ель аукциона отбыл на своей машине. Александра уселась в кабину к шоферу.
– Счастливо, деточка, – напутствовал ее Мусахов, стоя на пороге магазина. Табличка на двери снова была перевернута на «Открыто». – Надеюсь, ты принесешь мне удачу!
В машине Александра проверила телефон.
Марина Алешина писала несколько раз, спрашивая, когда они встретятся, и пыталась звонить. Безуспешно, потому что телефон в подвале не брал.
Владелец натюрморта напоминал о себе уже без всякой любезности. Александра ответила, что лак еще не высох окончательно, но если он настаивает, она может привезти ему картину в любом состоянии. Ответа не последовало.
От Кожемякина пришло послание с просьбой выслать каталог, как только он будет получен.
Клавдия Кадавер повторяла, что Александру ожидает жизненно важное послание.
Максим кратко сообщал, что освободится после девяти и сразу позвонит.
Александра нашла в списке вызовов номер Кожемякина.
– Николай Сергеевич, – заговорила она, услышав ответ. – Я насчет аукциона. Сегодня последний день сдачи в аукционный фонд, так что вы ничего выставить не успеете.
– Как же так?! – расстроился коллекционер. – Почему вы мне так поздно сообщаете?
– Я сама только что узнала. – Александра произнесла это с чистой совестью. Она могла бы сообщить Кожемякину эту информацию, как только сама ее получила, но несколько лишних часов, по ее мнению, ничего бы не решили.
– А каталог? – уже без прежнего энтузиазма поинтересовался Кожемякин.
– Как только получу, немедленно вышлю.
Она с трудом избавилась от надоедливого собеседника, который непременно желал излить ей душу. Душа Кожемякина была для Александры последней бездной на свете, в которую ей хотелось заглянуть, и потому распрощалась она с ним внезапно и не очень вежливо. Обиделся старый клиент или нет, ей было совершенно все равно – в этот день все менялось, прежняя жизнь казалась художнице отмершей, как старая кожа, сброшенная змеей во время линьки.
«Может быть, Максим прав и мы должны жить вслед за солнцем, – думала она, разглядывая улицы, залитые предзакатным светом. – И обновляться, как обновляется оно». В кармане куртки зазвонил телефон.
– Да, Марина, – ответила Александра. – Я весь день была занята и сейчас тоже работаю.
– Клавдия мне телефон оборвала, – призналась Алешина. – Ты ей срочно нужна. У них какое-то важное сообщение для тебя.
– Я в курсе, но меня это не очень впечатляет. И потом, если это так важно, они могут все сообщить по телефону.
– В том-то и дело, не могут именно потому, что это важно, – упорствовала Марина.
– Похоже, ты занимаешь их сторону, – заметила Александра. – Правду говорят, что из самых больших скептиков получаются самые ярые фанатики.
– Ты приедешь? – Подруга словно ее не услышала. – Нам надо увидеться.
– Когда закончу с делами, готова встретиться с тобой где-нибудь в центре. – Александра взглянула на часы на приборной доске. – Ехать в Измайлово, чтобы получить священные скрижали, нет никакого желания. И времени нет.
– Я уже сама еду в Измайлово, – сообщила Марина. – Весь день пыталась с тобой связаться, чтобы поехать вместе. Приезжай туда на такси, потом я отвезу тебя куда скажешь. Я беспокоюсь, понимаешь? То, что ты мне рассказала утром…
– Ты, конечно же, все немедленно передала своим новым друзьям, – съязвила Александра. – А Леон увидит это в волшебном шаре.
– Я ни слова им не говорила! Это сама Клавдия мне сказала, что у тебя только что произошла резкая и очень опасная перемена в жизни. Клянусь чем хочешь, я ничего не говорила!
Художница улыбнулась, вспомнив своего преследователя. Она совершенно не верила его заявлению, что он больше не работает на Кадаверов. «Вчера этот тип видел, что я возвращаюсь домой с мужчиной, и сделал выводы. Не ошибся, кстати!»
– Не клянись, я тебе верю, – ответила Александра. – Позвоню, когда освобожусь.
Игоря и Эвелины она уже не застала. Картины принял служащий аукционного дома, и после оформления всех документов, которое заняло около часа, Александра была свободна. Она позвонила Мусахову и отчиталась. Тот остался доволен:
– Что ж, деточка, мы с тобой все провернули оперативно. Надеюсь кое-что заработать. Сейчас серьезных покупателей мало… Будем надеяться на этот аукцион, будем надеяться…
– Иван Константинович. – Александра сама не понимала, почему весь день не решалась озвучить пустяковую просьбу. – Скажите, нельзя ли узнать телефон Альберта Ильича? Хочу воспользоваться его феноменальной памятью в личных целях.
Это было единственное обоснование просьбы, которое ей удалось сочинить.
– Я бы с радостью, деточка, но у меня нет его телефона, – с добродушной усмешкой ответил Мусахов. – Ни мобильного, ни домашнего. Больше скажу, я понятия не имею, в какой норе прячется этот старый лис. У него, знаешь, что-то вроде паранойи. Ему все время кажется, что его хотят убить.
Глава 10
«На что я трачу время? – спросила себя Александра через час, нажимая кнопку звонка возле двери Кадаверов. – Если бы не Марина, я бы сюда ни за что не сунулась!» Но художница была не до конца честна с собой. Кроме тревоги за подругу, неожиданно подпавшую под влияние мошенников и манипуляторов, ее нет-нет да и кололо неприятное чувство – словно мелкий камешек, попавший в туфлю. Незначительный, но не дающий покоя.
