Голос. — Замечательные половые особенности тюленей. — Запах. — Развитие волос. — Цвет волос и кожи. — Аномальные случаи, когда самка украшена больше самца. — Окраска и украшения, обусловленные половым отбором. Защитная окраска. — Окраска, хотя и одинаковая у обоих полов, часто обусловливается половым отбором. — Об исчезании пятен и полос у взрослых четвероногих. — Об окраске и украшениях четвероруких. — Общий обзор.
Четвероногие млекопитающие пользуются своим голосом для различных целей: когда они сигнализируют об опасности, когда призывают в стаде друг друга, или когда мать зовет потерявшегося детеныша, или детеныш просит мать о защите; но эти случаи не нуждаются здесь в рассмотрении. Мы ограничимся лишь рассмотрением различий между голосами того и другого пола, например, между голосами льва и львицы или быка и коровы. Почти все самцы животных пользуются своим голосом в период яра более, чем во всякое другое время, а некоторые, например, жираф и дикобраз[1032], за исключением этого времени, как утверждают, совершенно безмолвны. Так как горло (то есть гортань и щитовидные тела [железы])[1033] оленя увеличиваются периодически в начале брачного периода, то можно подумать, что могучий голос должен в это время иметь для них большое значение, но это очень сомнительно. На основании сведений, сообщенных мне двумя опытными наблюдателями, мистером МакНейлем и сэром Эджертоном, кажется, что молодые олени до трехлетнего возраста не кричат или не ревут и что старые начинают реветь в начале брачного периода, причем сначала только изредка и умеренно, пока они беспокойно бродят, отыскивая самок. Их битвам предшествует громкий и продолжительный рев, но во время самой схватки они молчат. Животные всякого рода, которые обыкновенно пользуются своим голосом, издают различные звуки при всяком сильном волнении, например, в ярости или приготовляясь к драке. Но это может происходить просто от нервного возбуждения, вызывающего судорожное сокращение почти всех мышц тела, как, например, когда человек скрежещет зубами и сжимает кулаки в ярости или отчаянии. Нет сомнения, что олени ревом вызывают друг друга на смертный бой. Но олени, обладающие более могучим голосом, не имеют никаких преимуществ перед соперниками, если, в то же время, не будут сильнее, лучше вооружены и смелее их.
Возможно, что рычание льва приносит ему некоторую пользу, наводя ужас на противника, потому что в ярости лев поднимает также свою гриву и таким образом инстинктивно старается придать себе возможно более грозный вид. Но едва ли можно предположить, чтобы рев оленя, даже если он и приносит ему какую-нибудь пользу, имел для него такое значение, которое могло повести к периодическому расширению его горла. Некоторые авторы предполагают, что рев оленя служит призывом для самки, но по сведениям, полученным от упомянутых мною выше опытных наблюдателей, самка оленя не ищет самца, тогда как последний страстно ищет самок, что и следовало ожидать, судя по тому, что мы знаем об образе жизни других самцов четвероногих. С другой стороны, голос самки быстро привлекает к ней одного или нескольких оленей-самцов[1034], что хорошо известно в диких странах охотникам, которые подражают ее голосу. Если бы мы могли думать, что самец имеет возможность возбуждать или привлекать самок своим голосом, то периодическое увеличение его голосовых органов сделалось бы понятным на основании действия принципа полового отбора совместно с наследственностью, ограниченной одним полом и временем года, но у нас нет доказательств в пользу этого взгляда. Как бы то ни было, громкий голос оленя во время брачного периода, кажется, не приносит никакой особой пользы ни во время его ухаживания, ни в драках, ни в каких других отношениях. Но нельзя ли думать, что частое употребление голоса под влиянием сильного возбуждения любви, ревности и ярости в течение многих поколений могло, наконец, произвести наследственный эффект на голосовые органы самцов оленя, а также и других животных? Это кажется мне при настоящем состоянии наших знаний наиболее вероятным предположением.
Взрослый самец-горилла обладает громким голосом и бывает снабжен горловым мешком так же, как взрослый самец орангутанга[1035]. Гиббоны считаются наиболее крикливыми из обезьян, и вид, живущий на Суматре (Hylobates syndactylus), тоже снабжен горловым мешком. Однако мистер Блис, имевший много удобных случаев для наблюдения, не думает, чтобы самец был крикливее самки. Отсюда вероятно, что последние обезьяны пользуются голосом для призыва друг друга; это положительно несомненно и относительно некоторых четвероногих, например, бобра[1036]. Другой гиббон, Н. agilis, замечателен своей способностью издавать полную и правильную музыкальную октаву[1037], и способность эта, как мы имеем основание думать, служит ему средством прельщать самку; но к этому предмету я еще вернусь в следующей главе. Голосовые органы американского Mycetes carayа у самца на одну треть больше, чем у самки, и замечательны по своей силе. Эти обезьяны в теплую погоду утром и вечером наполняют лес своим оглушительным криком. Самцы начинают ужасный концерт, который часто продолжается многие часы и к которому самки присоединяют иногда свои более слабые голоса. Превосходный наблюдатель Ренгер[1038] не мог заметить, чтобы поводом к началу концерта служила какая-нибудь особая причина. Он думает, что, подобно многим птицам, ревуны наслаждаются собственной музыкой и стараются превзойти друг друга. Приобрело ли большинство самцов названных обезьян свои могучие голоса для того, чтоб побеждать соперников и очаровывать самок или их голосовые органы были усилены и увеличены путем унаследованных результатов долгого упражнения без всякой особой пользы для обладателя — я не могу сказать, но первое предположение, по крайней мере для Hylobates agilis, кажется наиболее вероятным.
Следует упомянуть здесь о двух весьма любопытных половых особенностях, встречающихся у тюленя, которые, по мнению некоторых писателей, оказывают влияние на голос. Хобот самца морского слона (Macrorhinus proboscideus) значительно удлиняется в брачный период и может тогда выпрямляться. В этом состоянии он иногда имеет около фута в длину. Самка ни в какую пору жизни не имеет подобного придатка. Самец издает дикий, хриплый, булькающий звук, слышный на далекое расстояние и усиливаемый, как думают, хоботом, так как у самки голос иной. Лессон сравнивает напряжение хобота с раздуванием мясистых наростов у самцов Gallinacea во время ухаживания за самкой. У другого родственного рода тюленей, именно хохлачей (Cystophora cristata), голова покрыта большим капюшоном, или пузырем. Этот пузырь изнутри поддерживается носовой перегородкой, выдающейся далеко назад и поднимающейся в виде внутреннего гребешка в семь дюймов высотою. Капюшон покрыт снаружи короткими волосами и снабжен мышцами. Он может раздуваться, превышая даже размером всю голову! Самцы во время яра яростно дерутся на льду, и их рев, говорят, бывает иногда «так громок, что его слышно за четыре мили». Если на хохлачей нападают, они также мычат или ревут, и их пузырь раздувается и дрожит при всяком возбуждении. Некоторые натуралисты полагают, что благодаря этому усиливается голос; другие приписывают этому странному органу различное иное употребление. Мистер Р. Броун полагает, что он служит защитой против случайностей всякого рода. Но это невероятно, так как мистер Ламонт, убивший 600 этих животных, утверждает, что у самок капюшоны рудиментарны, а у молодых самцов не развиты[1039].
