весь букет достоинств, которыми обладает Береговой -опытнейший летчик-испытатель”.
23 октября 1968 года в 18 часов в спортзале гостиницы “Космонавт” на 17-й площадке состоялось заседание Государственной комиссии. В.П.Мишин выступил с докладом о готовности ракет-носителей и кораблей “Союз” к космическому полету.
Государственная комиссия дала “добро” на космическую экспедицию двух “Союзов”. Генерал Н.П.Каманин доложил о готовности к полету космонавтов. Единогласно было решено назначить командиром корабля “Союз” Г.Т.Берегового, а его дублерами - Б.В.Волынова и В.А.Шаталова.
После окончания заседания Государственной комиссии В.П.Мишин и Н.П.Каманин с группой ученых и специалистов провели беседу с космонавтами о порядке выполнения научно-технических
экспериментов на орбите и уточнили план телерепортажей с борта корабля. Генерал Каманин также договорился с Георгием Береговым о “кодировании” его сообщений с орбиты. Сообщение “Все системы корабля работают нормально, самочувствие отличное” будет означать, что полет можно продолжать по полной программе. Если космонавтом оценка состояния систем корабля или личного самочувствия будет дана только на “хорошо”, -это будет значить, что требуются консультации с руководителями полета и специалистами. А оценка “удовлетворительно” - требуется срочная помощь и посадка корабля на Землю.
25 октября Георгий Береговой присутствовал на пуске ракеты-носителя с беспилотным космическим кораблем “Союз-2”. Пуск состоялся ровно в 12 часов дня. Через 30-40 минут были получены доклады с измерительных пунктов: корабль “Союз-2” выведен на расчетную орбиту.
13.4. ...И полет вверх тормашками
13.4.1. “Заправлены в планшеты космические карты”.
26 октября 1968 года в 7 часов 30 минут состоялось окончательное заседание Государственной комиссии с заслушиванием докладов о полной готовности ракеты-носителя, космического корабля, космонавтов и всех служб космодрома к предстоящему пуску. Было принято решение осуществить пуск “Союза-3” с космонавтом Георгием Береговым на борту в 11 часов 34 минуты по московскому времени.
И все-таки ракета-носитель заставила всех хорошенько понервничать. Пройдет почти три десятилетия после полета в космос Георгия Тимофеевича Берегового, и лишь в конце 90-х годов космонавт Алексей Станиславович Елисеев расскажет в своей книге воспоминаний “Жизнь - капля в море” о том, что в действительности происходило на стартовой площадке перед запуском “Союза-3”:
“Только приехав с наблюдательного пункта (уже после запуска ракеты-носителя с космическим кораблем “Союз-3” - С.Ч.) в монтажно-испытательный корпус, мы узнали, что на стартовой площадке происходили драматические события, которые чуть было не привели к отмене пуска. Во время проверок систем ракеты оказалось, что один из приборов вышел из строя. Его следовало заменить. Условия площадки никак для этого не подходили. Нормально замена должна производиться в теплом помещении при горизонтальном положении ракеты. А в этот день было очень холодно, и ракета стояла вертикально. По всем правилам полагалось эвакуировать космонавта, слить топливо и увезти ракету, старт перенести. Но в это время один из молодых солдат, участвовавших в подготовке ракеты, добровольно вызвался заменить прибор прямо на стартовой позиции. Он пояснил, что знает, где и как он установлен, и может сделать это быстро. Руководители пуска заколебались. Доступ к прибору был неудобный. При вертикальном положении ракеты, да еще на холоде парнишка вполне мог что-нибудь уронить в приборном отсеке или повредить разъем, и тогда забот бы прибавилось. Но откладывать старт тоже крайне не хотелось. И с предложением согласились. Принесли запасной прибор, инструменты, пришел контролирующий офицер, и приступили к работе.
Доступ к прибору был через маленький люк, в который мог пролезть только человек некрупного телосложения и, конечно, без верхней одежды. Парень снял тулуп и полез. Как рассказывают, работал он предельно аккуратно. Ребята, стоящие снаружи, ему помогали - подавали инструменты, принимали гайки, потом забрали неисправный прибор, передали исправный, светили в люк фонарем, держали наготове тулуп, чтобы сразу согреть храбреца... Прибор был установлен. Повторные проверки показали, что все было сделано безукоризненно. Береговой узнает об этой истории уже после полета, и будет благодарить парня от всего сердца за мужество”.
А тогда, в октябре 1968 года, космонавта не стали тревожить. С Георгием Береговым, который уже занял свое место в корабле, поддерживают двустороннюю связь в постоянном режиме, ни на секунду не перестает работать и бортовая телекамера, отслеживая все движения космонавта. До пятнадцатиминутной готовности с космонавтом переговоры по радиосвязи ведут генерал Николай Петрович Каманин и космонавт Андриян Григорьевич Николаев. Потом включается бункер управления пуском, и на связь выходят председатель Государственной комиссии Керим Алиевич Керимов и Главный конструктор Василий Павлович Мишин.
Когда ракета-носитель оторвалась от стартового стола 31-й площадки космодрома Байконур, часы показывали 11 часов 34 минуты 18,1 секунды 26 октября 1968 года. Космический старт Георгия Тимофеевича Берегового стал реальностью...
Над планетой зазвучал новый космический позывной - “Аргон”. Георгий Тимофеевич доложил в Центр управления полетом об успешном выходе космического корабля “Союз-3” на расчетную орбиту.
С первых же минут космический рейс Георгия Берегового стал неординарным событием. Первый раз на орбиту поднялся участник войны, фронтовой летчик, Герой Советского Союза, получивший это звание за 186 боевых вылетов на знаменитых штурмовиках Ил-2, заслуженный летчик-испытатель СССР.
(Кстати, еще один слух о полете Владимира Комарова родился примерно через полтора года - после того, как в СССР возобновились пилотируемые космические полеты и в космос на корабле 7К-ОК(А) № 10 (“Союз-3”) слетал Георгий Тимофеевич Береговой. Распространен этот слух был, в основном, среди ветеранов Великой Отечественной войны. Как-то летом 2002 года у меня состоялась беседа с тогдашним председателем Луганского городского совета ветеранов войны Василием Васильевичем Смирновым. Речь шла о роли ветеранов войны в послевоенном развитии Советского Союза. И вот тогда Василий Васильевич сказал:
- Даже в освоение космического пространства ветераны войны внесли свой большой вклад. И не только на Земле, готовя и обеспечивая полеты ракетно-космической техники, но и в космосе. Вот полет нашего земляка Георгия Берегового. Когда в шестидесятых годах начали испытывать на орбите корабль “Союз”, молодой космонавт Комаров что-то там напортачил, ошибся и погубил и себя, и корабль. Потом в космос послали Берегового - летчика с фронтовой закалкой, воздушного аса, испытателя самолетов. Он блестяще справился с заданием.
