Барсинский нажал кнопку сброса и пробежался пальцами по клавишам.
«Чтобы я не узнала последний набранный номер – когда он вернет телефон мне», – сообразила Татьяна.
– Что значит «пока светит солнце»? – требовательно спросила она.
– Как что? Чтобы отпустили днем, до наступления темноты…
– Так я и поверила. Говори! Пристрелю! Барсинский впервые занервничал и даже перешел на «вы»:
– Я уверяю вас, его действительно отпустят! Мне уже ясно, что он ни при чем. Не в моих правилах убивать невинных людей… Да и вообще убивать…
Татьяна на «вы» переходить не пожелала:
– Я за Димку горло тебе перегрызу. Откуда хочешь достану.
С центра поляны послышались возбужденные крики. Команде Барсинского удалось завладеть знаменем. Сейчас объявят конец игры, все сбросят маски и увидят, что хозяин исчез… Татьяна нехотя отвела автомат от головы Барсинского.
– Вы мне нравитесь, – сказал Барсинский. – Какое у вас образование? Я мог бы предложить вам, высокооплачиваемую работу. Татьяна усмехнулась:
– Спасибо, нет. Я не нуждаюсь в деньгах.
– Воля ваша.
Татьяна быстро направилась в глубь леса, на ходу бросив через плечо:
– До встречи… – и ехидно добавила:
– Терминатор!
В машине раздался звонок. Он разбудил Диму – или это он, наоборот, заснул от звонка?
Откуда-то издалека до него в темноту доносился гул человеческих голосов. Он опять слышал, да не понимал, о чем они говорят.
Вскоре машина – или на чем они там ехали? – стала тормозить и остановилась.
Дима почувствовал, как его поднимают, взяв за плечи и за ноги. Ногам стало больно. Он опять захныкал. Вот его вытаскивают откуда-то.
Несут куда-то. Ему было все равно.
Вот его положили. Под ним было что-то прохладное и шелковистое. «Что они собираются со мной делать?» – равнодушно подумал Дима. Он попытался рвануться. «Тихо ты», – кто-то саданул его в бок. Он послушно замер.
Вот ему развязали руки. А теперь – ноги. Сдернули с головы мешок.
Ослепительный свет хлынул на него. Дима зажмурился.
Он смог двигаться. Сел.
Когда Дима сумел открыть глаза и они привыкли к свету, он увидел себя сидящим на траве. Рядом, шагах в тридцати, проходила дорога.
На дороге стоял джип с затененными стеклами. В тот момент, когда Дима открыл глаза, дверцы его захлопывались. Дима не увидел, кто там, внутри. Джип резко взял с места.
Дима встал на ноги и побрел к дороге. Стоял ослепительный летний день.
Горело голубое небо. В нем белели облака. Зеленело поле за дорогой. Зеленел лес вдалеке. Справа виднелись дома. Ослепительно белый указатель на трассе сообщал, что начинается город Томилино. Все казалось таким праздничным.
Дима вышел на обочину и побрел в сторону города.
Хорошо, что сейчас он не мог видеть себя. В пропотевшей одежде, с всклокоченными жирными волосами, небритый, с бессмысленным взглядом лихорадочно горевших глаз – он вряд ли смог бы узнать сам себя: остроумного жуира, щеголя, бонвивана, любителя приключений и любимца женщин, блистательного журналиста Дмитрия Полуянова…
Посреди огромного пустого подмосковного поля стояла машина. Вдалеке виднелся громадный бессмысленный бетонный параллелепипед – то был ленинский мемориальный музей. Ни души не было рядом. Ни души не было, казалось, на всей земле.
На заднем сиденье автомобиля «Вольво-440» сидели двое. Передние сиденья были пусты. Одно из них, со стороны пассажира, было разложено. На нем лежал переносной компьютер.
Один из пассажиров, сидевших на заднем сиденье – сорокалетний, худой, высокий, бородатый, – отсутствующим взглядом смотрел, отвернувшись к окну, куда-то вдаль и непрерывно курил. Второй – совсем подросток, прыщавый и с длинными немытыми волосами – самозабвенно склонился над распахнутым на переднем сиденье ноутбуком. Его длинные пальцы с грязными окоемами под ногтями летали над клавишами.
Через мобильный телефон (тот самый, что Велихов некогда купил у безработного банкира из разорившегося банка) с помощью модема их лэп-топ, самый мощный из имевшихся в продаже в Москве, был подключен к «всемирной паутине» – Интернету, неиссякаемому хранилищу самой разнообразной информации, удивительному средству связи и общения между людьми.
И – инструменту для вредительства, шпионажа и грабежа.
…Вчера, в воскресенье, после того как квартиру Германа Титова покинула вооруженная пистолетами парочка, Велихов бессильно опустился на диван.
Долго и презрительно смотрел в сторону Германа.
Герман же неожиданным образом воспрял духом, принялся даже что-то фальшиво насвистывать. Для Велихова было ясно: их операция находится на грани провала. Если люди Барсинского обнаружили компьютерный «жучок» – а они его обнаружили! – он наверняка уничтожен. Оставалась одна надежда – на Оксану.
Сможет ли та сегодня, сумасшедше рискуя, снова внедрить «багз» в личный компьютер господина Барсинского? Но это был, пожалуй, один шанс из ста. Не дурак же Барсинский, чтобы дважды наступать на одни и те же грабли.