ЗАПАХ.
У некоторых животных, как, например, у известного американского скунса, нестерпимый запах, издаваемый ими, служит, по-видимому, исключительно средством защиты. У землероек (Sorex) оба пола снабжены пахучими брюшными железами, и ввиду того, что трупы их остаются нетронутыми птицами и хищными животными, нельзя сомневаться, что запах служит им охраной; тем не менее, в брачный период железы увеличиваются у самцов. У многих других четвероногих железы имеют одинаковую величину у обоих полов[1040], но их употребление неизвестно. У других видов железы встречаются только у самцов или развиты у них более, чем у самок, и деятельность их почти всегда увеличивается в период яра. В это время железы, расположенные с обеих сторон на морде у самца-слона, увеличиваются и выделяют жидкость с сильным мускусным запахом. Самцы и реже самки многих видов летучих мышей имеют железы и выпячивающиеся мешковидные образования на различных частях тела; полагают, что они служат для выделения запаха.
Хорошо известен вонючий запах козла. У самцов некоторых оленей запах чрезвычайно силен и устойчив. На берегах Ла-Платы я почувствовал, что воздух заражен запахом самца Cervus campestris на расстоянии полумили от стада с подветренной стороны; шелковый платок, в котором я принес домой оленью шкуру, несмотря на частое употребление и стирку, сохранял при первом разворачивании следы этого запаха в течение года и семи месяцев. Это животное не издает своего сильного запаха раньше однолетнего возраста, а при кастрации в молодости запаха никогда не бывает[1041]. Кроме общего запаха, проникающего все тело некоторых жвачных (например, Bos moschatus) в брачный период, многие олени, антилопы, овцы и козы обладают пахучими железами в различных местах тела, в особенности на морде. Так называемые слезные, или подглазничные, ямки относятся сюда же. Эти железы выделяют полужидкое вонючее вещество, которое иногда так обильно, что покрывает всю морду, как я раз видел у одной антилопы. «Обыкновенно эти железы у самца крупнее, чем у самки, и их развитие приостанавливается кастрацией»[1042]. По Демарэ, их совершенно нет у самки Antilope subgutturosa. Нельзя поэтому сомневаться, что они стоят в близком отношении к половым функциям. Иногда они имеются у близко родственных форм, а иногда их нет. У взрослого самца кабарги (Moschus moschiferus) голое место вокруг хвоста покрыто пахучей жидкостью, тогда как у взрослой самки и у самца до двухлетнего возраста это пространство покрыто волосами и не пахуче. Собственно, мускусный мешок по своему положению по необходимости составляет принадлежность самца и служит придаточным пахучим органом. Замечательно, что, по наблюдениям Палласа, вещество, отделяемое последней железой, не изменяется по составу и не увеличивается по количеству во время периода яра; тем не менее, этот натуралист допускает, что присутствие его имеет какую-то связь с актом воспроизведения. Он, однако, дает только гадательное и неудовлетворительное объяснение его значения[1043].
В большинстве случаев, когда в брачный период только самец издает сильный запах, последний, вероятно, служит для возбуждения или привлечения самки. Мы не должны в этом случае судить по собственному вкусу, потому что нам хорошо известно пристрастие крыс к некоторым эфирным маслам, а кошек к валериане — веществам, которые для нас далеко не привлекательны. Известно также, что собаки если и не едят падали, то нюхают ее и валяются на ней. На основании соображений, изложенных по поводу голоса оленя, мы можем отвергнуть мысль, что запах служит для того, чтобы на расстоянии привлекать самок к самцам. Деятельное и продолжительное употребление не может играть здесь роли, как в случае голосовых органов. Запах, издаваемый самцом, должен иметь для него большое значение, потому что в некоторых случаях развились большие и сложные железы, снабженные мышцами для выворачивания мешка и для замыкания или открывания отверстия. Развитие этих органов путем полового отбора становится понятным, если наиболее пахучие самцы являются наиболее преуспевающими при овладении самками и оставляют потомство, могущее наследовать их постепенно совершенствующиеся железы и запах.
РАЗВИТИЕ ВОЛОС.
Мы видели, что у самцов четвероногих волосы на шее и плечах развиты гораздо сильнее, чем у самок, и можно было бы привести еще много других примеров. Волосы эти служат иногда защитой самцу во время драки, но весьма сомнительно, чтобы в большинстве случаев волосы развивались специально для этой цели. Мы можем быть почти уверены, что этого не было в тех случаях, когда только узкая и жидкая грива идет вдоль всей спины, потому что такого рода грива едва ли может служить защитой, а спинной хребет — место, которое не так легко поранить; тем не менее, такие гривы присущи иногда одним только самцам или развиты у них гораздо сильнее, чем у самок. Примером могут служить две антилопы: Tragelaphus scriptus[1044] (см. рис. 70) и Portax picta. Когда олени и дикие козлы испуганы и разъярены, эти гривы встают дыбом[1045], но нельзя предполагать, что они были приобретены только для устрашения врагов. У одной из только что названных антилоп, Portax picta, на горле имеется большой, резко очерченный пучок черных волос, который у самца гораздо больших размеров, чем у самки. У североафриканского Ammotragus tragelaphus, принадлежащего к семейству баранов, передние ноги почти закрыты чрезвычайно разросшейся шерстью, идущей от шеи и верхних частей ног, но мистер Бартлет не думает, чтобы этот плащ приносил малейшую пользу самцу, у которого он гораздо более развит, чем у самки.
