Вот и истинная цена всем “доработкам”! В теории - хочется, на практике - не можется. А если, дорогие товарищи, попробовать не все скопом доработки внедрять, а сделать надежными только те критические системы, от которых зависит жизнь космонавтов? Глядишь, и веса корабль лишнего не наберет, и безопасно летать начнет. И хорошо бы вдумчиво поработать. То есть не спеша. Чтобы не смотреть на “красные дни календаря” и портреты членов Политбюро ЦК КПСС на стене.
“20 мая (1967 года - С.Ч).
Вчера и сегодня собирался с группой специалистов слетать в Феодосию на испытания со сбросом с самолета макета “Союза-1” с целью проверки работоспособности парашютных систем корабля. Вчера вылет перенесли на сегодня из-за неготовности эксперимента, а сегодня подкомиссия Уткина приняла решение о нецелесообразности эксперимента из-за большого риска разбить корабль и малой вероятности получения новых данных” [10.7].
Вот те нате хрен в томате! Мы готовим к полету целую серию пилотируемых кораблей, и жалеем пожертвовать - может быть! - для безопасности космонавтов каким-то одним макетом! Какова же тогда цена человеческой жизни в нашей Стране Советов?
Версия “сжатых стенок” Каманина и Мишина стала основной при подведении итогов работы правительственной комиссии по расследованию причин катастрофы корабля 7К-ОК № 4 (“Союз-1”) и гибели космонавта Владимира Михайловича Комарова. Не имея на руках твердых доказательств, комиссия все же сделала однозначные выводы. Единственной причиной невыхода основного парашюта был назван недостаточный запас усилия тормозного парашюта по отношению к силам трения при извлечении блока из парашютного контейнера, сделанного в форме эллиптического цилиндра. Это произошло потому, что имело место зажатие блока стенками контейнера из-за их упругих деформаций под действием перепада давления: одна атмосфера (нормальное атмосферное давление) была внутри спускаемого аппарата корабля 7К-ОК № 4 (“Союз-1”) и пониженное давление в его парашютном контейнере на высоте ввода системы.
“Сегодня в Летно-испытательном институте, -пишет генерал Николай Каманин, - провели заключительное заседание подкомиссии по изучению парашютной системы. Главные выводы:
1. Наиболее вероятной причиной невыхода основного парашюта является недостаточность усилия (3 тонны) тормозного парашюта при вытягивании основного парашюта (при статическом вытягивании достаточно усилий в 1,1- 1,8 тонны, но при условиях, когда давление в корабле выше наружного на 0,67 атмосферы, потребное вытягивающее усилие возрастает до трех тонн и более). (А позвольте спросить, дорогие товарищи: при множестве наземных испытаний с самолетов сбрасывались спускаемые аппараты. На них вполне нормально работали все парашютные системы при таких же перепадах. Почему? Или те сбрасываемые спускаемые аппараты были не герметичны? Тогда три копейки цена всем вашим “натурным” испытаниям. Тогда вы, дорогие товарищи, преступники, потому что вместо настоящей работы занимаетесь ее имитацией и ни за что получаете заработную плату из государственного кармана! - С.Ч.).
2. Причиной ненаполнения запасного парашюта является “затенение” его тормозным парашютом. Возможность одновременной работы этих двух парашютов не предусматривалась и ранее в испытаниях не проверялась” [10.7].
Тут можно только развести руками - что, конструкторы парашютной системы во главе с ее Главным конструктором Ф.Д.Ткачевым “не предусмотрели”, что их “детище”, может быть, будет работать в нештатных условиях? Хотя о каких нештатных условиях речь? Запасной парашют и используется в ситуациях, когда основной парашют не вышел. Неужели никто так и не подумал рассмотреть ситуацию, когда основной парашют застрял в отсеке, а тормозной по-прежнему находится в развернутом состоянии? Кстати, конструкция парашютной системы до катастрофы корабля 7К-ОК № 4 (“Союз-1”) не предусматривала отделения тормозного парашюта при “заклинивании” основного.
И вот тут хочется спросить у разработчиков парашютной системы со всей коммунистической прямотой и пролетарской ненавистью: вы, товарищи, в своем уме или как? Вы ставите на пилотируемый аппарат основную и дублирующую ее запасную систему, и у вас не хватает ума промоделировать ситуации, когда им придется работать вместе - то есть самые простые аварийные ситуации, для ликвидации которых и создавалась запасная парашютная система?
Если верить выводам правительственной комиссии, запасной парашют после выхода из контейнера оказался “затенен” раскрытым тормозным парашютом, имеющим площадь 14 квадратных метров в полностью развернутом состоянии, то есть диаметр чуть больше 4 метров. Напомним, что запасной парашют выходит на меньшей высоте над землей и играет одновременно и роль второго тормозного, и второго основного парашютов. Он “вылетает” из контейнера очень резко и под довольно значительным углом к продольной оси повисшего под тормозным парашютом спускаемого аппарата. Его стропы гораздо длиннее, чем у тормозного парашюта. Тут бы запасному парашюту и пора бы начать раскрываться, но - если верить выводам правительственной комиссии - он вдруг делает рывок в сторону тормозного парашюта и “ныряет” за него. Далее вся эта конструкция должна, по мнению “расследователей”, так и лететь до самой земли - раскрытый тормозной парашют и болтающийся белой лентой в его “затенении” запасной парашют. Но как тогда быть с текстом сообщения ТАСС, в котором говорилось, что парашют не раскрылся из-за “спутавшихся строп”? Как быть с тем, что на земле тормозной и запасной парашюты были обнаружены в спутанном состоянии? Ведь вряд ли парашюты могло спутать взрывной волной, возникшей после того, как корабль 7К-ОК № 4 (“Союз-1”) ударился о землю и взорвался.