«А если они хоть в чем-то правы, эти Леон и Сергей?»
Открыла Клавдия. На этот раз она была в красном шелковом балахоне. Вид у ассистентки медиума был загадочный и мрачный.
– Вы заставили себя ждать, – с укором произнесла Клавдия.
– Я могу немедленно уехать. – Александра не торопилась переступать порог. – Вообще-то я пришла за подругой. Она у вас?
– Заходите же. – Клавдия посторонилась, и художница вошла.
В квартире пахло свежесваренным кофе. Где-то негромко играла симфоническая музыка. Клавдия достала из кармана балахона сигареты:
– Леон все время спрашивал, когда вы приедете.
– Зачем ему спрашивать, он и так все знает, – бросила Александра, не скрывая раздражения. – Давайте сразу выясним один вопрос. Нет, два вопроса!
Хозяйка молча провела ее в гостиную с черным диваном и динамиками под потолком. Музыка лилась оттуда. Александра огляделась:
– Где Марина?
– Она в лаборатории, с Леоном. Не беспокойтесь о ней. Присядьте.
Художница опустилась на диван, вытащила из кармана телефон, взглянула на сообщения. От Максима ничего не было.
– Во-первых, – сказала она, пряча телефон, – так уж вышло, что я все больше узнаю о вашем приятеле Сергее. Вы нашли его на кладбище. Разглядели в нем талант. Взяли к себе в шайку. Он работал на вас с Леоном, а сейчас вы по каким-то причинам расстались. Вы по-прежнему будете утверждать, что не знаете его?
Клавдия равнодушно пожала пышными плечами:
– А если бы и знала? Что это меняет? Я его не посылала к вам, и он больше не работает с нами.
Александра откинулась на спинку дивана:
– Ну вот, вы уже признаете, что он с вами работал. Из-за чего же вы расстались, интересно? Выручку не поделили?
– Какой враждебный настрой, – сокрушенно произнесла Клавдия. – Вот как вы представляете себе наш труд! Мы с ним расстались по простой причине. Он совершенно ненормальный.
Художница почувствовала, как ее губы ползут в улыбке. Она с трудом сдержала рвущийся наружу смех.
– Ну, раз так… – проговорила Александра. – Тогда конечно. И давайте сразу решим второй вопрос. Я не могу с вами сотрудничать.
Клавдия слушала молча, ее сильно накрашенное лицо было невозмутимо, как маска.
– Я ничего не понимаю в вашем товаре, и у меня нет времени разбираться с этим вопросом, – продолжала художница. – Кроме того, сейчас у меня много работы. Аванса я не брала, договорных отношений между нами не возникало, одни разговоры. Так что давайте попрощаемся, потому что…
– А если это будут картины? – перебила Клавдия.
– Картины? – переспросила Александра. – Вы говорили о магических шарах.
– Нет, Леон передумал, он считает, что в этих шарах заключена часть его личной энергии и передавать ее неизвестным людям просто опасно. Для него и для них.
– Для меня энергия – это счет за электричество, – пожала плечами Александра. – Но возможно, он прав. Что за картины? Могу я взглянуть?
Ей стало любопытно, какими «сокровищами» обладает эта парочка. Но Клавдия с загадочным видом опустила пугающе длинные накладные ресницы:
– Картины уже отправлены в аукционный фонд. Вы можете взглянуть на них там, Игорь Горбылев посодействует, если что. Торги через неделю. У вас есть время подумать. Вы получите проценты с продажи.
– Аукцион «Империи»? – уточнила Александра. – Интернет-аукцион?
Ассистентка медиума кивнула:
– Он самый. Так что не торопитесь рвать с нами отношения. Поговорите с Игорем. А что касается ваших претензий по поводу слежки… Не буду отрицать, сперва нам хотелось узнать о вас побольше, прежде чем доверять свое имущество. Но потом у Леона открылся канал, он все видит и так. А Сергей… Просто не обращайте на него внимания. Он совершенно безобиден.
– Легко сказать – не обращать внимания, если он подстерегает меня под дверью и болтает черт знает что! – в сердцах бросила художница. – Я его прогнала, так он стал действовать через посредников.
Клавдия снисходительно улыбнулась:
– Говорю же, Сергей ненормальный. Никогда не мог взять себя в руки. Таскается за людьми и пугает их, не может остановиться. Что-то увидел и должен сообщить, хоть тресни! Он, понимаете ли, считает, что такова его миссия! От него изначально было больше вреда, чем пользы. Учиться ничему не хотел, считал, что всю информацию получает мистическим образом.
– Чему и как тут можно учиться? – Александра снова взглянула на экран телефона. Пять минут десятого. От Максима никаких сообщений.
– Вы слыхали о так называемом эффекте Барнума? – вопросом ответила Клавдия. – Когда менталист использует настолько общие и расплывчатые фразы, что они подходят буквально всем? А о «холодном чтении» слышали? Так я и думала, нет. Это техника, которую используют, чтобы убедить человека, что знают о нем намного больше, чем на самом деле. Исходят из его внешнего вида, поведения, случайно оброненных фраз. «Читают» его. И начинают описывать, следя за реакцией, за невербальными сигналами. Большинство людей сами идут навстречу, помогают менталисту. Мы ведь говорим «да», «нет» и «может быть» не только словесно. Мы моргаем, поджимаем губы, ёрзаем на месте или замираем… Все это требует анализа, внимания, контроля. Да попросту тренировки! Ничему этому Сергей учиться не желал. Образно выражаясь, наша тактика – закидывать удочки. Его метод – глушить динамитом.