Самцы различных четвероногих отличаются от самок или большим обилием волос или характером их на различных частях морды. Так, только у быка имеется курчавая шерсть на лбу[1046]. В трех близкородственных подродах семейства коз только самцы имеют бороды, иногда большой величины; в двух других подродах оба пола имеют бороды, но у некоторых домашних пород обыкновенной козы борода исчезает, а у Hemitragus оба пола безбородые. У альпийского каменного козла летом бороды не бывает, а в другие времена года она так мала, что может быть названа рудиментарной[1047]. У некоторых обезьян борода встречается только у самца, например, у орангутанга, или бывает гораздо больше у самца, чем у самки, как, например, у Mycetes саrауа и Pithecia satanas (рис. 68).
То же самое можно сказать о бакенбардах некоторых видов макаков[1048] и, как мы уже видели, о гривах некоторых видов павианов. Но у большей части обезьян различные пучки волос на лице и голове одинаковы у обоих полов.
Самцы различных членов семейства быков (Bovidae) и некоторых антилоп снабжены подгрудком — большой складкой кожи на шее, которая у самки развита гораздо меньше.
К какому же заключению должны мы прийти относительно подобных половых различий? Никто не станет утверждать, что борода некоторых козлов, подгрудок быка или гребень волос вдоль спины у некоторых самцов антилоп приносят им какую-нибудь пользу в их обычной жизни. Возможно, что громадная борода самца Pithecia и большая борода самца орангутанга защищают их шею во время драк; сторожа Зоологического сада говорили мне, что многие обезьяны хватают друг друга за горло. Но невероятно, чтобы борода была развита для иной цели, чем та, которой служат бакенбарды, усы и другие пучки волос на морде, и невозможно предполагать, чтоб они служили для защиты. Можем ли мы приписать все эти придатки волос и кожи просто бесцельной изменчивости у самца? Нельзя отрицать, что это возможно, потому что у многих домашних четвероногих некоторые признаки, очевидно, не представляющие случаев возврата к какой-либо дикой родительской форме, встречаются у одних только самцов или бывают у них гораздо более развиты, чем у самок; таковы, например, горб у самцов зебу в Индии, хвост или бурдюк у жирнохвостых баранов, горбатое очертание лба у баранов некоторых пород и, наконец, грива, длинная шерсть на задних ногах и подгрудок у берберийского козла[1049]. Грива, которая встречается только у баранов одной африканской породы овец, представляет настоящий вторичный половой признак, потому что ее не бывает, как я слышал от мистера Уинвуда Рида, у кастрированных животных. Хотя, как показано в моей книге «Изменения домашних животных», мы должны быть чрезвычайно осторожны в своих заключениях, что тот или другой признак — даже у животных, содержимых полу цивилизованными народами, — не подвергся отбору со стороны человека и не был усилен таким образом, однако в только что перечисленных случаях это было бы невероятным, тем более, что эти признаки встречаются только у самца или развиты у него гораздо более, чем у самки. Если бы было положительно известно, что вышеуказанный африканский баран произошел от того же первоначального корня, как и другие породы овец, или что берберийские козлы с их гривой, подгрудком и так далее произошли от одного общего корня с другими козлами, то, предполагая, что отбор никогда не затрагивал этих признаков, их можно было бы отнести за счет простой изменчивости, действовавшей совместно с наследственностью, ограниченной полом.
Поэтому, по-видимому, вполне разумно распространить этот взгляд и на все аналогичные случаи у животных в естественном состоянии, Тем не менее я не могу убедиться, чтоб этот взгляд в общем оказался верным, как, например, в случае чрезвычайного развития шерсти на шее и передних ногах самца Ammotragus или громадной бороды самца Pithecia. Мои естественно-исторические исследования убеждают меня, что высоко развитые части или органы были приобретены в известный период ради какой-нибудь особой цели. Для тех антилоп, у которых окраска самца в зрелом возрасте выражена более резко, чем у самки, и для тех обезьян, у которых волосы на лице изящно расположены и различным образом окрашены, кажется вероятным, что гривы и пучки волос были приобретены в качестве украшения. Я знаю, что некоторые натуралисты придерживаются этого взгляда. Если же он верен, то почти нельзя сомневаться, что эти придатки были приобретены или, по крайней мере, изменены путем полового отбора, но сомнительно, в какой мере подобный взгляд может быть распространен на остальных млекопитающих.
ЦВЕТ ВОЛОС И ГОЛОЙ КОЖИ.
Я приведу сначала вкратце все известные мне случаи, где самцы четвероногих отличаются по цвету от самок. У сумчатых, как сообщает мне мистер Гульд, оба пола редко различаются в этом отношении, но большой красный кенгуру представляет поразительное исключение, потому что «бледно-голубые оттенки преобладают у самки на тех частях, которые красны у самца»[1050]. У кайенской Didelphis opossum самка, как говорят, несколько краснее самца. Относительно грызунов доктор Грей замечает: «У африканских белок, в особенности в тропических областях, мех лоснится и ярче окрашен в одни времена года, чем в другие. Мех у самца обыкновенно лоснится больше, чем у самки»[1051]. Доктор Грей сообщает мне, что он обратил особое внимание на африканских белок потому, что вследствие чрезвычайной яркости их окраски эти различия видны у них всего лучше. Самка Mus minutus в России отличается от самца более бледным и грязным оттенком. У многих летучих мышей мех самца светлее, чем у самки[1052]. Относительно этих животных мистер Добсон также замечает, что «различия, заключающиеся частью или всецело в окраске меха, гораздо более яркой у самцов, или отмеченной разными пятнами, или в большей длине волос на некоторых частях тела, встречаются, в сколько-нибудь заметной степени, лишь у питающихся плодами летучих мышей, обладающих хорошо развитым органом зрения». Это последнее замечание достойно внимания, так как относится к вопросу, полезны ли яркие цвета самцам животных, помимо их значения как украшения. По словам доктора Грея, теперь установлено, что у одного вида ленивцев «самцы украшены иначе, чем самки, именно, они имеют между плечами пучки мягких, коротких волос более или менее оранжевого цвета, а у одного вида совершенно белые. Самки, наоборот, лишены этого пятна».
Наземные хищные и насекомоядные редко обнаруживают какие бы то ни было половые различия, включая окраску. Оцелот (Felis pardalis) представляет, однако, исключение, потому что окраска самки, сравнительно с окраской самца,—
«moins apparentes, le fauve étant plus terne, le blanc moins pur, les raies ayant moins de largeur et les taches moins de diamètre».
