ков в большом и серьезном деле исследования и освоения космического пространства” [10.40].
Что тут скажешь? Типично коммунистический метод взаимоотношений с народом: врать в глаза, говорить одно, а на деле - делать совершенно иное.
Но правда в том, что “гонку в космосе” с советской стороны идеологически подхлестывало именно высшее руководство Советского Союза. Поэтому можно с полным на то основанием считать, что главные виновники гибели космонавта Владимира Михайловича Комарова, - это партийные и советские деятели из Центрального комитета КПСС и Советского правительства.
Испытатель Николай Сергеевич Ларьков в книге “Харьков космический”, изданной почти через четыре десятилетия после гибели Владимира Комарова с горечью констатирует:
“Приходится признать печальный факт: выпестованный в верхних эшелонах нашей власти чиновник, всегда зримо или незримо присутствовавший при испытаниях ракетно-космической техники, руководствуясь только стремлением любой ценой выполнить задание, продиктованное ему сверху, приносил немало горьких минут испытателям. В его арсенале всегда присутствовало русское “авось”, да какое-то пренебрежительное отношение к мнению специалистов, если оно не отвечало его устремлениям. И в последующие годы такие чиновники нередко становились на пути испытателей ракетно-космической техники, заставляя запускать в космос сырую, неотработанную технику, вызывая аномальные процессы в ее работе, а в итоге - неоправданную гибель людей...”
Именно эти люди диктовали сроки, ставили условия, требовали запусков к праздничным датам. Требования порождали спешку и хаос, торопливость вела к некачественным работам на предприятиях и в организациях, а некачественные технические решения и прорехи в испытаниях - к трагедиям в космосе. Именно с подачи этих людей были сверстаны планы “новых трудовых успехов в области космонавтики” в 1967-м, юбилейном для Советской власти году. Располагая всей информацией с “низов” - из конструкторских бюро, с заводов и космодромов, - эти люди знали, что предстоящий космический полет чрезвычайно опасен, что человек, которому предстоит сесть в пилотское кресло корабля “Союз”, если и не обречен изначально на смерть, то подвергает свою жизнь серьезнейшей угрозе. Но эти люди закрывали глаза на опасности -ведь лететь не им, не их родственникам, не их детям. Для этих людей важнее человеческой жизни был пропагандистский эффект нового космического полета советских космонавтов.
Поэтому именно эти люди и являются подлинными виновниками происшедшего 24 апреля 1967 года “запланированного убийства” дважды Героя Советского Союза, летчика-космонавта СССР, полковника Владимира Михайловича Комарова.
11. Гибель Юрия Гагарина
11.1. Приказ: “Подрезать крылья!”
Дата 27 марта 1968 года навсегда останется в истории человечества: в этот день трагически оборвалась жизнь первого космонавта планеты Земля Юрия Алексеевича Гагарина.
После полета Юрия Гагарина в космос в 1961 году в советских “верхах” крепло убеждение, что Гагарин теперь - это живой символ советской социалистической системы, с идеологической точки зрения “полномочный представитель СССР во всех странах мира”. А раз так его следует поберечь. Лучше больше не выпускать в космические полеты. Да и от полетов на самолетах постараться оградить. Нет, полеты пассажирскими лайнерами - это пожалуйста, это необходимо, чтобы Гагарин продолжал колесить по миру и самим фактом своего появления прославлять “великий и могучий Советский Союз”. А вот от полетов на тренировочных и военных самолетов Гагарина нужно отговорить. А может быть, если не получится отговорить, просто запретить ему летать. Обычным армейским приказом. Эдуард Шершер в своей книге “Тайна гибели Гагарина. Почему падают самолеты” писал:
“Известно, что на просьбу Ю.Гагарина разрешить ему летать на истребителе бывший в то время Главкомом ВВС маршал авиации К.А.Вершинин ответил примерно так: “У нас есть, кому летать и без товарища Гагарина”. Видимо, в верхах считали, и не без основания, что Ю.Гагарин - это народное достояние, и подвергать его жизнь лишний раз опасности не следует. Ведь недаром же говорят, что обеспечить 100% безопасность полетов можно только в одном случае - не производя никаких полетов” [11.1].
Вот и генерал Николай Каманин отмечал в своем дневнике:
“2 марта (1963 года - С.Ч.).
Гагарин сейчас заканчивает медицинское обследование. Ему могут дать аттестат годности к полетам, а у нас не решен главный вопрос о Гагарине -будем ли мы его готовить к повторным космическим полетам? Мне кажется, что не нужно рисковать “Колумбом космоса”, посылая его в полет, который может выполнить любой другой космонавт. Гагарин сам добивается разрешения летать и готовить себя к будущим космическим полетам. Нужно будет попробовать убедить его отказаться от полетов и готовить себя на роль одного из главных руководителей космической деятельности в СССР” [11.2].