А даже если она сможет вставить дискету с «жучком», действовать им с Оксаной надо стремительно. Пока эта парочка, захватившая его и Германа, не добралась до Боба и не застучала их.
Раздался звонок. Звонил мобильный телефон в кармане у Велихова.
Велихов нетерпеливо вытащил трубку, нажал на кнопку. Это была Оксана.
– Здравствуй, – холодно поздоровался он, не называя ее по имени, и нетерпеливо спросил:
– Вставила?
– Почему ты не спрашиваешь, – горько сказала Оксана, – вставил ли он – мне.
– И все-таки? – настаивал Велихов.
– Нет.
– Понятно, – сказал Андрей, помолчал и безжизненно добавил:
– Не огорчайся. – Сил продолжать разговор не оставалось ни у него, ни у нее, поэтому Велихов тускло сказал:
– До свиданья, – и нажал на кнопку разъединения.
Итак, все было кончено. Весь их замечательный план – план, в который вложено столько усилий, нервов, денег – да что там, в который вложена их с Оксаной любовь! – рухнул. Рухнул в одночасье. И все из-за этого прыщавого оболтуса. Да, видно, верно говорят: не существует идеальных преступлений. Даже в великолепно продуманном плане отыскивается слабое звено, которое рвется в самый неподходящий момент. Кто бы мог подумать! Все из-за того, что этому волосатому недорослю вздумалось проверить, как действует его замечательная программа! Нашел игрушку!
Велихов глухо застонал.
Что же ему остается? (Мысли его текли дальше.) Ему почти сорок. Денег у него нет – и, пожалуй, теперь уже не будет никогда. Людмилу, украденную Барсинским, он теперь тоже никогда не вернет.
И сына не вернет. И никогда уже не сможет отомстить Бобу.
Остается постылая работа, все эти сухие спецификации, контракты, чертежи, мелкие хитрости с клиентами и споры с поставщиками.
Остается постылая любовь с Оксаной – тоже изменившей ему. Изменившей – с тем же человеком. С Барсинским.
Все было серо. На душе, на сердце. Сейчас и в будущем.
– Я ведь не просто так активировал тогда «жучок», – сказало вдруг это отродье, этот волосатый гибрид, юный человек-компьютер.
– Что? – отвлекся от своих мыслей Велихов.
– Я говорю: я не только активировал «багз», – высокомерно проговорил Титов. – Я еще немного поработал.
– Ну и что? – презрительно бросил Велихов.
– А то, что мне известны, к примеру, адреса всех счетов вашего клиента за рубежом. И пароле всех его банков. И все коды доступа к счетам.
– Что ты хочешь этим сказать?
– Я в любой момент могу до этих счетов добраться. И снять с них любую сумму.
– Подожди: ты узнал все пароли?
– Ну да.
– И можешь вскрыть счета Барсинского?
– Да, – терпеливо отвечал Титов.
– Боже! Что ж ты молчал!
– А вы спрашивали?
Так, значит, операция не отменяется! Значит, все еще может произойти!
– Ты готов это сделать завтра?
– Готов, – пожал плечами Герман. – Вот только… – замялся он.
– Что?
– Меня не устраивает цена.
– Тебе мало пятидесяти тысяч долларов?
– Мало.
– Чего ж ты хочешь?
– Третью часть.
– Треть – от чего?
– От похищенных вами денег.
– Ну, братец, ты даешь!.. Бери семьдесят пять тысяч – пока дают.
– Это меня не устраивает. Треть.
– Ладно, сто, и ни копейкой больше.
– Я говорю вам – треть.
Велихов взглянул на Германа и подивился: губешки его дрожали, однако глаза были непреклонны.
– Послушай, дорогой, но это грабеж! В концов концов, все придумали – мы, все подготовили – мы, а ты… Ну сам подумай, каков реально процент твоего участия в деле?
– Реально – шестьдесят процентов. Без меня вы ничего не сможете.
– Ну ты козел! – в сердцах бросил Велихов.
– Зачем вы ругаетесь?
– Ладно: десять процентов.
– Вы знаете, – проговорил, обмирая, Титов, – я ведь могу послать Барсинскому письмо. И все про вас рассказать.
Велихов оторопел от такой наглости. Он тяжело дышал. Ему хотелось ударить этого прыщавого Урода. Раздавить его, как склизкое насекомое. Вдруг хорошая мысль пришла ему в голову.
– Ладно, – устало проговорил Велихов. —Будь по-твоему. Но тридцати процентов я тебе не дам. Соглашайся на двадцать. А?
– Хорошо, – проговорил Титов и слабо улыбнулся.
…Вот так и случилось, что теперь, в понедельник, в 11.55, Титов с Велиховым сидели бок о бок на заднем сиденье принадлежавшего Велихову автомобиля «Вольво-440». Машина стояла на неприметной грунтовой дороге посреди обширного поля, неподалеку от Ленинских Горок.
Место для операции было выбрано не случайно. Именно здесь, на пустом и ровном пространстве (это как-то заметил, а потом еще раз проверил Велихов), очень хорошо работает мобильный телефон: соединение происходит быстро, а связь устойчива. К тому же здесь даже в выходные – а уж тем более утром в понедельник – мало народу. К Ленину больше не привозят экскурсий. Гуляют только забредшие сюда случайно парочки, да редкая компания заедет распить по-быстрому бутылку-другую «у Ленина». Но сейчас не время пьяниц и влюбленных. Так что здесь можно не особо опасаться посторонних любопытных глаз.