[менее заметна, желтый цвет тусклее, белый менее чист и полосы менее широки, а пятна меньшего диаметра][1053]. Оба пола у родственного Felis mitis тоже отличаются, но в меньшей степени: общая окраска самки несколько бледнее, чем у самца, и пятна у нее не так черны. С другой стороны, морские Carnivora, или ластоногие, иногда значительно отличаются по окраске и представляют, как мы уже видели, и другие замечательные половые различия. Например, самец Otaria nigrescens южного полушария сверху насыщенного коричневого цвета, тогда как самка, приобретающая свою окончательную окраску раньше самца, сверху темно-серая, а детеныши обоих полов — темно-шоколадного цвета. Самец северной Phoca groenlandica буровато-серый со странным седлообразным темным пятном на спине. Самка гораздо меньше и внешность ее совсем другая, «она грязного белого или желтовато-соломенного цвета с коричневатым налетом на спине». Детеныши сначала совершенно белы, «так что их едва можно отличить между ледяными холмами и на снегу; их цвет, очевидно, служит им охраной»[1054].
У жвачных половые различия в окраске встречаются чаще, чем в каких-нибудь других отрядах. Различия такого рода постоянны у винторогих антилоп. Например, самец нильгау (Portax picta) голубовато-серый и гораздо темнее самки; кроме того, у него краевое белое пятно на шее, белые отметины на щетках ног и черные пятна на ушах гораздо более отчетливы, чем у самки. Мы уже видели, что у этого вида грива и пучки волос тоже более развиты у самца, чем у безрогой самки, Самец, как сообщил мне мистер Блис, не теряя шерсти, регулярно становится темнее в брачный период. Молодых самцов нельзя отличить от самок до двенадцатимесячного возраста, а при кастрации раньше этого срока самцы, согласно этому автору, никогда не изменяют цвета. Важность последнего факта, как доказательства, что окраска Portax - полового происхождения, становится очевидной, когда мы узнаем[1055], что ни рыжая летняя шерсть, ни голубая зимняя у виргинского оленя не подвергаются никаким изменениям вследствие кастрации. У большинства или у всех чрезвычайно сильно украшенных видов Tragelaphua самцы темнее безрогих самок и грива у них развита сильнее. У самца великолепной антилопы, дербийского оленебыка, туловище краснее, вся шея гораздо чернее и белая полоса, отделяющая эти два цвета, шире, чем у самки. У капского оленебыка самец тоже несколько темнее самки[1056].
У индийской гарны (Antilope bezoartica), принадлежащей к другому разряду антилоп, самец очень темного цвета, почти черный, тогда как безрогая самка светло-бурая. Этот вид, как сообщает мне мистер Блис, представляет совершенно параллельные особенности с Portax picta, а именно: самец периодически изменяет свою окраску в брачный период, кастрация имеет такое же влияние на эту перемену, и молодых животных обоих полов нельзя отличить друг от друга. У Antilope niger самец черный, самка и детеныши коричневые; у A. sing-sing самец гораздо ярче окрашен, чем безрогая самка, и грудь и живот у него чернее. У самца А. caama пятна и полосы на различных частях тела черные, тогда как у самки коричневые. У полосатого гну (А. gorgon) «окраска самца приблизительно такая же, как и у самки, но только интенсивнее и ярче»[1057]. Можно было бы привести еще другие аналогичные примеры.
У бантенга (Bos sondaicus) на Малайском архипелаге бык почти черный с белыми ногами и задом. Корова яркого серо-коричневого цвета, как и молодые самцы до трехлетнего возраста, когда они быстро меняют окраску. Вол представляет возврат к окраске самки. Самка козьей антилопы кемас бледнее, и она так же, как и самка Capra aegagrus, окрашена однообразнее своих самцов. У оленей очень редко замечается различие в окраске. Судья Кэтон, впрочем, сообщает мне, что у самцов вапити (Cervus canadensis) шея, живот и ноги гораздо темнее, чем у самки, но зимой темные оттенки постепенно бледнеют и исчезают. Прибавлю здесь, что судья Кэтон имеет в своем парке три породы виргинского оленя, отличающиеся незначительно по окраске, но различие ограничивается почти исключительно голубоватым зимним или брачным нарядом. Таким образом, этот случай можно сравнить с приведенными в одной из прошлых глав примерами близкородственных или замещающих видов птиц, которые отличаются друг от друга только в брачном оперении[1058]. Самки Cervus paludosus Южной Америки так же, как и детеныши обоих полов, не имеют черных полос на носу и черновато-коричневых полос на груди, отличающих взрослых самцов[1059]. Наконец, как сообщает мистер Блис, взрослый самец великолепно окрашенного и пятнистого оленя аксиса гораздо темнее самки. Темный оттенок никогда не появляется у кастрированных самцов.
Последний отряд, который нам надо рассмотреть, это — отряд приматов. Самец Lemur macaco обычно черен, как смоль, тогда как самка бурая[1060]. Из четвероруких Нового Света самки и детеныши Mycetes саrауа серовато-желтые и сходны друг с другом; на втором году молодой самец становится красновато-бурым, на третьем году черным, за исключением живота, который, впрочем, делается также совершенно черным на четвертом или пятом году. Существуют также резкие различия в окраске между полами у Mycetes seniculus и Cebus capucinus; детеныши первого и, мне кажется, второго вида походят на самок. У Pithecia leucocephala детеныши тоже походят на самок, которые окрашены сверху в буровато-черный цвет, а снизу в слегка ржаво-красный, тогда как взрослые самцы черные. Волосяной воротник вокруг лица Ateles marginatus у самца желтоватый, а у самки белый. Что касается Старого Света, то самцы Hylobates hoolock всегда черные, за исключением белой полосы над бровями. Самки варьируют в окраске, начиная от беловато-коричневого до темно-коричневого цвета с примесью черного, но никогда не бывают совершенно черными[1061]. У прекрасной Cercopithecus diana голова взрослого самца интенсивно черного цвета, у самки же темно-серая. У первого мех между бедрами красивого красно-бурого цвета, а у последней бледнее. У красивой и странной усатой мартышки (Cercopithecus cephus) все различие между полами ограничивается тем, что у самца хвост каштановый, а у самки серый. Но мистер Бартлет сообщает мне, что у самца все оттенки становятся более определенными по достижении зрелого возраста, тогда как у самки они остаются такими, какими они были в молодости. Судя по раскрашенным рисункам Саймона Мюллера, Semnopithecus chrysomelas почти черный, a самка бледно-коричневая. У Cercopithecus cinosurus и griseoviridis одна часть тела, свойственная только мужскому полу, самого яркого голубого и зеленого цвета и представляет поразительный контраст с ярко-красной голой кожей на задней части тела.