Еще одно свидетельство существования такого запрета и указание на те круги военно-политической элиты, которые это решение инициировали, находим в книге С.М.Белоцерковского “Гибель Гагарина: факты и домыслы”:
“Вопрос о запрещении летать Ю. А. Гагарину возникал и обсуждался в верхних эшелонах руководства. Вот что рассказал об этом Н.А.Миронов:
“Это было в 1962 или 1963 г. Я замещал заведующего сектором отдела административных органов ЦК КПСС. Позвонил Главнокомандующий Военно-Воздушных Сил К.А.Вершинин:
- У нас есть мнение запретить Ю.А.Гагарину полеты на самолете в качестве летчика. Нам надо его сохранить как первого космонавта. На него мы возлагаем большие надежды в будущем. Хотелось бы, чтобы Вы нас поддержали в этом.
Мой ответ был таков:
- Такое решение правомочно решить командование ВВС и нет необходимости подтверждать его в высших партийных инстанциях. Что касается целесообразности такого решения, то оно правильное и необходимое. Гагарин нужен нам как первый космонавт” [11.3].
С отстранением от космоса Юрия Гагарина почти получилось: начиная с 1961 и по 1966 год, он не готовился к космическим полетам. Да, Гагарин значился как кандидат в некоторых перспективных программах пилотируемых полетов, но всерьез не тренировался.
Но когда началась подготовка к стартам на орбиту нового пилотируемого корабля 7К-ОК (“Союз”), Гагарин все-таки настоял на том, чтобы начать реальную подготовку. Генерал Николай Каманин отмечал в своем дневнике:
“5 августа (1966 года - С.Ч.).
Решили, что командирами первых двух кораблей будут Комаров и Быковский, а их дублерами - Николаев и Гагарин.
Был у меня Гагарин. Наша очередная попытка встречи с Брежневым опять провалилась: Брежнев улетел на юг. Гагарин просил меня разрешить ему начать тренировочные полеты на самолетах и парашютные прыжки. Полеты я ему разрешил, а по поводу прыжков мы договорились, что парашютные тренировки он пройдет за 2-3 месяца до его полета в космос. Мы за повторный полет Гагарина, но не на первых кораблях серии “Союз”. В 1967 году Гагарин, возможно, снова слетает в космос” [11.4].
Решение было принято, и уже для полета в апреле 1967 года “Союза-1” Юрий Алексеевич готовился как дублер основного пилота Владимира Комарова. Правда, все знали, что это формальное дублерство -полетит именно Комаров, при любых раскладах полетит. Примерно за месяц до старта в партийных верхах подули “политические ветры” явно не в пользу участия Юрия Гагарина в будущих космических полетах. Из дневников генерала Николая Каманина:
“27 марта (1967 года - С.Ч.)
После заседания Смирнов попросил остаться Вершинина, Пашкова и меня. Леонид Васильевич сказал, что он на большом заседании и в присутствии космонавтов ничего не говорил о возможности повторных полетов Гагарина в космос, но в ЦК и правительстве многие высказываются против его повторных полетов. “Гагариным мы рисковать не можем”, - таково мнение руководства. Я высказался категорически против такой точки зрения (Вершинин поддержал меня). Я сказал, что рано Гагарина превращать в музейный экспонат, - если мы отнимем у Гагарина перспективу дальнейших полетов в космос, мы погубим его. Сейчас мы держим Гагарина на режиме (меньше встреч, приемов и выпивок и больше спорта, занятий техникой и полетов) и этим сохраняем его здоровье и работоспособность. Запретить космические полеты, полеты на самолетах, парашютные прыжки... так можно дойти до запрета заниматься спортом, автомобилем и даже ходьбой (умирают и на ходу). Выслушав такую взволнованную тираду в защиту жизненных интересов Гагарина, Смирнов и Пашков вынуждены были согласиться с моими аргументами. Смирнов сказал: “Пока объявлять что-либо Гагарину не нужно, но Министерство обороны должно высказать свою точку зрения и подготовить материалы по этому вопросу для Политбюро” [11.5].
Именно поэтому 23 апреля 1967 года в день старта “Союза-1” на стартовую позицию дублер Юрий Гагарин провожал основного пилота Владимира Комарова в обычной военной форме, даже не переодеваясь в летный костюм космонавта.
После трагической гибели Владимира Комарова над космическими планами Юрия Гагарина стали сгущаться тучи. Генерал Николай Каманин писал в своем дневнике:
“29 апреля (1967 года - С.Ч.).
Был в ЦПК, более часа беседовал один на один с Гагариным. Сейчас после гибели Комарова возможность нового полета в космос для Гагарина стала еще более проблематичной. Юра и сам понимает это. Мы договорились с ним, что в ближайшие месяцы он сосредоточит все внимание на академических занятиях, с тем, чтобы в первой половине 1968 года защитить диплом” [11.5].
Но, видимо, после трагической гибели Владимира Комарова Юрий Гагарин все же твердо решил, по крайней мере, еще один раз слетать в космическое пространство. Ему очень хотелось побывать, например, на поверхности Луны. Поэтому все его действия в тот период имеют четкую цель - “вернуться в космос”.
Для возвращения к реальной подготовке в космос требовалось возобновить и полеты на военных самолетах. Да и занимая должность заместителя начальника Центра подготовки космонавтов ВВС, Юрий Гагарин по своему служебному положению должен был летать.