Мне тогда не захотелось спорить с заслуженным и очень пожилым человеком - Смирнову к тому времени исполнилось уже 87 лет. Не захотелось говорить ему, что разница в возрасте между “ветераном” Береговым и “молодым” Комаровым была всего шесть лет, и что Владимир Михайлович Комаров не только уже летал в космос на корабле “Восход”, но еще и был одним из самых опытных и подготовленных советских космонавтов).
Георгий Береговой проконтролировал выполнение автоматикой корабля раскрытия солнечных батарей и антенн. Полтора года назад, во время трагически закончившегося полета Владимира Комарова, именно в этот момент начались первые неприятности - не открылась одна из двух батарей. Сейчас же все проходит нормально.
Программа космического полета требовала начала активных действий космонавта в первые минуты после выхода “Союза-3” на околоземную орбиту: уже на первом витке предусматривались сближение и стыковка с “Союзом-2”. Береговому предстояло провести сложный маневр по сближению с беспилотным кораблем “Союз-2”, а потом выполнить причаливание к нему и собственно стыковку.
13.4.2. Стыковка, которая не произошла
Даже через несколько лет в совместной книге А.Романова, Л.Лебедева и Б.Лукьянова “Сыны голубой планеты” основная цель космического полета Г.Т.Берегового формулировалась так:
“...отработка процессов сближения и маневрирования с помощью систем ориентации и управления космического корабля, отработка средств и методов астронавигации, проведение широкого комплекса научно-технических, медико-биологических исследований”.
И ни единого словечка о планировавшейся стыковке!
Примерно через три часа после начала космического полета “Союза-3” в радиоэфире прозвучало сообщение ТАСС, в котором сообщалось о динамических операциях на околоземной орбите:
“В соответствии с программой полета на первом витке корабль “Союз-3” производил сближение с беспилотным кораблем “Союз-2”. На первом этапе сближение до расстояния 200 метров осуществлялось автоматической системой. Последующие операции по сближению проводил летчик-космонавт товарищ Береговой с использованием системы ручного управления. С борта корабля “Союз-3” велась телевизионная передача. Летчик-космонавт товарищ Береговой продолжает успешно выполнять намеченную программу экспериментов и исследований”.
Но о планировавшейся в ходе полета стыковке -опять ни слова не сказано.
Более того, уже после завершения космического рейса “Союза-3” орган ЦК КПСС газета “Правда” 17 ноября 1968 года опубликует развернутую информацию о полете Георгия Берегового, в которой так будет описан процесс взаимодействия двух кораблей в космическом полете:
“После отделения корабля “Союз-3” от носителя он (т.е. космический корабль - С.Ч.) осуществил радиопоиск “Союза-2”, после чего начался процесс сближения космических кораблей. После автоматического сближения кораблей до расстояния между ними 200 метров последующее сближение проводилось под управлением летчика-космонавта. После выполнения этой операции корабли разошлись на расстояние 565 километров, а затем вновь сблизились. При повторном сближении Г.Т.Береговой производил фотографирование “Союза-2” и проводил измерения параметров относительного движения кораблей”.
...Подтверждена правильность технических решений, положенных в основу создания нового типа пилотируемого космического корабля с широкими маневренными возможностями. Доказана рациональность его конструкции и надежность бортовых систем. Отработаны процессы маневрирования на орбите при автоматическом и ручном управлении. В результате проведенных научно-технических экспериментов получены новые ценные данные.
Полетами космических кораблей “Союз-2” и “Союз-3” сделан новый шаг в области совершенствования маневрирующих пилотируемых кораблей и создания орбитальных станций”.
Из приведенного выше текста, опубликованного в “Правде”, совершенно ясно, что в полете “Союза-2” и “Союза-3” планировалось только маневрирование и сближение космических кораблей, но речи об их стыковке не было.
Обратимся к воспоминаниям о первом дне космического полета самого Георгия Берегового:
“Автоматически включились бортовые двигатели, и “Союз-3”, изменив траекторию полета, направился к точке, в которой должно было состояться космическое рандеву. Оба корабля оказались поблизости друг от друга - их разделяло лишь несколько километров. Сблизившись до двухсот метров, корабли пошли параллельным курсом, - видеть все это, должен сказать, было незабываемым счастьем. “Союз-2”, бесшумно несется сейчас в двухстах метрах от моей кабины. По программе нужно свести корабли еще ближе - на расстояние нескольких метров! Пришел черед действовать мне.
Беру управление на себя...
Осторожно двигаю ручками управления... Расстояние между кораблями постепенно уменьшается -значит, двигаюсь вперед. Увеличиваю тягу маневровых двигателей - сближение продолжается... Вот он, “Союз-2”, совсем рядышком, рукой достать!
Отпускаю ручку. Летим по инерции по своим орбитам. Корабли, имея небольшую разницу в скорости, начинают медленно расходиться... Снова берусь за ручки, снова сближаю корабли...”
О планировавшейся стыковке и в мемуарах самого Георгия Тимофеевича - тоже ни слова!
Более того, вот текст официальных телеграмм, которыми обменялись космонавт Береговой и советские руководители в ходе космического полета. Материалы были опубликованы в советской прессе еще во время космического полета:
“РАДИОГРАММА С БОРТА КОСМИЧЕСКОГО КОРАБЛЯ “СОЮЗ-3”.
Докладываю Центральному Комитету Коммунистической партии Советского Союза и Советскому правительству - полет проходит нормально.
Успешно выполнил маневрирование и сближение с космическим кораблем “Союз-2”. Настроение бодрое. Горячо благодарю Центральный Комитет родной партии и Советское правительство за оказанное мне доверие. Полет проходит по программе. Выполняю научные эксперименты. Системы работают отлично. Состояние отличное.
Летчик-космонавт Г. Береговой.
(Опубликовано: “Правда”, 27 октября 1968 года).
“ПРИВЕТСТВЕННАЯ ТЕЛЕГРАММА РУКОВОДИТЕЛЕЙ ПАРТИИ И ПРАВИТЕЛЬСТВА КОСМОНАВТУ Г. Т. БЕРЕГОВОМУ.
Дорогой товарищ Береговой Георгий Тимофеевич!
От имени Центрального Комитета Коммунистической партии Советского Союза, Президиума Верховного Совета СССР и Совета Министров СССР сердечно поздравляем Вас с успешным началом полета и выполнением задания по маневрированию и сближению космических кораблей на околоземной орбите. Весь наш народ с неослабным вниманием следит за Вашим полетом. Крепко обнимаем Вас и желаем благополучного приземления.
До встречи на родной Земле!
Л. Брежнев, Н. Подгорный, А. Косыгин
(Опубликовано: “Правда”, 27 октября 1968 года).
И снова ни слова о планировавшейся стыковке! Словно и не планировали ничего, не готовили космонавтов к этому полету более полугода...
Но ведь стыковка планировалась! И готовились проекты совсем других приветственных телеграмм - с борта экспериментальной орбитальной станции, которую предполагалось образовать из состыкованных “Союза-2” и “Союза-3”.
Что же произошло? Почему и ЦК КПСС на пару с Советским правительством, и средства массовой информации, и руководители космической отрасли, - да и сам космонавт, - умалчивали о факте подготовки стыковки двух космических кораблей в октябре 1968 года?