Наконец, в семействе павианов взрослый самец Cinocephalus hamadryas отличается от самки не только громадной гривой, но слегка и по цвету волос а также голых мозолей. У дрила (С. leucophaeus) самки и детёныши гораздо бледнее и с меньшим количеством зеленого цвета, чем у взрослого самца. Нет другого животного в целом классе млекопитающих, который был бы окрашен столь необыкновенным образом, как взрослый самец мандрила (С. mormon). Лицо его в этом возрасте становится красивого голубого цвета, а гребень и кончик носа самого яркого красного. Согласно некоторым авторам, лицо украшено, кроме того, беловатыми полосами и местами оттенено черными, но краски, по-видимому, изменчивы. На лбу находится хохол из волос, а на подбородке желтая борода.
«Toutes les parties supérieures de leurs cuisses et le grand espace nu de leurs fesses sont également colorés du rouge le plus vif, avec un mélange de bleu qui ne manque réellement pas d'élégance».
[«Все верхние части бедер и большая обнаженная поверхность ягодиц также окрашены в самый яркий красный цвет с примесью голубого и в самом деле не лишенный изящества»][1062]. Когда животные возбуждены, то все голые части принимают гораздо более яркую окраску. Некоторые авторы употребляли весьма сильные выражения при описании той яркой окраски, которую они сравнивали с окраской самых блестящих птиц. Другая замечательная особенность мандрила состоит в том, что когда большие клыки его достигают полного роста, вдоль носа появляются большие костяные выступы с глубокими продольными бороздами, а голая кожа, покрывающая их, принимает описанную выше яркую окраску (рис. 69).
У взрослой самки и у детенышей обоих полов эти выступы почти незаметны, и голые места окрашены гораздо менее ярко; лицо у них почти черное с голубым оттенком. У взрослой самки, впрочем, нос через известные правильные промежутки времени отливает красным.
Во всех приведенных выше случаях самец окрашен интенсивнее и ярче самки и отличается в значительной степени от детенышей обоих полов. Но подобно тому, как у некоторых птиц самка ярче окрашена, чем самец, так и у самки бундера (Macacus rhesus) большое пространство голой кожи вокруг хвоста блестящего карминового цвета, и оно, как уверяли меня сторожа Зоологического сада, становится периодически еще ярче; лицо у нее бледно-красное. С другой стороны, у взрослого самца и у детенышей обоих полов (как я видел в Зоологическом саду ни голая кожа на задней части тела, ни лицо не обнаруживают и следа красного цвета. Однако на основании некоторых опубликованных описаний кажется, что самец в некоторых случаях или в определенные времена года обнаруживает следы красного цвета. Впрочем, несмотря на то, что он менее украшен, чем самка, он по своим большим размерам, более крупным клыкам, более развитым бакенбардам и выступающим надбровным дугам следует общему закону, по которому самцы превосходят самок.
Я привел все известные мне случаи различия окраски между полами млекопитающих. Некоторые из них могут быть следствием изменений, ограничивающихся одним полом и передающихся по наследству тому же самому полу, причем не достигается никаких преимуществ, и, следовательно, отбор здесь не участвует. Нам известны подобные примеры у наших домашних животных, например, самцы некоторых кошек бывают ржаво-красные, тогда как самки - черепаховые [tortoise-shell]. Подобные случаи встречаются и в естественном состоянии. Мистер Бартлет видел много черных разновидностей ягуара, леопарда, сумчатых — кускуса (Phalanger) и вомбата, и он уверен, что все или почти все эти животные были самцами. С другой стороны, у волков, лисиц и, по-видимому, американских белок оба пола иногда родятся черными. Отсюда вполне возможно, что у некоторых млекопитающих разница в окраске, в особенности, когда она прирожденная, может быть совершенно независима от действия отбора и является результатом появления одного или нескольких изменений, передача которых с самого начала ограничивалась одним полом. Тем не менее, невероятно, чтобы различная, яркая, представляющая резкие контрасты, окраска некоторых четвероногих, например, перечисленных обезьян и антилоп, могла объясняться таким образом. Мы должны помнить, что эта окраска появляется у самца не при рождении, а лишь в период зрелости или около того и что, в противоположность обыкновенным изменениям, она теряется после кастрации самца. В общем, вероятно, что резко выраженная окраска и другие украшающие признаки самцов четвероногих давали им преимущества при соперничестве с другими самцами и, следовательно, были приобретены путем полового отбора. Такой взгляд подкрепляется тем, что различия в окраске полов появляются, как в этом можно убедиться из приведенных выше примеров, почти исключительно в тех группах и подгруппах млекопитающих, где встречаются и другие сильно выраженные вторичные половые признаки, которые также обязаны своим происхождением половому отбору.
Млекопитающие, несомненно, обращают внимание на цвет. Сэр С. Бейкер не раз наблюдал, что африканские слоны и носороги с особой яростью бросались на белых или серых лошадей. Я показал в другом месте[1063], что одичавшие лошади, по-видимому, предпочитают спариваться с лошадьми той же масти, и что стада лани различных оттенков, живя вместе, долгое время остаются не смешанными. Еще более замечательно, что самка зебры не подпускала к себе осла, пока его не выкрасили, как зебру. Тогда, замечает Джон Гёнтер, «она приняла его очень охотно. В этом любопытном случае мы видим, что инстинкт возбуждался одной окраской, которая произвела такое сильное впечатление, что одержала верх над всем прочим. Но самец был не так разборчив, и достаточно было самке быть животным сколько-нибудь похожим: на него, чтобы его возбудить»[1064].
В одной из прежних глав мы видели, что умственные способности высших животных не отличаются по роду, хотя весьма отличаются по степени, от соответствующих способностей человека, в особенности у низших и варварских рас. По-видимому, даже и их вкусы в отношении красивого немногим отличаются от вкусов четвероруких. Подобно тому как африканский негр поднимает кожу на своем лице в параллельные гребни «или рубцы, выдающиеся над ее естественным уровнем, и считает такие отвратительно обезображенные черты за нечто весьма привлекательное»[1065]; подобно тому, как негры и дикари различных частей света расписывают свое лицо красными, голубыми, белыми или черными полосами, так и самец африканского мандрила приобрел, по-видимому, свое глубоко изборожденное и пестро-окрашенное лицо вследствие того, что в этом виде становился привлекательным для самок. Конечно, нам кажется крайне странным, что задняя часть тела окрашена ради красоты даже ярче лица, но это не более удивительно, чем то, что у многих птиц особенно украшены хвосты.
