Тот хмыкнул.
– Что ж, будем соседями, Ноябрина. А это Баксик. Ну, идем, Баксик! Гулять!
Песик радостно залаял и рванул поводок. Соседка ушла, а они принялись заносить в лифт коробки и чемоданы.
– Надо было и там так, – заметила она, держа палец на кнопке, чтобы двери не закрылись. – Одним разом. Не сообразили.
– Тогда бы ты с Олегом не познакомилась.
– Так ты нарочно?!
– Должен же был новый жилец отреагировать на суету под его дверью? Сработало же? Вышел – увидел красивую девушку, оказавшуюся в сложной ситуации, можно сказать, жертву обстоятельств, и решил ей помочь. А кончилось тем, что оставил свою визитку, да и мою взять не побрезговал. – Шурик довольно потер руки.
– И много у тебя таких приемов в арсенале?
– Хватает.
– Какой же ты… – она осеклась: не до ссоры сейчас. – Поехали уже!
– Да, здесь ловить нечего, – в голосе Шурика было сожаление. – Ну, ничего. Есть много мест, где клюет. Сейчас, конечно, реже, но попробовать-то можно!
Двери лифта закрылись.
Войдя с коробкой в квартиру, Шурик деловито осведомился:
– Мебель, конечно, хозяйская?
– Да.
– А вещи? – он кивнул на вешалку, где была ее одежда.
– Тоже. Марта недавно съехала, да и я не знаю, надолго ли здесь задержусь, – соврала она. – Пока ничего не буду трогать. Мы на три месяца договорились.
– Понятно. Из этой дыры надо выбираться. Квартирка-то дерьмо. Все возвращается на круги своя, да? – подмигнул Шурик.
– Что ты имеешь в виду?
– Помнишь, как ты в Москву приехала? Тоже на съемной жила, и в такой же дыре. Да с тобой человек семь, не меньше. Помнишь?
– Нет.
– Быстро ты забыла. А ведь с этого все начиналось. Но, ничего, – в который уж раз повторил он. – Не знаешь, где найдешь, где потеряешь.
– Неси остальные вещи.
Когда все коробки и чемоданы оказались в квартире, Шурик вызвался помочь ей разобрать вещи.
– Нет, нет, я сама!
– Ты устала, болеешь. Давай, я помогу!
«У него определенно здесь есть интерес. Какая-то ценная вещь. Как бы еще узнать, что это?»
– А давай так, – предложила она, – я сама разберу вещи, отдохну какое-то время, а потом накрою стол и позову тебя в гости.
– Тем, что ты готовишь, отравиться можно, – буркнул Шурик.
– Зря ты так. Я пирог умею печь. С яблоками.
– Тоже в больнице научилась? – ехидно спросил он.
– Не одна же я там лежала! Соседка по палате поделилась рецептом.
Она уже устала врать. Постоянно приходилось выдумывать людей, которые якобы научили тому-то и тому-то, оправдывать свои знания о вещах, которых Рина знать не могла, знакомых выдавать за чужих, а чужих за знакомых. Она устала от всего этого и теперь все время боялась ошибиться. Поэтому принялась теснить Шурика к дверям.
– Я жду твоего звонка, – сказал агент на прощание.
– Это я жду твоего звонка. Насчет работы.
– Это само собой.
Дверь закрылась. Она без сил опустилась на калошницу.
«Хоть новый адрес ее узнал», – подумал Шурик, спускаясь в лифте. «Неожиданный поворот. И как это некстати! С этой девчонкой будут проблемы!»
2. 5
Прежде чем разбирать коробки и чемоданы, она как следует отдохнула. Столько событий за один день! Марте хватило бы на месяц, а то и на год! Марта, она такая. Зануда. Серенькая и скучная, сил нет! И ничего интересного с ней не происходит. А вот Рина…
Она погладила клетчатый шарф, лежащий рядом, на диване. Подарок. От мужчины. Симпатичного, между прочим. Потом вспомнила Олега. Еще один мужчина в ее жизни! Не такой, конечно, молодой и симпатичный, как даритель шарфа, зато богатый. И человек хороший. Добрый. Еще Шурик. Тоже мужчина. Совсем не симпатичный, не молодой, и уж конечно, не добрый, зато знает, что делать. Крутится возле нее, советы дает, обещает пристроить, найти работу. Получается, что в последнее время ее окружают одни мужчины. А раньше днем с фонарем было не сыскать! Глядишь, еще и выбирать придется!
Она заволновалась. Надо же как-то соответствовать! Привести себя в порядок, как посоветовал Шурик, сходить на маникюр, к косметологу, к парикмахеру. Надо найти среди вещей Рины ее фотографии, журналы, в которых та снималась, и идти с ними. У Рины была другая прическа и волосы гораздо длиннее и светлее. За время пребывания в больнице волосы у Марты отросли, раньше она бы их отрезала без всякой жалости, но теперь… Теперь надо взять фото Рины и идти с ним в салон красоты.