Ответ очень прост. Стыковку “Союза-2” и “Союза-3” выполнить не удалось. Полет Георгия Берегового начался с неудачи. Но стоит ли говорить о неудаче, если есть возможность ее замолчать? Пусть все - и, прежде всего, советский народ, - будут уверены: в космосе все прошло гладко. В полном соответствии с программой полета. Никакой стыковки не планировалось, дорогие товарищи. Предполагалось только маневрирование и сближение двух космических кораблей, которое - как и все в советской космонавтике - прошло без сучка и задоринки.
Попробуем разобраться в том, что же действительно произошло в тот октябрьский день 1968 года на космической орбите - в день, который, наверное, стал одним из самых трудных в жизни летчика-космонавта СССР Георгия Тимофеевича Берегового.
По принятой для полета “Союза-2 и “Союза-3” методике стыковки, сразу после старта активный космический корабль (т.е. тот корабль, который оснащен активным, “штыревым” стыковочным узлом и будет выполнять большую часть маневров на орбите -С.Ч.) выводился в зону ближнего сближения до расстояния 10-20 километров с пассивным кораблем (т.е. с кораблем, имеющим воронкообразный стыковочный узел - С.Ч.). После этого в автоматическом режиме начинала работать радиотехническая система сближения двух кораблей “Игла”, которую только контролировал командир “Союза-3”. С 200 метров космонавт переходил на ручное управление и выполнял сначала причаливание, а затем стыковку двух космических кораблей.
Владимир Сергеевич Сыромятников в книге “100 рассказов о стыковке и о других приключениях в космосе и на Земле” очень хорошо и точно описывает весь комплекс управления движением и стыковкой “Союза-3”, который был задействован в космическом полете:
“На расстояниях в 100-200 м при относительных скоростях порядка 1 м/с законы орбитального полета практически не оказывают влияние на относительное движение, а космонавт может управлять кораблем почти как самолетом. Через оптический прибор под названием “визир специальный космонавта” (ВСК) он наблюдает цель: на таком расстоянии она хорошо видна. Когда расстояние уменьшается до нескольких десятков метров, становится видной специальная мишень, которая служит для окончательного выравнивания кораблей таким образом, чтобы стыковочные агрегаты расположились соосно, без боковых и угловых отклонений. Для управления в темноте, при полете в тени Земли, на пассивном корабле установлены специальные огни, почти как на самолете. Для управления поступательным движением корабля и угловыми поворотами (то есть ориентацией) имеются две ручки управления движением и ориентацией - РУД и РУО. У каждой ручки - три степени подвижности по числу степеней свободы корабля: первая - вверх-вниз, влево-вправо, вперед-назад, вторая - по тангажу, рысканию и крену, как эти углы называют в авиации и в ракетной технике. При такой ничем не ограниченной свободе движения управлять кораблем совсем не просто. Полная свобода, похоже, одинаково опасна как на Земле, так и в космосе. Требуется навык, который приобретается на специальных тренажерах”.
Как же на самом деле проходил космический полет корабля “Союз-3”, пилотируемого Георгием Тимофеевичем Береговым, 26 октября 1968 года?
Старт космического корабля “Союз-3” прошел без замечаний. Баллистики постарались с расчетами: после выхода “Союза-3” на околоземную орбиту он оказался всего лишь на расстоянии одиннадцати километров от “Союза-2”. Вскоре от радиотехнической системы сближения и стыковки “Игла” прошел сигнал “Захват цели”. Началось автоматическое сближение двух космических кораблей.
Программой полета предусматривалось, что сближение и стыковка произойдут вне зоны радиовидимости наземных средств командно-измерительного комплекса, когда
космический корабль на первом витке уйдет на теневую сторону Земли. Было решено, что дальнее сближение с беспилотным кораблем будет производиться в автоматическом режиме, а с расстояния примерно 150-160 метров Георгий Береговой начнет сближение вручную.
Так как баллистики при подготовке полета изначально рассчитали проведение стыковки на затемненной, - так называемой “ночной” - части околоземной орбиты, то для визуального ориентирования космонавта на борту “Союза-2” зажигались специальные сигнальные огни, расположенные в виде пирамиды.
Автоматическое сближение “Союза-2” с “Союзом-3” проходило нормально, никаких неисправностей на борту обоих кораблей отмечено не было. Генерал Н.П.Каманин позднее вспоминал:
“Выходя из бункера (управления - С.Ч.), я услышал сообщение по громкоговорящей связи: “Расстояние между кораблями 8 километров, скорость сближения 15 метров в секунду”. Когда я приехал на КП, там уже все поздравляли друг друга с удачным началом полета”.
Беспилотный “Союз-2” возник в поле зрения Георгия Берегового откуда-то из глубин космического пространства сначала в виде едва различимой, но яркой точки, которая постепенно увеличивалась в размерах, и постепенно превратилось в светящее пятно. Где-то с расстояния полкилометра уже четко просматривались очертания конструкции беспилотного корабля.
Когда расстояние между кораблями сократилось примерно до двухсот метров, “Союз-2” уже напоминал Георгию Береговому большую серебряную птицу, у которой вместо крыльев широко раскинулись в стороны панели солнечных батарей. Теперь эта “космическая птица” парила совсем рядом с “Союзом-3”. Казалось, можно рукой дотянуться: обычные наземные ориентиры отсутствовали, и достаточно большой по своим размерам космический корабль “Союз-2” казался Георгию Береговому крошечным, словно игрушечным, и висевшим в бархатной черноте космоса очень близко.
Система управления еще раз провела оценку взаимного расположения кораблей. Оказалось, что угол по крену “Союзом-3” выбран не полностью. Корабль летел, чуть завалившись набок. Едва слышно заворчали за бортом малые двигатели системы ориентации и стабилизации “Союза”. Глухим кашлем отозвались, заработали и маневровые.
Два корабля медленно сходились в околоземном космическом пространстве.
Строго по полетной инструкции на расстоянии около ста шестидесяти метров от пассивного беспилотного “Союза” Георгий Береговой взял управление сближением и предстоящей стыковкой на себя.
Вот в этот момент судьба и сыграла злую шутку с космонавтом...
Полной адаптации Георгия Тимофеевича к условиям невесомости еще не произошло - ведь полет по орбите длился пока менее часа. Координация движений и пространственная оценка расположения окружающих объектов в условиях невесомости у космонавта были нарушены. А выполнялась сложнейшая управленческая операция.
На дальности тридцать метров от “Союза-2” Береговой затормозил и пришел к выводу, что надо повернуть “Союз-3”, иначе стыковочный штырь его активного корабля правильно не состыкуется с воронкой пассивного корабля.
Но вместо того, чтобы слегка довернуть свой корабль по крену, выровнять его, Георгий Береговой слишком сильно повернул его. Береговому показалось, что корабли шли на сближение в перевернутом положении, и он “вручную” перевернул свой корабль вдоль продольной оси “Союза-3”. А на самом деле это коварная невесомость, к которой космонавт еще не успел толком адаптироваться до начала процесса сближения и стыковки, “перевернула” Георгию Береговому зрение. В те напряженные минуты полета он видел все за бортом корабля словно “вверх ногами”.
