Но проводились ли испытания парашютной системы при разнице в давлениях между спускаемым аппаратом и открытым парашютным контейнером? Да, проводились. О них упоминает в своих рабочих дневниках Главный конструктор ЦКБЭИ Василий Павлович Мишин в записи от 10 мая 1967 года (мы уже писали об этих испытаниях выше):
“Эксперимент в Люберцах по вытаскиванию основного парашюта из парашютного контейнера. (Не вытащился при наддуве спускаемого аппарата на приблизительно 0,7 атмосфер)” [10.24].
Поскольку документирование всех этих “полулегальных” экспериментов на заводах-изготовителях космической техники не проводилось - во всяком случае, пока в архивах такие документы не обнаружены, - вполне может оказаться, что и А.Борисов, и Борис Черток, и Василий Мишин имеют в виду один и тот же эксперимент. Впрочем, для сути рассматриваемого вопроса, это не так уж и важно, и мы “демократично” будет считать, что имели место три разных эксперимента.
То есть в эксперименте, который описал в своей публикации А.Борисов, даже собственного веса спускаемого аппарата 2800 кг не хватило, чтобы извлечь основной парашют, хотя он при статическом вытягивании должен выходить при усилии всего лишь 1100-1800 кг. А в реальных условиях спуска в атмосфере, когда образуется разница в атмосферном давлении между открывшимся парашютным контейнером и герметичным спускаемым аппаратом, усилие возрастает до 3000-4000 кг. Но тормозной парашют спроектирован так, чтобы обеспечить существенное превышение усилия - при выходе из контейнера происходит рывок в 8000 кг. Значит, если в реальном полете тормозной парашют все-таки не вытащил основной, действительно имелась некая причина, которая и не позволила штатно выполнить эту предпосадочную операцию.
Казалось бы, все эти эксперименты должны подтвердить “автоклавную” версию - тормозной парашют не смог вытянуть основной из контейнера ни при нормальном атмосферном давлении, ни тем более при перепаде давлений.
Но... Эксперименты - экспериментами, но причем здесь нарушение технологии при нанесении теплозащитного покрытия? Мы ведь только подтвердили сам факт невыхода парашюта из контейнера и при нормальном давлении, и при перепаде давлений, но так и не нашли причину этого невыхода.
А теперь рассмотрим аргументы против “автоклавной” версии.
Первое. Очевидно, что “автоклавная” версия “не дружит” с логикой. Могло быть только два варианта полимеризации теплозащитного слоя спускаемого аппарата - либо с крышками парашютных отсеков, либо без них.
Если спускаемый аппарат согласно утвержденной технологии нужно помещать в автоклав только при наличии крышек, то ни о какой полимеризации без крышек даже в условиях спешной подготовки к полету и речи быть не может. На такую “процедуру” - тем более, при подготовке к полету пилотируемого корабля, - никто бы никогда не пошел.
Если технологией предусмотрена полимеризация в автоклаве без крышек, то должна была быть предусмотренной и проверка чистоты парашютных отсеков после полимеризации в автоклаве. Следовательно, любое загрязнение “парами смол” было бы немедленно выявлено и устранено.
Если же процесс полимеризации допускает полимеризацию спускаемого аппарата при закрытии его парашютных отсеков технологическими крышками, то и в этом случае без технологических крышек никто ничего бы делать не стал: это не тот случай, когда люки парашютных отсеков можно прикрыть “газеткой”. Предположение о том, что технологические крышки могли быть еще не изготовлены к началу полимеризации, тоже не выдерживает критики: как правило, технологическое оборудование рассчитывается на многократное применение, и в наличии уже имелись крышки, которые применялись при аналогичных технологических операциях для кораблей 7К-ОК (“Союз”) № 1, № 2, № 3.
Второе. Вспомним, что корабли 7К-ОК (“Союз”) готовились к полетам попарно: один - с активным стыковочным узлом, другой - с пассивным. Главный конструктор ЦКБЭМ Василий Мишин в своих рабочих дневниках в записи от 10 мая 1966 года определил предварительные сроки испытаний первых четырех кораблей 7К-ОК (“Союз”) в первом полугодии 1966 года [10.21]:
- 5 мая 7К-№1 (без “Иглы” - автоматический) - 15 июня (имеется в виду система стыковки космических кораблей “Игла” - С.Ч.);
- 20 мая 7К-№2 (без “Иглы” - автоматический) - 30 июня;
- 30 июня 7К-№3 (с “Иглой” пилотируемый для стыковки) - 15 августа;
- 20 июля 7К-№4 - (с “Иглой” пилотируемый для стыковки) - 25 августа.
Попарный характер изготовления и испытания кораблей 7К-ОК (“Союз”) подтверждается и другими источниками. Например, в книге воспоминаний генерала Николая Каманина можно прочесть вот такие строки о космических планах СССР на 1966 год:
“9 июля
В начале 1966 года были надежды, что он будет годом новых больших побед СССР в космосе. На этот год было намечено четыре полета кораблей “Восход” и четыре - 7К-ОК. Сейчас уже ясно, что ни один “Восход” не полетит, а из четырех кораблей 7К-ОК, в лучшем случае, полетят только два. Вместо триумфа 1966 год принесет нам лишь дальнейшее отставание в космосе от США” [10.3].
