21 октября 1967 года главный конструктор корабля 7К-ОК (“Союз”) В.П.Мишин заявил, что на следующем корабле полетит только Константин Феоктистов, а Георгия Берегового он и близко не подпустит к кораблю. Феоктистов работал в конструкторском бюро, которое после смерти Сергея Павловича Королева возглавил Мишин, и Василий Павлович хотел видеть командиром следующего “Союза” только своего сотрудника.
В феврале 1968 года экипажи “Союзов” вновь начали подготовку к полету, но уже в других составах. Валерий Быковский был окончательно переведен на программу облета Луны на корабле “Л-1”. Теперь в первом экипаже стали готовиться Г.Береговой, Б.Волынов, Е.Хрунов и А.Елисеев; во втором - Г.Шонин, А.Николаев, В.Горбатко и В.Кубасов; в третьем -В.Шаталов, А.Филипченко, П.Колодин и В.Волков.
Если в 1966-начале 1967 года многие руководители советской космической программы действовали зачастую авантюристически и принимали далеко не самые разумные решения, то теперь, после гибели Владимира Комарова, стали излишне осторожничать и перестраховываться. Даже уже на относительно надежной и отработанной технике космонавтов теперь все же опасались посылать в космос.
30 октября 1967 года впервые в истории космонавтики на орбите была выполнена автоматическая стыковка искусственных спутников Земли “Космос-186” и “Космос-188”. 15 апреля 1968 года этот эксперимент был успешно повторен искусственными спутниками “Космос-212” и “Космос-213”. Таким образом, сложнейшая научно-техническая задача по стыковке на околоземной орбите двух космических аппаратов оказалась решенной.
28 августа 1968 года был запущен еще один космический корабль 7К-ОК “Союз” под названием “Космос-238”, успешно выполнивший всю программу испытаний на орбите и благополучно вернувшийся на Землю. После этого государственная комиссия приняла решение о подготовке нового пилотируемого полета. В новом полете предполагалось сделать то, что не удалось сделать в апреле 1967 года - осуществить стыковку двух космических кораблей, что позволило бы начать подготовку к запуску долговременных орбитальных станций.
Еще 6 февраля 1968 года В.П.Мишин и Н.П.Каманин договорились о назначении экипажей для осуществления стыковки двух космических кораблей “Союз”. Общая задача на предстоящий полет формулировалась следующим образом:
- сначала на космическом корабле с активным стыковочным узлом (активном корабле) “Союз-2” стартует один космонавт;
- ровно через сутки на космическом корабле с пассивным стыковочным узлом (пассивном корабле) “Союз-3” в космос отправляются еще три космонавта;
- на следующий день производится стыковка двух кораблей, причем на завершающем этапе она проходит вручную, т.е. управляет космическими кораблями не автоматика, а сами космонавты;
- после стыковки два космонавта в скафандрах переходят через открытый космос из пассивного корабля в активный;
- после завершения перехода космические корабли расстыковываются;
- в автономном полете оба корабля находятся еще двое - трое суток;
- с интервалом в одни сутки производится посадка космических кораблей: сначала приземляется активный космический корабль с тремя космонавтами на борту, а на следующий день на Землю возвращается пассивный корабль с одним космонавтом.
Хотя общая договоренность о новых космических полетах уже была достигнута, но из-за чрезмерной перестраховки и боязни отправить в полет космонавтов, практически весь май 1968 года прошел в острых дискуссиях о дальнейшей судьбе программы полетов на кораблях 7К-ОК “Союз”. В ходе совещаний конструкторов и представителей Центра подготовки космонавтов рассматривались разные варианты космических программ:
- первоначальный вариант “1+3” (один космонавт на активном корабле и три на пассивном с переходом двух из них в активный корабль);
- более осторожные варианты “1+2” (с переходом одного космонавта) и “2+2” (без перехода);
- “очень осторожный” вариант “0+1” (просто стыковка с беспилотным кораблем).
Генерал Николай Каманин, остро чувствовавший ситуацию, записал в своем дневнике в те дни:
“Сейчас решается вопрос: “Что дальше делать с “Союзами”?”. Мишин - за пилотируемый полет, космонавты тоже, а Устинов, Афанасьев, Дементьев и Смирнов хотят выполнить еще два технологических пуска. “Союз” после последних доработок выглядит уже хорошим кораблем, но у него есть еще два слабых места - запасная парашютная система и САС (система аварийного спасения - С.Ч.). По завершении доработок совершены три посадки кораблей после космического полета, выполнено 23 приземления макетов при сбросе с самолетов. Основная парашютная система вполне надежна, но запасная система и САС имеют много отказов (порывы строп и куполов). Вероятность использования САС и запасной парашютной системы невелика - в такой обстановке Королев взял бы на себя всю ответственность и пошел бы на полет. Космонавты и специалисты ВВС поддержали бы такое решение. Но, к сожалению, Мишин - не Королев, он занял уклончивую позицию: “Сам я не буду предлагать пилотируемый полет, если ЦК меня заставит - я пойду на такой полет”.