Теперь корабли действительно оказались в перевернутом положении относительно друг друга на 180 градусов, а космонавт не заметил этого и был уверен, что процесс сближения идет нормально. Георгий Береговой не обратил внимания на то, что бортовые огни на концах солнечных батарей “Союза-2” после выполненного им маневра заняли неправильное положение. Эти динамические эволюции кораблей были выполнены еще в зоне радиовидимости с Земли, но никто из операторов в Центре управления полетом и наземных измерительных пунктов на них не прореагировал.
Береговой доложил на Землю: “Дальность - сорок. Сближение идет нормально”. Шеститонные космические корабли теперь отделяло друг от друга расстояние всего сорок метров. Еще две-три минуты и произойдет долгожданная стыковка... Но в это время оба корабля вышли из зоны радиовидимости наземных пунктов слежения. Связь с Землей прервалась. Космонавту Береговому теперь предстояло действовать самостоятельно, без помощи операторов и специалистов из Центра управления полетом.
Сближение кораблей продолжалось. Но вдруг пассивный корабль “Союз-2” стал отворачивать по углу рысканья от перевернутого “вверх ногами” “Союза-3”. Так и должно было случиться: автоматика “Союза-2” предохраняла корабли от неправильной стыковки, которая могла бы закончиться столкновением двух многотонных космических аппаратов. И стыковка не состоялась лишь из-за рассогласованности двух космических кораблей по курсу.
После того как первая попытка стыковки не удалась, и автоматика развела корабли на безопасное расстояние, Георгий Береговой предпринял попытку облететь отвернувшийся от него “Союз-2” и попробовать снова пойти с ним на стыковку. Но и эта его попытка не увенчалась успехом. Береговой по-прежнему не замечал, что “Союз-3” по отношению к “Союзу-2” летит “вверх ногами”. Автоматика беспилотного корабля вновь предотвратила столкновение, отвернув “Союз-2” в сторону от продольной оси.
В своей книге воспоминаний Георгий Тимофеевич позднее напишет:
“Наконец я сбросил тягу до минимума: корабли сближались теперь совсем медленно, их относительная скорость практически подходила к нулю. Абсолютная же скорость была огромна: оба они неслись над Землей, покрывая за час двадцать восемь тысяч километров! Здесь, на орбите, особенно если не смотреть вниз, на Землю, чудовищная эта скорость никак не чувствовалась. Оба корабля будто неподвижно повисли в пространстве.
Когда они сблизились до нескольких метров, двигатели отключились. Некоторое время корабли шли борт к борту, но вскоре в силу разницы орбит опять стали расходиться в стороны. Я вновь включил тягу, и вновь корабли сошлись. Ручное управление действовало безотказно.
Я неохотно вернул ручку управления в нейтральное положение и несколько минут следил, как удаляется “Союз-2”, уменьшаясь в размерах, чтобы вновь исчезнуть, раствориться в беспредельных просторах космоса до новой, запланированной на следующие сутки встречи...”
Конечно, по соображениям цензуры космонавту нельзя было написать всю правду...
Георгий Береговой принимает совершенно верное решение: сближение приостановить, дождаться выхода кораблей на освещенную часть орбиты и проконсультироваться с Центром управления полетом по сложившейся ситуации.
Но тут опять отсутствие адаптации Георгия Тимофеевича к условиям невесомости сыграло роковую роль. Координация его движений была все еще нарушена, он нечаянно зацепил одну из ручек управления. Включились двигатели. “Союз-3” начал вращаться. Береговой сразу же точно оценил ситуацию и вернулся к активному управлению кораблем, пытаясь восстановить его ориентацию. Это было сделать очень сложно, поскольку “Союз-3” по-прежнему совершал полет на теневой части орбиты. В течение трех минут космонавт настойчиво выправлял крен. Наконец, ему удалось сориентировать “Союз-3” в требуемое программой полета положение. Но на эту операцию космонавт израсходовал около 40 килограмм топлива. Георгий Береговой понял, что продолжать дальше сближение двух космических объектов уже просто опасно - запасы топлива на корабле упали до критической отметки. Рабочее тело - перекись водорода - для системы ориентации и стабилизации “Союза-3” было израсходовано практически полностью.
Уже после полета, на заседании Государственной комиссии, Георгий Береговой анализировал свои действия на участке сближения двух космических аппаратов:
“С 200 метров я стал управлять причаливанием вручную. Корабли сблизились до 30-40 метров. В этот момент я ясно увидел, что бортовые огни “Союза-2” образуют трапецию, и я никак не могу загнать их на одну линию. Я понял, что стыковки не будет, и решил “зависнуть” и ждать рассвета (т.е. выхода “Союза-3” из теневой на освещенную Солнцем сторону Земли - С.Ч.). На светлой стороне Земли я увидел вблизи “Союз-2”, но курсы кораблей расходились на 30 градусов”.
Космический корабль вышел на освещенную часть орбиты, радиосвязь с Землей восстановилась. Как только корабли вновь появились в зоне связи, все поняли, что “слепая” - на затемненной части орбиты -стыковка двух космических аппаратов не состоялась.
“Казалось, все идет очень хорошо: через полтора часа после пуска “Союза-3” корабли должны пройти над нами жестко состыкованными, - вспоминал генерал Каманин. - Но вот голос Берегового разбивает все наши надежды: “Стыковка не произошла из-за рассогласованности кораблей по курсу...”
Расшифровав данные телеметрии, поступившей с бортов “Союза-2” и “Союза-3”, в Центре управления полетом определили, что сближение и причаливание двух космических кораблей до расстояния 200 метров проходило штатно. На участке автоматического сближения на корабле “Союз-3” двигатели причаливания и ориентации израсходовали 30 килограмм рабочего тела. А после перехода на ручное сближение, всего за 2 минуты активного маневрирования, космонавт израсходовал целых 40 килограмм. Общий расход составил 70 килограмм из суммарных запасов 80 килограмм. В Центре управления полетом немедленно забили тревогу: оставшихся 8-10 килограммов рабочего тела едва хватало на построение ориентации космического корабля перед посадкой на Землю...
Делать повторную попытку стыковки было уже нельзя. В целях экономии рабочего тела в последующие дни космической экспедиции решили вообще не проводить динамических операций по управлению полетом. Для дальнейшего управления полетом и выяснения причин невыполнения стыковки
Государственная комиссия в полном составе вылетела из Байконура в Крым, в Центр управления полетом в Евпатории.
Увы, Георгию Береговому не удалось состыковать два космических корабля.
Уже после завершения космического полета техническая комиссия Центрального конструкторского бюро экспериментального машиностроения, исследовав все имевшиеся данные о полете “Союза-3” и “Союза-2”, полностью восстановила реальную ситуацию в ходе орбитальной миссии Георгия Берегового. Вывод комиссии был жестким и однозначным: причиной невыполнения программы космического полета явилась ошибка космонавта. Мол, именно из-за ошибки Георгия Тимофеевича Берегового и сорвалась стыковка...