Относительно млекопитающих мы не имеем в настоящее время никаких доказательств того, чтобы самцы старались показать свои прелести перед самкой. Но сложные приемы, к которым для этого прибегают многие птицы и другие животные, представляют самый сильный довод в пользу мнения, что самки любуются или возбуждаются украшениями и окраской, которые выставляются перед их глазами. Существует, впрочем, поразительный параллелизм между млекопитающими и птицами во всех вторичных половых признаках, именно в оружии для драк с соперниками-самцами, в украшающих придатках и в окраске. В обоих классах, когда самец отличается от самки, детеныши обоих полов почти всегда походят друг на друга и в огромном большинстве случаев похожи на взрослую самку. В обоих классах самец приобретает признаки, свойственные его полу, незадолго до наступления половой зрелости; в случае кастрации в раннем периоде он их теряет. В обоих классах изменение цвета связано иногда с определенным временем года, и оттенки голых мест кожи становятся иногда более яркими во время ухаживания. В обоих классах самец почти всегда окрашен ярче или интенсивнее самки и украшен большими хохлами волос или перьев, или другими подобными придатками. В немногих, исключительных случаях в обоих классах самка украшена больше, чем самец. У многих млекопитающих и, по крайней мере, в одном случае у птиц самец издает более сильный запах, чем самка. В обоих классах голос самца сильнее, чем голос самки. Принимая в соображение этот параллелизм, едва ли можно сомневаться, что одна и та же причина, какова бы она ни была, действовала на млекопитающих и птиц, и результаты, насколько дело касается украшающих признаков, могут быть, как мне кажется, с уверенностью приписаны продолжительному предпочтению, которое особи одного пола оказывали определенным особям другого пола, в сочетании с тем, что эти последние оставляли большее число потомков, унаследовавших их большую привлекательность.
РАВНОМЕРНАЯ ПЕРЕДАЧА УКРАШАЮЩИХ ПРИЗНАКОВ ОБОИМ ПОЛАМ.
У многих птиц украшения, которые, судя по аналогии, первоначально приобретались самцами, передавались в одинаковой или почти одинаковой степени обоим полам. Посмотрим теперь, насколько этот взгляд приложим к млекопитающим. У большого числа видов, в особенности у мелких, оба пола окрашены защитно независимо от полового отбора, но, насколько я могу судить, во многих случаях это не так сильно выражено, как у большинства низших классов животных. Одюбон замечает, что он часто принимал ондатру[1066], сидящую на берегу мутной речки, за комок земли, — до такой степени полно было сходство. Заяц у своей норы представляет подобный же пример, скрываясь благодаря своей окраске. Однако этот принцип отчасти неприменим к очень близкому виду — кролику, потому что, когда кролики бегут в свои норы, они становятся очень заметными для охотника и, конечно, для всех хищных животных, по поднятому кверху белому хвосту. Никто не сомневается, что четвероногие, водящиеся в снежных областях, приобрели белый цвет для защиты от врагов или для того, чтобы лучше подкрадываться к добыче. В странах, где снег никогда долго не лежит на земле, белый мех был бы опасен, вследствие этого виды с такой окраской встречаются крайне редко в жарких частях света. Замечательно, что многие четвероногие, водящиеся в умеренно холодных областях, хотя и не получают белой зимней окраски, но все же в это время года становятся более бледными; вероятно, это прямой результат условий, которым они долго подвергались. Паллас[1067] утверждает, что в Сибири изменение такого рода встречается у волка, двух видов Mustela, домашней лошади, Equus hemionus, домашней коровы, двух видов антилоп, кабарги, косули, лося и северного оленя. Косуля имеет, например, летом рыжий, а зимой серовато-белый мех, и последний может, вероятно, служить защитой животному, когда оно бродит в безлиственной чаще, покрытой снегом и инеем. Если бы перечисленные выше животные постепенно распространились в области, постоянно покрытые снегом, их бледный зимний мех становился бы, вероятно, путем естественного отбора все белее и, наконец, достиг бы снежной белизны.
Мистер Рикс указал мне интересный пример животного, для которого особая окраска является выгодной. Он вывел у себя в огороженном плодовом саду от пятидесяти до шестидесяти пестрых, белых с коричневым, кроликов; в то же время в доме его находилось несколько кошек совершенно подобной окраски. Такие кошки, как я сам часто наблюдал, весьма заметны днем; так как в сумерки они ложились сторожить у входа в норки, то кролики, очевидно, не отличали их от своих сходно окрашенных собратьев. В результате через восемнадцать месяцев не осталось ни одного пестрого кролика; очевидно это было делом кошек. Окраска, по-видимому, благоприятствует и другому животному, именно вонючке, притом тем же способом, какой мы имели случай наблюдать у животных из других классов. Вследствие ужасного запаха, который испускает вонючка в состоянии раздражения, ни одно животное не нападает на нее добровольно, но в сумерках вонючку не легко было различить, и она могла бы подвергаться нападению хищников, если бы, как думает Белт[1068], она не была бы снабжена большим белым пушистым хвостом, который служит заметным предостерегающим сигналом.
Хотя мы должны признать, что многие четвероногие приобрели свою современную окраску или для своей защиты, или чтобы легче доставать добычу, тем не менее у массы видов окраска слишком заметна и цвета распределены слишком своеобразно, чтоб позволить нам думать, что она служит для этих целей. Для примера можно привести некоторых антилоп. Когда мы видим, что квадратное белое пятно на горле, белые пятна на щеках и круглые черные пятна на ушах у самца Portax pieta более заметны, чем у самки; когда мы видим, что цвета интенсивнее, узкие белые линии на боках и широкая белая полоса на плечах гораздо резче у самца Oreas derbyanus, чем у самки; когда мы видим подобное же различие между полами странно украшенного Tragelaphus scriptus (рис. 70), — то не можем думать, что эти различия были бы полезны которому-нибудь полу в обыденной жизни.
Гораздо более вероятно, что различные отметины были приобретены самцами, и их яркая окраска была усилена половым отбором и затем частично передана самкам. Если принять такой взгляд, то почти нельзя будет сомневаться, что столь своеобразная окраска и отметины многих других антилоп, хотя они и общи обоим полам, были приобретены и переданы подобным же образом. Например, оба пола куду (Strepsiceros kudu, рис. 64) имеют узкие белые вертикальные линии на задней части боков и изящные угловатые белые пятна на лбу. Оба пола рода Damalis окрашены чрезвычайно странно: у Damalis pygarga спина и шея пурпурно-красные с красным отливом на боках; эта окраска резко отделяется от белого живота и большого белого пространства на крупе. Голова окрашена более странно: широкая продолговатая белая маска с узкой черной оторочкой покрывает лицо до глаз (рис. 71); на лбу три белых полосы, уши тоже с белыми отметинами.