Справедливости ради отметим, что позднее в исторической и научно-популярной литературе о пилотируемых космических полетах выводы правительственной комиссии стали чуть-чуть “подправлять”. Например, в книге “100 великих авиакатастроф” приводится слегка “модернизированная” версия катастрофы корабля 7К-ОК № 4 (“Союз-1”):
“Трагедия произошла во время спуска аппарата. Крышка парашютного контейнера отстрелилась вместе с маленьким вытяжным парашютиком - его вытащил тормозной парашют (на самом деле это вытяжной парашют вытаскивает тормозной - С.Ч.). Далее тормозному предстояло вытащить самый большой, основной купол, но этого не произошло. Корабль падал, вращаясь вокруг своей оси (почему корабль вращался авторы книги, к сожалению, не объясняют - С.Ч.);
автоматика сработала и открыла запасной парашют. Но из-за вращения корабля стропы его свились и “задушили” оба купола (вот тут явное противоречие с выводами правительственной комиссии, которая полагала, что запасной парашют был просто затенен раскрытым куполом тормозного парашюта - С.Ч.).
“Союз-1” ударился о землю на скорости около 60 м/сек. Корабль лопнул, в нем возник пожар” [10.39].
Какие же рекомендации дала правительственная комиссия конструкторам и испытателям? Читаем в дневниках генерала Николая Каманина:
“Принято решение рекомендовать проведение ряда доработок парашютной системы:
1) вместо запасного парашюта ввести двухкупольную систему с возможностью нормальной посадки на двух и даже на одном парашюте (“гениальное” решение: так и не разобравшись толком, почему из контейнера не вышел один парашют, рекомендовать заменить его двумя парашютами! А вот как быть, если и двухкупольная система тоже однажды не выйдет из парашютного контейнера? - С.Ч.);
2) обеспечить возможность отстрела тормозного парашюта;
3) ввести ручное управление парашютами и необходимые средства индикации (то есть ничего этого в пилотируемом космическом корабле изначально не было! Ну, зачем космонавту на спуске в атмосфере знать, вышел ли над его кораблем парашют или застрял в контейнере? От многих знаний - многие печали! - С.Ч.);
4) сократить задержку отстрела теплового щита со 100 до 60-70 секунд и еще раз рассмотреть обоснованность всех временных интервалов в работе автоматики системы приземления” [10.7].
Разумеется, в две недели “расследование” не вложилось, нужно было поторопиться. А если кто-то будет не согласен со всеми выводами правительственной комиссии - ничего, уломаем!
“22 мая (1967 года С.Ч.)
Был в Летно-испытательном институте.
Подписывали заключения и выводы подкомиссии. Было много возражений Бушуева, но общими усилиями удалось добиться согласованных выводов.
Уткин, Казаков и Бушуев завтра улетают в Париж на авиационный салон (какое расследование катастрофы, дорогие товарищи? Нам на авиасалон нужно, в Париж! Спешим! - С.Ч.), поэтому на нашей сегодняшней работе лежала печать спешки. Однако надо отметить, что подкомиссия поработала много и продуктивно, а сделанные ею выводы хорошо обоснованы и объективны. Жаль только, что на осуществление ее рекомендаций потребуются месяцы и годы, а было бы желательно осуществить их до очередного пуска “Союзов”. Для Мишина и других главных конструкторов складывается очень сложная ситуация: от них будут ждать эффектных полетов людей в космос к 50-й годовщине Октября, но при этом потребуют выполнить все основные рекомендации аварийной подкомиссии, а времени для их реализации не дадут. В этих условиях полеты космонавтов не состоятся раньше сентября-октября” [10.7].
Но к празднику все-таки успеем! Жизнь, кажется, ничему не учит...
“29 мая (1967 года - С.Ч.).
Сегодня Мишин и Керимов провели Совет главных конструкторов по “Союзам”. Обсуждали причины катастрофы “Союза-1”, выводы и рекомендации аварийной комиссии и планы дальнейших работ.
Очень неудачный доклад о причинах невыхода основного парашюта сделал Ткачев - он просто зачитал выводы и рекомендации аварийной комиссии, которые и он сам подписал, а затем ужасно плохо их комментировал. Ткачев как Главный конструктор парашютных систем выглядит плохо, он лично не внес ни одного ценного предложения по усовершенствованию систем посадки. Мишин в своих вопросах к Ткачеву, Винокуру, Бушуеву и в репликах по их выступлениям допустил ряд грубых выпадов против председателя парашютной подкомиссии и оказывал давление на ее членов, добиваясь того, чтобы все замечания в адрес ЦКБЭМ по причинам катастрофы были сняты (А может быть, такие замечания действительно стоило бы сделать? Ведь вся конструкция парашютного отсека была задумана и выполнена именно в “ведомстве” Василия Павловича Мишина (об этом мы уже писали выше)! - С.Ч.).