Такого же мнения до конца своих дней был и “конкурент” Берегового на стадии подготовки к полету на “Союзе-3” летчик-космонавт СССР, доктор технических наук, профессор Константин Петрович Феоктистов:
“Георгий Тимофеевич допустил грубейшую ошибку - не обратил внимания на то, что корабль, к которому он пытался причалить, перевернут “вверх ногами”. мигающие огни беспилотного корабля оказались сверху, а должны были быть внизу. Не на своем месте были и непрерывно светящиеся огни. Поэтому при приближении “Союза-3” беспилотный “объект” непрерывно “отворачивался”. На ошибочные маневры Береговой израсходовал все топливо, предназначенное для сближения кораблей”.
Сказано жестко, но вот справедливо ли?
У космонавта Алексея Станиславовича Елисеева иное мнение: “...Специалисты разобрались в происшедшем. Все бортовые системы (космических кораблей “Союз-2” и “Союз-3” - С.Ч.) работали абсолютно нормально. Причаливание не получилось потому, что в самом его начале беспилотный корабль оказался перевернутым почти “головой вниз” по отношению к кораблю Берегового. Если бы автоматическое управление продолжалось, то корабль был бы развернут в правильное положение в дальнейшем процессе причаливания. При ручном управлении это должен был сделать космонавт. Но на тренировках такая ситуация никогда не отрабатывалась. В начале причаливания встречный корабль всегда занимал положение ближе к правильному, чем к перевернутому. И космонавты к этому привыкли. На экране тренажера приближающийся корабль напоминал самолет. Развернутые в стороны солнечные батареи были похожи на крылья. Для создания условий стыковки космонавты разворачивали свой корабль так, чтобы батареи-крылья занимали на экране горизонтальное положение, и этого было достаточно -все получалось. На расположение остальных элементов конструкции никто не обращал внимания космонавтов. А оказалось, что следовало бы. При правильном положении корабля главная антенна радиосистемы сближения находится над батареями, а при неправильном - под ними. В полете Берегового она оказалась снизу. Когда Береговой считал, что он разворачивает корабль в правильном направлении, на самом деле он пытался увести его еще дальше от правильного. Система управления этого делать не позволяла... Жаль, все это выяснилось поздно”.
Все сказано точно и исчерпывающе ясно. Но вот только возникает вполне закономерный вопрос: почему “Союз-2” перед заключительным этапом стыковки “оказался перевернутым”? Кто должен был на Земле отслеживать пространственную ориентацию беспилотного корабля?
13.4.3. Виноват ли космонавт?
Попытаемся по возможности объективно установить степень личной вины Георгия Тимофеевича Берегового в том, что 26 октября 1968 года не удалось выполнить стыковку космических кораблей “Союз-2” и “Союз-3”.
Каковы действительные причины того, что стыковка не удалась?
1. Техническая комиссия ЦКБЭМ назвала в качестве главной причины ошибку космонавта. Но почему Береговой ошибся? Только потому, что еще не адаптировался окончательно к условиям космического полета. А почему не адаптировался? Потому, что период острой адаптации организма космонавтики наложился на сложнейшую динамическую операцию -стыковку космических кораблей, которую, к тому же, предстояло выполнить на темной стороне орбиты. Кто же так “замечательно” составил программу полета, что стала возможной ошибка космонавта?
Многое, что пришлось испытать Георгию Береговому в полете на “Союзе-3”, никто из организаторов космического рейса на Земле просто не предусмотрел. В результате этой непредусмотрительности сама программа подготовки космонавтов к полету была составлена с изъянами.
Главная причина неудачи при попытке стыковки “Союза-2” и “Союза-3” связана не с ошибкой космонавта, а с ошибками в расчетах и предположениях организаторов и планировщиков всего космического полета. Наземные службы - конструкторы-проектировщики, баллистики и специалисты по автоматике - невольно создали такие условия в ходе космического рейса, что космонавт в сложной цепи управления орбитальным полетом стал самым напряженным, а с учетом его еще незавершившейся адаптации к новым условиям работы, - еще и самым слабым звеном при проведении стыковки. Именно поэтому Георгий Береговой оказался не готов выполнить сложную динамическую операцию на орбите.
2. Вторая причина нестыковки “Союзов” тесно связана с первой. Это неадаптированность Георгия Берегового к условиям космического полета.
Следует признать, что еще при подготовке космического рейса, многие не соглашались с проведением стыковки на неосвещенной части орбиты. Некоторые специалисты понимали, что без определенного периода адаптации к невесомости и привыкания к ощущениям реального полета решить поставленную задачу с ходу будет очень сложно. Но голос этой трезвомыслящей части управленцев был очень слаб. На их мнение высокие “компетентные” чины просто не обратили внимания.
Невесомость, безусловно, негативно подействовала на Берегового. И особенно сильно это воздействие ощущалось именно в первые часы космического полета. Ведь сколько ни рассказывай на Земле о длительной невесомости, сколько ни описывай ее воздействие действие на человека, каждый человеческий организм реагирует на нее все-таки индивидуально, по-своему, а психические реакции космонавта в этот момент вообще слабо предсказуемы.
Вдумаемся, космонавт только что перенес стартовые перегрузки и предстартовое волнение. А тут сразу же еще одно испытание - длительная невесомость. Не имея достаточно времени, чтобы привыкнуть к состоянию невесомости, “подвешенности” внутренних органов, головокружению и неприятным ощущениям периодически подкатывающей тошноты, космонавт должен был осуществить стыковку вручную, да еще и в полной темноте!
Когда у Георгия Берегового спросили, что он чувствует в невесомости, он откровенно ответил: “Примерно то же, что чувствуешь после хорошей пьянки!”
Георгий Тимофеевич записал в бортжурнале, что считает нецелесообразным выполнять в первые часы полета операции, связанные с точными, требующими четкой согласованности движениями. Вернувшись на Землю, Георгий Береговой подробно рассказал о своих наблюдениях специалистам. Мнение космонавта было учтено, поскольку уже в следующем групповом полете космических кораблей (Владимира Шаталова на “Союзе-4” и Бориса Волынова, Алексея Елисеева и Евгения Хрунова на “Союзе-5”) начало активных действий обоих экипажей было запланировано не на первом, как для командира “Союза-3”, витке, а значительно позже, через сутки после старта с Земли.
Георгий Береговой отмечал:
“На мой взгляд, и этого недостаточно; но я понимаю, что моя точка зрения, скорее всего, содержит немалую примесь субъективности. Вероятно, частичное - в той мере, в которой это необходимо на практике, -привыкание к невесомости наступает довольно быстро. Но одно бесспорно: полная адаптация организма в условиях космического полета требует значительно большего времени”.
3. С незавершившейся адаптацией космонавта к условиям невесомости очень тесно связана и еще одна причина нестыковки “Союзов” - это изменение ощущений и динамики движения человеческого тела при отсутствии веса.