И, вздохнув, она принялась разбирать вещи. В коробках и чемоданах оказалось много интересного. Во-первых, она нашла духи. Открыла флакон, брызнула из него несколько раз, и тот самый запах, только концентрированный, обволок ее словно кокон. Голова закружилась. Она вдохнула глубоко, еще раз и еще… Появились образы: она в ресторане, в вечернем платье, на столе свечи, напротив сидит мужчина с бокалом вина в руке. Они пьют за помолвку. И почему-то это опять ее бывший шеф, Игорь Павлович. Не Олег, не даритель клетчатого шарфа, не киноартист, секс-символ, по которому все женщины страны с ума сходят. Игорь Павлович, Майкина неделимая собственность! Вот он достает из кармана смокинга коробочку, а в ней, разумеется, кольцо с огромным бриллиантом. Встает на колени…
Ну, это уж слишком! Она торопливо подняла шефа с колен. И есть ли у смокинга карманы? И почему непременно смокинг? Она мигом переодела Игоря Павловича в светлый костюм. Вот так-то лучше!
Оставив бывшего шефа в ресторане, допивать вино и вздыхать над коробочкой с обручальным кольцом, она опять принялась за дело.
В той же сумке, что и духи, была прочая косметика. Преодолевая брезгливость (ведь это негигиенично!), она накрасила губы Рининой помадой. Посмотрела в зеркало: идет. Запомнить номер тона и купить такую же. А деньги? Все это немалых денег стоит: Ринина помада, тени, тональный крем… Даже страшно подумать, сколько!
«Она ведь не была прокаженной, не болела СПИДом и прочей дрянью, даже гриппом не болела. Она просто умерла».
Кто сказал, что Рина умерла? Она там, в зеркале, со своим большим чувственным ртом, точеным носиком и ангельскими глазами. Да, они стали темнее. Это от выпавших на ее долю переживаний. Темнее, глубже. У нее просто взгляд изменился, раньше был поверхностным, пустым, ведь Рина никогда не вникала в суть вещей, порхала, как бабочка, с цветка на цветок, собирая сладкий нектар, а сейчас стала задумываться всерьез о смысле своей жизни, а нектар сменился горечью. И выражение ее лица изменилось. Раньше оно было красивым, но невыразительным.
Эмоции были настолько мелки, переживания так ничтожны, что скользили по гладкой фарфоровой коже, словно капли дождя по стеклу, одно движение губки с тональным кремом, и ни следа не осталось. Теперь все изменилось. Лицо ожило, теперь язык не повернулся бы назвать его кукольным, и, уж тем более, личиком. Это была и Рина и не Рина. Но и не Марта. Другая женщина.
«Как ее называть? И что с ней делать?»
Она решительно стерла помаду и подвинула к себе очередной чемодан. Дальше шла одежда. С джинсами она уже определилась: джинсы малы. Отложила в сторону, оставив для себя лишь несколько пар брюк из стрейчевой ткани. Стрейч – ее спасение. Ткань растянется на бедрах и молния, быть может, сойдется. Есть другой вариант: похудеть. На этом настаивает Шурик. Но куда ж больше? Она и так сама на себя не похожа! Похудеть не получится.
С блузками проще. Хотя, опять-таки: размер груди. У Рины был первый, а у нее третий. Разве что сверху пуговки расстегивать. Блузы свободного покроя оставляем, свитера и водолазки тоже. Все трикотажные вещи. Белье выбрасываем все, без исключения. Бюстгальтеры малы, трусики тоже. Все – в мусорное ведро.
Вечерние платья и платья для коктейля. Когда она дошла до этого чемодана, сердце сладко замерло. Вот это была роскошь! И какая же красота! Блестки, стразы, перья… Она даже примерила одно платье: село как влитое! Трикотажная ткань растянулась, облекла бедра, подчеркнула грудь и тонкую талию. Она смотрела в зеркало и не узнавала себя. Платье было алое, и губы яркие, почти в тон, несмотря на то, что она только что стерла помаду. Алый цвет был Рине к лицу. Она впервые почувствовала себя красавицей.
Платьев было много, одни длинные, в пол, другие короткие. Голубые, черные, белые, и, разумеется, красные. Ни одна женщина не отказалась бы от таких нарядов!
Какое-то время она наслаждалась своим отражением в зеркале. Потом коротко вздохнула и принялась снимать платье: надо двигаться дальше.
Следующая коробка стала для Марты сюрпризом. Открыв ее, она глазам своим не поверила, там были… куклы! Да-да! Куклы! Но не Барби и ее подружки, и не резиновые пупсы из «Детского мира». Похоже, это были дорогие куклы, из тех, что продаются в отделе «Подарки», в магазинах, куда ходят люди не бедные, а также на вернисажах и аукционах. И покупают кукол отнюдь не для детей. Это коллекционные экземпляры, ручная работа. После того, как все накупились антиквариата, картин, драгоценностей и забили винные погреба элитными напитками, пошла мода и на кукол. В них теперь вкладывали деньги, надеясь, что цена на редкие экземпляры со временем возрастет в несколько раз. Марта как-то видела репортаж с выставки именно кукол. Тогда она слушала вполуха, о чем теперь пожалела. Ведь перед ней, в картонной коробке из-под телевизора, лежала целая коллекция!
Рина и – куклы! А что еще могла собирать блондинка с кукольным личиком? Поклонников у нее было много, и приходили они на свидания не с пустыми руками. Кроме цветов, духов и шоколадных конфет Рина получала в подарок изящные безделушки, фарфоровых, тряпичных, керамических и еще бог знает каких кукол, многие из которых были похожи на нее: тоже блондинки с голубыми глазами, в коротких платьицах, отделанных кружевами.
Марта достала из коробки одну такую куклу, повертела ее в руках. Фарфоровая. Одежда ручной работы – загляденье, волосы похожи на настоящие, в них – заколки со стразами. Повернула куклу к свету, и камни засверкали. Красота-то какая!