Молодые животные этого вида равномерно бледного желтовато-бурого цвета. У Damalis albifrons окраска головы отличается от окраски последнего вида тем, что вместо трех полос на лбу находится только одна белая полоса, а уши почти совершенно белые[1069]. Изучив, по мере моих сил, половые различия животных, принадлежащих ко всем классам, я не мог не прийти к заключению, что странное распределение окраски у многих антилоп, даже в тех случаях, когда она одинакова у обоих полов, представляет результат полового отбора, действовавшего первоначально на самца.
То же заключение может быть, по-видимому, распространено и на тигра, одного из великолепнейших животных на земле, пол которого не могут различать по окраске даже торговцы дикими животными. Мистер Уоллес думает[1070], что полосатый мех тигра «так сливается с вертикальными стволами бамбука, что в значительной степени помогает тигру скрываться от глаз приближающейся к нему добычи». Но такое объяснение не кажется мне удовлетворительным. Мы имеем несколько небольших доказательств, что красота тигра может быть обусловлена половым отбором, потому что у двух видов Felis аналогичные отметины и окраска у самцов несколько ярче, чем у самок. У зебры очень заметные полосы, которые на открытых равнинах южной Африки, конечно, не могут служить ей защитой. Бёрчелл[1071], описывая стадо, говорит: «Их гладкие бока блестели на солнце, а яркость и равномерная исчерченность их полосатых шкур представляли чрезвычайно красивое зрелище. Вероятно, ни одно четвероногое животное не превосходит их в этом отношении». Но так как во всей группе Equidae оба пола тождественны по окраске, то здесь мы не имеем никаких доказательств в пользу полового отбора. Тем не менее, тот, кто приписывает белые и темные вертикальные полосы на боках различных антилоп половому отбору, вероятно, распространит этот взгляд и на королевского тигра и прекрасную зебру.
Мы видели в одной из прежних глав, что в том случае, когда молодые животные, принадлежащие к любому классу, ведут приблизительно одинаковый образ жизни с родителями и несмотря на это окрашены отлично от них, можно предположить, что они удержали окрас какого-либо древнего вымершего предка. В семействе свиней и тапиров детеныши отмечены продольными полосами и отличаются этим от всех современных взрослых видов этих двух групп. У многих родов оленей детеныши украшены изящными белыми пятнами, которых у их родителей нет и следов. Можно проследить постепенный переход от аксиса, у которого оба пола во всех возрастах и во все времена года покрыты красивыми пятнами (самец окрашен несколько ярче самки), к видам, у которых ни взрослые, ни детеныши не имеют пятен. Укажу некоторые из ступеней этого рода. Маньчжурский олень (Cervus mantshuricus) покрыт пятнами в течение всего года; пятна, как я видел в Зоологическом саду, гораздо явственное в течение лета, когда общий тон шкуры светлее, чем зимой, когда общая окраска темнее и рога вполне развиты. У свиного оленя (Hyelaphus porcinus) пятна чрезвычайно заметны летом, когда мех красновато-бурый, но совершенно исчезают зимой, когда он становится коричневым[1072]. У обоих видов детеныши пятнисты. У виргинского оленя детеныши тоже пятнисты, и около пяти процентов взрослых животных, живущих в парке судьи Кэтона, как он сообщает мне, имеют в то время, когда рыжий летний мех заменяется голубоватым зимним, ряд пятен на боках, которые всегда одинаковы по числу, но чрезвычайно изменчивы по отчетливости. От этого состояния остается только небольшой шаг к полному отсутствию пятен во все времена года у взрослых животных и, наконец, к их отсутствию во всех возрастах и сезонах, как это мы видим у некоторых видов. Существование столь полного ряда переходных ступеней и еще более то обстоятельство, что оленята большого числа видов пятнисты, позволяют заключить, что живущие теперь члены семейства оленей произошли от какого-то древнего вида, который, подобно аксису, был пятнистым во всех возрастах и во все времена года. Еще более древние предки, вероятно, до некоторой степени походили на Hyomoschus aquaticus, потому это животное пятнистое, и безрогие самцы отличаются большими клыками, следы которых сохранились до сих пор у немногих настоящих оленей. Hyomoschus представляет весьма интересный пример формы, соединяющей особенности двух групп, потому что он по некоторым остеологическим признакам занимает промежуточное положение между толстокожими и жвачными, которые в прежние времена считались совершенно раздельными[1073].
Здесь возникает любопытное затруднение. Если мы допустим, что цветные полосы и пятна были первоначально приобретены как украшение, то спрашивается, почему столь многие из существующих оленей, потомков первоначально пятнистого животного, и все виды свиней и тапиров, потомков первоначально полосатого животного, утратили в зрелом возрасте свои прежние украшения? Я не могу ответить на этот вопрос удовлетворительным образом. Мы можем быть почти уверены, что полосы и пятна исчезали у древних родоначальников существующих теперь видов в зрелом или почти зрелом возрасте и еще сохранялись у детенышей, а в силу закона наследственности в соответствующем возрасте они должны были сохраниться также у детенышей всех последующих поколений. Для пумы и льва, вследствие открытого характера местности, где они обыкновенно держатся, могло быть чрезвычайно выгодно утратить свои полосы и сделаться таким образом менее заметными для их добычи, а если последовательные изменения, посредством которых была достигнута эта цель, появлялись в довольно позднюю пору жизни, то детеныши должны были удержать свои полосы, как это и имеет место. Относительно оленей, свиней и тапиров Фриц Мюллер высказал мнение, что эти животные, благодаря утрате их пятен и полос путем естественного отбора, должны были сделаться менее заметными для своих врагов и что им в особенности нужна была такая защита, когда в третичном периоде число и размеры хищных животных увеличились. Быть может, это объяснение верно, но странно, что детеныши также не нуждались в защите, и еще более странно то, что у некоторых видов взрослые животные сохранили свои пятна, отчасти или вполне, в течение известного времени года. Мы знаем, хотя и не можем объяснить себе причины, что когда домашний осел видоизменяется и становится рыжевато-бурым, серым или черным, то полосы на плечах и даже на спинном хребте у него часто исчезают. Весьма немногие лошади, за исключением караковых, имеют полосы на какой-либо части тела, тем не менее у нас есть положительные основания думать, что первобытная лошадь имела полосы на ногах, вдоль спины и, вероятно, также на плечах[1074]. Итак, исчезновение пятен и полос у наших теперешних взрослых оленей, свиней и тапиров могло произойти от изменения общей окраски их волосяного покрова, но невозможно решить, было ли это изменение обусловлено половым или естественным отбором, прямым действием условий жизни или другой какой-либо неизвестной причиной. Наблюдение, сделанное мистером Склетером, ясно показывает наше незнание законов, управляющих появлением и исчезновением полос. Виды Asinus, населяющие азиатский материк, лишены полос и не имеют даже поперечной полосы на плечах, между тем как виды, живущие в Африке, отличаются явственными полосами, за исключением отчасти одного А. taeniopus который имеет лишь поперечные плечевые полосы и обыкновенно несколько неясных поперечных полос на ногах; этот же последний вид водится в почти промежуточной области между Верхним Египтом и Абиссинией[1075].