Вот как описывал свои ощущения летчик-космонавт Олег Григорьевич Макаров в очерке для сборника “Салют-6”: орбиты мира и дружбы”:
“Если человек сидит в кресле, то ему может показаться, что он висит на ремнях кресла вниз головой. Может показаться, что он лежит то на груди, то на спине, то на боку - эти иллюзии называются иллюзиями переворачивания. Может создаться иллюзия беспрерывного падения. Ложная информация поступает и от полукружных каналов: человеку может показаться, что он находится в постоянном вращении, которое ему никак не удается остановить. Все эти явления сопровождаются беспокойством и потерей общей ориентировки в пространстве”.
По признаниям самого Георгия Тимофеевича, в первые минуты космического полета Береговому казалось, будто его тело хотя и медленно, но непрерывно вращается вдоль незримой горизонтальной оси - так, будто бы он крутил в воздухе неправдоподобно замедленное сальто. Впрочем, ощущение это возникало лишь тогда, когда космонавт закрывал глаза. Стоило их открыть - и головокружение пропадало. Понадобилось немало времени, чтобы Георгий Береговой смог приспособиться к новым условиям и выполнять работу, требующую точности движения и хорошей координации.
4. Не стоит забывать и такую причину неудачи в космосе, как попытка выполнить сложнейшую полетную операцию на неосвещенной солнцем стороне Земли. Цель - космический корабль “Союз-2” - предстала перед Георгием Береговым в виде нескольких мигающих огней. В условиях невесомости правильно сориентировать по ним свой корабль было совсем не простым делом. Другие видимые ориентиры просто отсутствовали в поле зрения космонавта. Стоит ли удивляться, что в таких экстремальных условиях провести стыковку не удалось?
5. Не слишком удобной оказалась на практике и система управления “Союзом”. Она могла эффективно использоваться только очень умелым оператором, уже имеющим опыт управления космическим кораблем и адаптировавшимся к условиям невесомости. Маневр по стыковке космических кораблей - это достаточно тонкая операция. Относительная скорость двух кораблей - то есть скорость самого маневра - очень невелика. Космонавт, да еще на теневой части орбиты, при визуальной ориентации ее практически не ощущает. А ведь при такой непростой операции, как стыковка, смотреть космонавту-оператору приходится, что называется, в оба. Причем не в переносном, а в самом буквальном смысле этого слова. Нужно одновременно держать в поле зрения и приборы на пульте, и окружающее пространство, ситуацию в котором можно оценить, только выглянув в иллюминатор или заглянув в визир оптической ориентации.
6. Сыграло свою негативную роль и ослабление тактильных ощущений космонавта во время управления космическим кораблем. На “Союзе” были ручки управления, но усилия на них практически отсутствовали. Ручки управления двигались очень уж мягко. Поэтому тактильные и внутримышечные анализаторы летчика-космонавта почти не были включены в работу и оставались бездействующими, по крайней мере, на первой, наиболее сложной фазе полета. Фактически космонавт “не чувствовал” свой корабль. В результате в условиях отсутствия веса и в темноте ему казалось, что корабль не управляем.
7. Вынужденная бездеятельность большинства анализаторов человека-оператора неизбежно приводит к перегрузке органов зрения. Береговому пришлось одновременно следить и за приборами на пульте управления “Союзом”, и за Землей в иллюминаторе, и за положением объекта сближения в визире-ориентаторе. Что же удивительного, если при восприятии всей этой массы информации только с помощью глаз, зрительные анализаторы космонавта с ней попросту не справились, что, в конце концов, и привело Георгия Берегового к ложным заключениям о взаимном положении “Союза-2” и “Союза-3”? Описывая свои ощущения при сближении с “Союзом-2”, Георгий Тимофеевич откровенно признавался:
“Чувствую, что устал. Не физически. Сказывается огромное внутреннее напряжение и... нагрузка на глаза. На их долю выпала львиная часть работы. Закрываю глаза и чувствую, как в них начинает рябить “задним числом”...
8. Негативно сказалось и отсутствие постоянного канала связи между космонавтом и Землей. У Георгия Берегового возникли сложности при стыковке. Вот тут очень кстати были бы советы специалистов и хотя бы моральная поддержка из Центра управления полетом. Но управленцы не имели возможности в реальном масштабе времени вмешаться в процесс стыковки двух космических аппаратов и скорректировать действия космонавта, посоветовать ему, как лучше поступить и что делать дальше. Центр управления полетом в Евпатории не был соответствующим образом оборудован, а зоны радиосвязи космического корабля с Землей связи были очень короткими.
9. Следующий фактор - одиночество космонавта в самом корабле. Береговой стартовал в космос один. А ведь не зря народная поговорка гласит: “Одна голова -хорошо, а две - лучше”! Надежной связи с Землей не было, но не было на борту “Союза-3” и других космонавтов, с которыми можно было бы вместе обсудить и оценить полетную ситуацию. Более того, “Союз-2” летел в беспилотном варианте, и с его борта тоже никто не мог помочь Георгию Береговому правильно оценить взаимное расположение двух кораблей. Кстати сказать, этот “рекорд Берегового” держится уже более полувека: никогда до Георгия Тимофеевича и никогда после него ни один космонавт в ходе космического полета не пытался выполнить стыковку на первом витке в полном одиночестве, да еще и на теневой части орбиты!
Кстати, большую роль коллективных действий в космосе через несколько месяцев после завершения космического полета Г.Т.Берегового подтвердит и председатель Государственной комиссии генерал К.А.Керимов. Вот как он будет напутствовать экипажи “Союза-4” и “Союза-5” (Владимира Шаталова, Бориса Волынова, Алексея Елисеева и Евгения Хрунова) перед их космическим полетом, в котором предполагалось выполнить стыковку двух кораблей:
“Вы понимаете, что произойдет, если не будет стыковки? Задание на 90 процентов будет не выполнено, а нас всех вместе с вами будут считать виновниками срыва полета. Поэтому действуйте осмотрительно -ведь у вас четыре пары глаз, а не одна, как у Берегового”.
10. Не было у Берегового и мощного компьютера, который мог бы просчитать варианты сближения двух космических аппаратов и помочь космонавту правильно оценить ситуацию, выдать хотя бы сообщение “Ошибка по крену”. В этом смысле техническое оснащение “Союза” оставляло желать лучшего.
11. Конечно, можно было бы обойтись и без компьютеров, если бы космонавт действовал в ситуации, которая ему хорошо известна и знакома. На Земле нужно было на тренажерах сымитировать и то, что увидит, и то, что будет делать на орбите пилот “Союза”. Нужно было понять, как будут реагировать на его команды оба сближающихся корабля, как они будут двигаться друг относительно друга по всем шести степеням свободы, как будет изменяться окружающая обстановка. Но наземный комнатный тренажер имитировал космос не полностью. Первые тренажеры были вообще далеки от совершенства. Следует также отметить, что процесс сближения двух кораблей в перевернутом положении на тренажере “Волга” при подготовке к полету Георгия Берегового на “Союзе-3” вообще не отрабатывался. Космонавт оказался в совершенно новой для него ситуации.