И там же далее:
“27 июля (1966 года - С.Ч.)
Мы просмотрели кинокадры о ходе экспериментов на самолете Ту-104 по надеванию испытателями скафандров в условиях невесомости и переходу из корабля в корабль. Люк корабля имеет диаметр 660 миллиметров, а поперечное сечение космонавта в наддутом скафандре и с ранцем на спине составляет 650 миллиметров. Необходимо расширить люк или изменить форму и уменьшить размеры ранца. Мишин заявил, что для кораблей №3 и №4 увеличить люк уже невозможно, корабли почти готовы (т.е. речь идет именно о попарном изготовлении и испытании кораблей 7К-ОК (“Союз”) - С.Ч.), и переделка люка задержит полет на 6-8 месяцев, но он согласен внимательно изучить возможности увеличения люка на последующих кораблях.
В сложившейся обстановке было бы целесообразно заставить ОКБ-1 на кораблях №5, №6 и последующих расширить люк до 720 миллиметров, а для того, чтобы не срывать сроки полета кораблей №3 и №4, люки в них не переделывать (то есть и корабли 7К-ОК № 5 и № 6 тоже готовятся к полету в паре, но еще окончательно не готовы. - С.Ч.), а Главного конструктора скафандров Северина (Гая Ильича - С.Ч.) обязать перенести ранец со спины на пояс” [10.3].
(Кстати, несмотря на обещания, диаметр входных люков так и не изменили: вплоть до завершения эксплуатации корабли типа 7К-ОК (“Союз”) так и летали в космос с люками того же диаметра - 65 сантиметров -С.Ч.)
Чтобы подтвердить факт попарного изготовления космических кораблей 7К-ОК (“Союз”), обратимся также к воспоминаниям “Ракеты и люди” заместителя Главного конструктора Бориса Чертока. Сначала находим в тексте книги факт, который, казалось бы, подтверждает “автоклавную” версию:
“Настоящий аврал по разработке и изготовлению “Союзов” развернулся во второй половине 1965 года. Вечером 28 августа ко мне в кабинет зашел Алексей Тополь и положил на стол “График окончательной сдачи экспериментальных установок и сдачи основных агрегатов в КИС на объекты по изделиям 11Ф615”. Слева вверху значилось “Утверждаю” - Главный конструктор и четкая подпись: “Королев”. Справа вверху стояла утверждающая подпись директора завода Туркова. Под ней: “Не вывешивать, рассылается по списку”.
Каким-то чудом этот “разосланный по списку” график с автографами Королева и Туркова у меня сохранился. Тогда, в августе 1965 года, сроки, установленные графиком, меня здорово разозлили. Графиком предусматривалось изготовление макетов для тринадцати крупных экспериментальных работ, в том числе теплового, для самолетных сбросов, морских испытаний, отработки САС, статических и вибрационных испытаний, отработки систем стыковки, выхода в космос в условиях невесомости. Сергей Даревский требовал изготовления полноразмерного макета для тренажера. И все макеты, каждый из которых представлял весь корабль (7К-ОК “Союз”) - С.Ч.) или его значительную часть, должны были быть изготовлены и укомплектованы до декабря этого, 1965, года!
Согласно графику должны быть собраны и сданы на испытания в КИС три летных корабля: два — в декабре и третий — в январе” [10.4].
То есть факт отдельного от стальных изготовления первых трех кораблей 7К-ОК (“Союз”) вроде бы подтверждается. Следовательно, косвенно может быть, хотя и с большими допущениями, подтверждена и “автоклавная” версия: корабли 7К-ОК № 3 (“Космос-140”) и 7К-ОК № 4 (“Союз-1”) действительно могли выйти на полимеризацию в автоклаве в разное время. Однако не будем спешить с выводами, и снова обратимся к книге Бориса Чертока:
“Наши планы пилотируемых полетов передвигались на следующий (1966 - С.Ч.) год.
Тюлин (Георгий Александрович - С.Ч.), теперь первый замминистра, непосредственно отвечавший за космос, пользуясь отсутствием Королева, который лег в больницу, вызвал к себе меня и Бушуева (Константина Давыдовича - С.Ч.), чтобы обсудить план пилотируемых полетов на ближайшие два года.
Он намерен был выступить с предложением о пуске в 1966 году двух “Восходов” и двух пар, то есть четырех кораблей “Союз”. Я возражал против “Восходов”. Что касается “Союзов”, я предлагал первую пару пустить для эксперимента по программе беспилотной автоматической стыковки, а вторую - в пилотируемом варианте. Бушуев предложил добавить в план еще одну пару пилотируемых “Союзов”. Мы бурно спорили и не договорились” [10.4].
Очевидно, что несмотря на утвержденный 28 августа 1965 года “График окончательной сдачи экспериментальных установок и сдачи основных агрегатов в КИС на объекты по изделиям 11Ф615”, корабли 7К-ОК (“Союз”) все же изготавливались попарно: № 1 и №2 - для беспилотного полета, и две пары для пилотируемых полетов - № 3, № 4 и № 5, №6.
А теперь о “судьбе” вышеупомянутого “графика” от 28 августа 1965 года:
“В январе 1966 года министр лично утвердил новый график взамен давно сорванного королевского от 28 августа прошлого года. В нем тоже, по уже установившейся традиции, закладывались невыполнимые сроки” [10.4].