешкой произнес тот, беря художницу за локоть и провожая в глубь магазина. – И прямо сегодня! Присядь, дорогая!
Мусахов бережно усадил Александру на кожаный потертый диван, очень хорошо ей знакомый. Подволакивая больные ноги, торговец отправился за прилавок и с коротким стоном извлек из-под него прямоугольный плоский пакет. Не приходилось сомневаться, что внутри находится картина.
– Вот, деточка. – Мусахов подвинул пакет ближе к краю прилавка. – Твое первое задание.
Александра встала, подошла и склонилась над пакетом.
– Это?.. – спросила она, не решаясь продолжать.
– Это надо будет отвезти одному человеку. – Мусахов снова нырнул под прилавок и появился с новой добычей – бутылкой коньяка и бокалом. Совершенно трезвым Александра его никогда не видела, так что торговец картинами был похож на Дюма-отца не только внешне. – Все уже оплачено, нужно только доставить. Сейчас даже за руль сесть не могу, голова кружится. А курьерам я не доверяю.
– Конечно, отвезу. – Художница оглядела пакет из коричневой крафтовой бумаги. Никаких надписей. – Когда и куда?
– Сегодня, – просто ответил Мусахов. – Сейчас. Адрес я дам. Это гостиница, как я понял.
– Хорошо. – Александра взглянула на часы, висевшие над входом в подсобное помещение. – Не поздновато? Скоро семь.
– Все в порядке, – успокоил ее торговец картинами. – Клиент ждет не дождется.
Его желтовато-карие глаза с непонятной пристальностью глядели на нее из-под припухших век. Казалось, Мусахов собирается добавить что-то к сказанному. Но, промолчав, он склонился над прилавком и, вырвав листок из блокнота, быстро написал адрес. Протянул листок Александре:
– Вот, дорогая, отправляйся. Закажи такси, разумеется. Не в метро же в час пик с картиной ехать! А это возьми на транспортные расходы…
Александра взяла записку и деньги. Район, куда предстояло ехать, был хорошо знаком художнице.
– Это на Малой Бронной? – уточнила она, доставая телефон. – Недалеко.
– Близко, – кивнул Мусахов. – Но когда перестаешь выходить из дома, все становится далеким.