12. Не надо сбрасывать со счетов и появление в условиях космического полета новых раздражителей, которых при тренировках на Земле не было и эффект воздействия которых на психику космонавта в условиях острой перенастройки его организма на новую окружающую среду вообще не учитывался. И первым таким раздражителем была сама Земля. Георгий Береговой так описывал свои ощущения в первые минуты космического полета:
“Космос подавлял своим торжественным, бесстрастным величием. От него веяло глухим отчуждением. Но помимо космоса была Земля. Стоило только взглянуть вниз, в иллюминатор, чтобы понять, как она прекрасна. Поначалу Земля просто ошеломляла буйным великолепием красок. Никогда прежде я не видел ничего подобного. Я понял, что человеческие слова тут бессильны, это нужно увидеть своими глазами. И я смотрел, неотрывно смотрел на Землю. Она была необыкновенна! В первые минуты я просто не мог оторваться от иллюминаторов”.
13. Хватало в полете и других раздражителей. Очень мешали медицинские датчики, “расклеенные” по всему телу космонавта. Опыт полета Георгия Берегового показал, что даже в непродолжительном полете несъемные медицинские датчики раздражают кожу и серьезно мешают работе космонавта.
14. В первый день полета у Георгия Берегового были проблемы с желудком, что тоже отвлекало космонавта от работы. Генерал Каманин с сарказмом констатировал в своем дневнике:
“На космодроме было свыше 70 врачей и специалистов Минздрава, они неоправданно часто отрывали Берегового и его дублера от предстартовой подготовки, но не смогли обеспечить нормальную работу желудка космонавта в первый день полета и полное использование им рациона питания”.
15. В невесомости - особенно в начальный период ее воздействия на человека - изменяются и двигательные реакции космонавта. “Мне надо было достать киноаппарат, - рассказывал Георгий Тимофеевич Береговой уже после полета. - Я повернулся и прежде, чем вытянуть руку по направлению к киноаппарату, почувствовал непроизвольную пауза, своеобразный пробел в намерении. В следующий момент деятельность продолжалась”.
16. Одно время бытовало мнение, что негативную роль в ходе неудавшейся стыковки “Союза-2” и “Союза-3” сыграл и “преклонный возраст” космонавта Берегового. Якобы 47-летний человек, как правило, уже имеет естественную, возрастную дальнозоркость. В условиях плохой видимости снаружи и малой освещенности внутри кабины корабля он плохо различает предметы внутри космического аппарата и за его бортом. Да и лишний раз прочитать бортовую инструкцию без очков такому оператору трудно. Эффект возрастной дальнозоркости вполне терпим в условиях Земли, но может обостриться в условиях невесомости и привести к ошибкам человека-оператора.
Что тут сказать? Медицине, конечно, виднее, но... Уже после полета Георгия Берегового было много стыковок, которые с успехом выполняли люди куда старше 47-летнего Георгия Тимофеевича. И никакого влияния на их результат “эффекта возрастной дальнозоркости”, вроде бы, не наблюдалось.
17. И вот что еще странно. Не единожды советские инженеры и конструкторы не брезговали “копировать” некоторые технические решения иностранных ученых - впрочем, как и иностранные ученые советские разработки. Почему же никто из тех, кто планировал полет космических кораблей “Союз-2” и “Союз-3” и их стыковку на орбите, не учел американский опыт орбитальных экспедиций и рандеву? Ведь еще за два года до полета Георгия Берегового США выполнили десять пилотируемых полетов по программе “Джемини”, в которых было множество сближений, стыковок и перестыковок. Да Советский Союз в те годы не располагал такой разветвленной сетью пунктов слежения за полетом, какой “опутали” земной шар Соединенные Штаты. Но можно было хотя бы понять: в одиночку космонавт первую стыковку на орбите должен выполнять только над освещенной Солнцем половиной земного шара и при мощнейшей поддержке наземного Центра управления полетами!
Если проанализировать все факторы, которые привели к неудавшейся стыковке “Союза-2” и “Союза-3”, неминуемо приходишь к выводу, что техническая комиссия ЦКБЭМ, мягко говоря, поторопилась списать все просчеты только на сделанную космонавтом ошибку. Кому-то очень нужен был “стрелочник”. Его и попытались слепить из космонавта Георгия Тимофеевича Берегового.
13. 4.4. “Союз-3”: Новая победа в космосе!”
Но эта затея и в те уже далекие от нашего времени годы не удалась ее инициаторам. Советскому руководству были нужны только победы в космосе. Поэтому в сообщениях ТАСС не было ни слова о несостоявшейся стыковке из-за “ошибок” космонавта Берегового. Просто сделали вид, что никакой стыковки и не планировалось - было задумано изначально только маневрирование и сближение двух космических кораблей на орбите. Вечером 26 октября ТАСС бодренько сообщал:
“На 18 часов 45 минут московского времени корабль “Союз-3” завершил пять оборотов вокруг Земли. При очередном сеансе радиосвязи с космическим кораблем “Союз-3” летчик-космонавт Береговой Георгий Тимофеевич доложил, что программа полета успешно выполняется. Самочувствие его хорошее.
Бортовые системы космического корабля “Союз-3” функционируют нормально: давление в кабине корабля - 760 миллиметров ртутного столба, температура - 17 градусов Цельсия.
В соответствии с намеченной программой была осуществлена ориентация космического корабля на Солнце.
На пятом витке полета летчик-космонавт Береговой переходил в отсек корабля, смежный с кабиной космонавта, предназначенный для выполнения научных исследований и отдыха космонавта.
С 19 часов 18 минут 26 октября до 5 часов 16 минут 27 октября корабль “Союз-3” будет совершать полет вне зоны радиовидимости с территории Советского Союза.
В течение этого времени летчик-космонавт товарищ Береговой будет отдыхать”.
Сегодня, с позиций будущего, хорошо виден напускной, явно надуманный характер обвинений против космонавта Георгия Берегового. И не случайно крупнейший российский специалист по вопросам стыковки Владимир Сергеевич Сыромятников на этот счет сделал вывод в своей книге “100 рассказов о стыковке и о других приключениях в космосе и на земле”:
“Обидно за космонавта, заслуженного летчика-испытателя, уважаемого человека. В силу всех обстоятельств он ошибся и не мог исправить свои ошибки, а также недоработки многих людей на Земле. Можно понять причину неудачи, можно понять переживания одного человека и многих причастных к этому событию людей. Нельзя согласиться с тем, как результаты полета преподносились народу так называемыми средствами массовой информации, нередко - дезинформации. Кому-то это было выгодно. Считалось также, что иначе пострадает престиж страны и дело социализма. Где они теперь? Может быть, как раз поэтому не осталось ни того, ни другого, впрочем, не только поэтому”.
Стыковка была отменена, но космический полет Георгия Берегового продолжался. В течение следующих дней орбитального рейса ТАСС буквально засыпал радио- и телеэфир однотипными сообщениями. Из этих официальных сообщений было ясно, что полет проходит нормально, самочувствие космонавта хорошее. “Союз-3” снова маневрировал и сближался с “Союзом-2”.