Короче говоря, сейчас над многими довлеет чувство перестраховки. ВВС поддержали бы решение о полете, но такого решения нет. Все эти проволочки и колебания отнимают массу времени - есть опасение, что до сентября-октября 1968 года мы не будем иметь пилотируемых полетов в космос”.
И Каманин оказался прав: нерешительность руководителей космической программы и опять появившиеся технические проблемы на кораблях “Союз” действительно сдвинули сроки запусков на осень 1968 года.
А экипажи космонавтов продолжали свои тренировки. Теперь, после принятия общего решения о выполнении новой космической миссии в 1968 году, в состав первого экипажа предполагалось включить космонавтов Константина Феоктистова, Георгия Берегового, Бориса Волынова, Евгения Хрунова и Алексея Елисеева. Их дублерами планировались Георгий Шонин, Андриян Николаев, Виктор Горбатко и Валерий Кубасов.
На место пилота для полета на корабле “Союз-2” с активным стыковочным узлом претендовали сразу два космонавта: Константин Феоктистов и Георгий Береговой, хотя по программе полета в корабле должен был стартовать только один. В чем же дело? Шла острая конкуренция за место в корабле между гражданскими ведомствами и военными.
Еще за год до описываемых событий, в мае 1967 года в Государственную комиссию поступило заявление от летчика-космонавта СССР К.П.Феоктистова с просьбой назначить его командиром следующего корабля серии “Союза”. Стремление Феоктистова совершить второй полет в космос активно поддержал Главный конструктор В.П.Мишин и некоторые другие руководители из конструкторского бюро. Генерал Н.П.Каманин, напротив, был настроен резко отрицательно в отношении нового полета К.П.Феоктистова, тем более в должности командира корабля, считая его непригодным по состоянию здоровья. В итоге в июне 1967 года К.П.Феоктистов начал готовиться к космическому полету на базе Центрального конструкторского бюро экспериментального машиностроения, поскольку его подготовке в Центре подготовки космонавтов всячески противился генерал Н.П.Каманин. И все же в феврале 1968 года Н.П.Каманин под воздействием нажима вынужден был согласиться на подготовку в ЦПК Феоктистова, который стал готовиться в первом экипаже Георгия Берегового.
Каманин в своем дневнике дает откровенную оценку этому факту:
“Длительное время (почти год) Мишин настаивает на включении К.П.Феоктистова в состав первого экипажа “Союза” в качестве командира активного корабля. Мы (ВВС и МО) категорически возражали и возражаем против участия Феоктистова в полете на “Союзе” из-за его слабого здоровья и плохого самочувствия в полете на “Восходе”. Кроме того, имеется решение ЦК КПСС и правительства, согласно которому командирами космических кораблей должны назначаться только космонавты из военных летчиков, да и в интересах обороны страны МО больше, чем промышленность, нуждается в кадрах командиров кораблей, обладающих опытом стыковки в космосе. Мишин, по-видимому, все-таки понял, что ему вряд ли удастся протолкнуть кандидатуру Феоктистова, и в сегодняшней беседе он впервые начал употреблять выражение “если Феоктистов не полетит...” Мы договорились о назначении экипажей для “Союза” в таком составе: первый экипаж - Феоктистов, Береговой, Волынов, Хрунов, Елисеев; второй экипаж - Шонин, Николаев, Горбатко, Кубасов. В этот список Феоктистов включен условно: в ближайшие дни его кандидатура будет рассматриваться на медицинской и Государственной комиссиях. В случае если кандидатура Феоктистова не пройдет, Мишин предложил назначить командиром активного “Союза” инженера Елисеева. В этом экспромте сказался весь Мишин: до пуска осталось 2-3 месяца, Елисеев уже год готовится к выходу в открытый космос, а командиром активного корабля он ни одного дня не готовился, и, не имея летной подготовки, он в сравнении с Береговым (по опыту полетов и испытаний) выглядит как котенок перед львом. Но все это мало смущает Мишина, и он готов драться за кандидатуру Елисеева. Я сказал, что подготовить Елисеева к роли командира корабля за три месяца нельзя, но все же обещал рассмотреть это предложение Мишина и дать ему официальный ответ”.
А 21 апреля 1968 года Каманин вообще берет на себя всю ответственность и отстраняет Феоктистова от участия в подготовке. Он считает, что в испытательный полет на двух “Союзах” со стыковкой кораблей в космосе пойдут Георгий Береговой, Борис Волынов, Евгений Хрунов и Алексей Елисеев или их дублеры -Андриян Николаев, Георгий Шонин, Виктор Горбатко и Валерий Кубасов.
Свою оценку этому “спору в верхах” через много лет дал и один из тех, кто готовился лететь в космос на первых “Союзах” - летчик-космонавт СССР Борис Валентинович Волынов:
“Порой споры высокопоставленных деятелей достигали нешуточного накала. Играли роль не только личные симпатии и антипатии, неформальные связи, но и узковедомственные интересы: руководители предприятий старались “продвигать” своих конструкторов, а военные, естественно, - своих летчиков. Острых противостояний было немало.