Правда, с позиций знаний сегодняшнего дня возникает вопрос: как “Союз-3” мог маневрировать и сближаться с беспилотным кораблем, если вчера после неудачной попытки состыковаться рабочего тела в его баках осталось только для посадочных операций?
Ларчик открывается просто. Составители сообщений для ТАСС чуть-чуть лукавили. Орбиты “Союза-2” и “Союза-3” были еще накануне сформированы так, что корабли, находясь в свободном полете, 27 октября непременно бы сошлись снова до расстояния нескольких сотен километров. То есть формально сближение было, только теперь оно осуществлялось, в основном, за счет простого действия законов баллистики.
Что же касается маневрирования космического корабля “Союз-3”, то оно действительно состоялось в течение дня 27 октября. Посовещавшись, Василий Павлович Мишин и Николай Петрович Каманин поставили перед Георгием Береговым достаточно сложную динамическую задачу: вручную выполнить ориентирование корабля “Союз-3”, а затем - закрутку его на Солнце. Обе эти операции Георгий Тимофеевич провел уверенно, четко и с большой экономией рабочего тела, чем еще раз подтвердил свой высокий уровень готовности к космическому полету и то, что его адаптация к работе в условиях невесомости завершилась. Если бы те, кто еще на Земле планировал всю космическую миссию “Союза-2” и “Союза-3”, предусмотрели сближение и стыковку кораблей не в первые сутки полета, а на вторые, Береговой непременно состыковал бы два космических корабля. Но, увы...
Позднее Георгий Береговой вспоминал:
“...Когда на другой день с Земли поступил приказ приготовиться к вторичному сближению с моим, теперь уже двухдневным, попутчиком в космосе - беспилотным “Союзом-2”, я чувствовал себя бодрым, свежим - как утром.
Сближение, как и в первый раз, началось под контролем автоматики. Затем снова наступила пора взяться за ручки управления самому, и автоматика по команде с Земли покорно передала власть над кораблем в руки человека.
Но далось это уже гораздо легче - организм к тому времени успел освоиться с невесомостью, что и не замедлило сказаться на результатах.
Не стану подробно рассказывать, как протекало само маневрирование - процесс этот и сложен, да и заинтересовать может лишь узкий круг специалистов, -скажу одно: по оценкам с Земли ручное управление кораблем прошло успешно, в соответствии с заданиями программы”.
А вот в ходе активного маневрированием “Союза-2” возникли некоторые проблемы. Центр управления полетом попытался осуществить астроориентацию беспилотного космического корабля “Союз-2”. Попытка оказалась безуспешной. Астродатчик “45К” не захватил выбранную звезду. При попытках астроориентации практически все рабочее тело из двигателей ориентации беспилотного корабля было израсходовано впустую. Конструкторы предложили впредь вообще отказаться от установки на “Союзы” астродатчиков “45К”.
28 октября 1968 года космический корабль “Союз-2” успешно приземлился с недолетом в 45 километров до расчетной точки. Фото- и кинооператоры обнаружили и провели съемки спускаемого аппарата беспилотного корабля, когда он еще находился в воздухе, спускаясь на парашютах. Всего через 8 минут после приземления “Союза-2” около него сел первый поисковый вертолет. За все время работы поисково-спасательной службы это был лучший результат поиска.
А в Центре управления полетом на Земле, между тем, продолжался детальный анализ всех телеметрических данных, полученных во время неудачной попытки состыковать два “Союза” 26 октября. Генерал Каманин вспоминал:
“Сегодня я и космонавты провели беседу с Главным конструктором системы “Игла” Арменом Сергеевичем Мнацаканяном и просмотрели пленки телеметрии, зарегистрировавшие процесс сближения кораблей “Союз-2” и “Союз-3”. За 20 минут сближения в автоматическом режиме было израсходовано 30 килограммов рабочего тела, а за 2 минуты ручного управления - 40 килограммов. Установлено, что при сближении кораблей до 200 метров и менее они были сориентированы неправильно: один из них находился в “перевернутом” положении относительно другого. Это могло произойти только по двум причинам:
1) неправильная установка на кораблях сигнальных огней;
2) ошибка космонавта при ориентировании активного корабля.
Для обеспечения стыковки кораблей “Союз” на каждом из них имеется по два постоянных (верхних) и по два мерцающих (нижних) сигнальных огня. Специалисты подтвердили, что на “Союзе-2” и “Союзе-3” сигнальные огни установлены правильно: постоянные - сверху, а проблесковые - снизу. Получается, что стыковка не состоялась из-за перепутывания сигнальных огней космонавтом. Береговой долго не мог ответить на вопрос: “В каком положении наблюдали огни?” По телевизору мы видели его некоторую растерянность, он пытался найти ответ в бортжурнале, а не найдя, уклончиво сказал: “Огни были как обычно...”
Такой ответ всем показался подозрительным -Береговой явно не помнил, вверху или внизу были мерцающие огни. Но я не спешил обвинять в неудаче только Берегового: если даже такой опытный летчик-испытатель не смог вручную осуществить стыковку кораблей, значит система стыковки слишком сложна для работы с ней в условиях невесомости. Эта система значительно отличается от той, которая установлена на тренажере “Волга”, и не была испытана в ручном режиме управления. Осуществлять стыковку на первом же витке полета в ночное время очень трудно: космонавт только что перенес значительные перегрузки при взлете и еще не полностью адаптировался к невесомости. Все это дает основание возложить ответственность за срыв стыковки не только на Берегового, но и на А.С.Мнацаканяна, В.П.Мишина, Н.Ф.Кузнецова, да и на всех нас - членов Госкомиссии, -утвердивших чрезмерно сложное полетное задание”.
Утром 30 октября 1968 года началась подготовка к посадке и возвращение на Землю. И снова неприятности. Георгий Береговой доложил, что при предварительном тестировании тормозной двигательной установки команда на спуск не прошла. Это была очень плохая новость и для Центра управления полетом, и для космонавта. Она означала, что возможен отказ либо системы управления космическим кораблем, либо его двигательной установки. Эти отказы могли привести к тому, что “Союз-3” останется на орбите и не вернется на Землю. Жизнь Георгия Берегового могла оказаться под угрозой.
Специалисты Центра управления полетом немедленно начали анализ сложившейся ситуации. Все ждали сообщений телеметрии, всем очень хотелось надеяться, что космонавт ошибся. Но телеметрия бесстрастно подтвердила доклад Георгия Берегового: “Команда не прошла”. Было принято решение повторить передачу команды. После нескольких минут томительного ожидания в главном зале Центра управления полетом услышали радостный возглас Георгия Берегового: “Команда прошла!” Вслед за ним и телеметрия подтвердила прохождение главной команды на спуск.
Посадка космического корабля “Союз-3” произошла 30 октября 1968 года в 10 часов 25 минут по московскому времени в 70 километрах севернее города Караганда в Казахстане. Продолжительность полета Георгия Тимофеевича Берегового составила 3 суток 22 часа 50 минут 45 секунд.