ЧЕТВЕРОРУКИЕ.
Прежде чем мы закончим эту главу, будет уместно прибавить несколько замечаний к тому, что уже было сказано относительно украшений у обезьян. У большинства видов оба пола похожи друг на друга по окраске, но у некоторых, как мы видели, самцы отличаются от самок особенно по окраске голых мест кожи и развитию бороды, бакенбард и гривы. Многие виды окрашены так странно или так красиво и снабжены такими удивительными и изящными волосяными хохлами, что трудно думать, чтобы эти особенности были приобретены не ради украшения. Прилагаемые рисунки (рис. 72—76) показывают расположение волос на лице и голове у различных видов.
Едва ли можно допустить, чтобы эти пучки волос и резкие контрасты цвета меха и кожи были результатом простой изменчивости без участия отбора, и невероятно, чтобы они могли служить для какой-либо обыденной цели у этих животных. Если это так, они были приобретены, вероятно, путем полового отбора, хотя и перешли в одинаковой или почти одинаковой степени к обоим полам.
У многих четвероруких мы имеем еще и другие доказательства действия полового отбора — в большей величине и силе самцов и в большем развитии их клыков сравнительно с самками. Достаточно будет привести несколько примеров странной окраски у обоих полов некоторых видов и красоты других. Лицо Cercopithecus petaurista (рис. 77) — черное с белыми бакенбардами и бородой и резко очерченным круглым белым пятном на носу, покрытым короткими белыми волосами, что придает животному почти смешной вид.
Semnopiihecus frontatus тоже имеет черноватое лицо с длинной черной бородой и большим голым синевато-белым пятном на лбу. Лицо Macacus lasiotus грязного мясного цвета с резко очерченным красным пятном на каждой щеке. Наружность Cercocebus aethiops крайне комична благодаря черному лицу, бакенбардам и воротнику белого цвета, каштановой голове и большому голому белому пятну над каждым веком. У очень многих видов борода, бакенбарды и пучки волос вокруг лица отличаются по цвету от остальной головы и в таком случае бывают всегда светлее[1076], часто совершенно белые, иногда ярко-желтые или красноватые. Все лицо южноамериканской обезьяны Brachyurus calvus огненного алого цвета, но эта окраска проявляется только, когда животное достигает приблизительно зрелого возраста[1077].
Голая кожа на лице чрезвычайно различна по цвету у различных видов. Она часто бывает коричневого или мясного цвета, а местами совершенно белая или черная, как у самого черного, как сажа, негра. У Brachyurus алый цвет ярче, чем у самой стыдливой девицы кавказского племени. У некоторых кожа бывает более выражено-оранжевого цвета, чем у любого монгола, а у иных видов она синего цвета, переходящего в фиолетовый или серый. У всех известных мистеру Бартлету видов, у которых взрослые обезьяны обоих полов имеют ярко окрашенные лица, эта окраска бывает тускла или вовсе не проявляется в ранней молодости. То же замечается у мандрила и бундера, у которых лицо и задняя часть тела ярко окрашены только у одного пола. В двух последних случаях мы имеем основание думать, что окраска была приобретена путем полового отбора, и естественно распространить тот же взгляд и на предыдущие виды, несмотря на то, что у них оба пола в зрелом возрасте имеют одинаково окрашенные лица.
Хотя многие обезьяны на наш вкус очень некрасивы, зато есть виды, которые по своей изящной наружности и яркой окраске вызывают всеобщее восхищение. Semnopithecus nemaeus, несмотря на свою своеобразную окраску, считается очень красивым; его оранжевое лицо окружено длинными шелковисто-белыми бакенбардами, над бровями каштаново-красная полоса; шерсть на спине нежного серого цвета с четырехугольным пятном на заду, хвост и предплечье чисто белые; над грудью каштановый ошейник; бедра черные, ноги каштаново-красные. Упомяну еще только о двух обезьянах, отличающихся красотой; я выбрал именно эти виды, потому что они представляют небольшие половые различия в окраске, вследствие чего становится до некоторой степени вероятным, что оба пола обязаны своей изящной наружностью половому отбору. У усатой мартышки (Cercopithecus cephus) общая окраска шерсти зеленоватая в пятнах, а горло белое; у самца кончик хвоста каштановый, но наиболее украшенная часть это — лицо. Кожа на нем главным образом голубовато-серая, с черноватым оттенком под глазами; верхняя губа нежного голубого цвета и нижний край ее покрыт тонкими черными] усами. Бакенбарды оранжевые; верхняя часть их черная и образует полосу, идущую назад к ушам; последние покрыты беловатыми волосами. В саду Зоологического общества мне часто приходилось слышать, как посетители выражали восхищение красотой другой обезьяны, справедливо названной Cercopithecus diana (рис. 78).
Общий цвет шерсти у нее серый, грудь и внутренняя поверхность передних конечностей белые, большое, хорошо очерченное треугольное пространство на задней части спины прекрасного каштанового цвета. У самца внутренняя поверхность бедер и живот нежного красно-коричневого, а верхушка головы черного цвета. Лицо и уши интенсивно черные и красиво отделяются от белой поперечной полосы, идущей над бровями, и от длинной белой заостренной бороды, основание которой черное[1078]. Красота и странное распределение окраски у этих и многих других обезьян, а еще более — разнообразное и изящное расположение хохлов и пучков волос на их голове заставляют меня думать, что эти признаки были приобретены путем полового отбора исключительно как украшение.
ОБЩИЙ ОБЗОР.
Закон боя за овладение самкой преобладает, по-видимому, во всем обширном классе млекопитающих. Большинство натуралистов согласится, что большая величина, сила, смелость и драчливость самца, его особые оружия нападения, равно как и особые способы защиты, — были приобретены или видоизменены той формой отбора, которую я назвал половым отбором. Последний не стоит в связи с какими-либо преимуществами в общей борьбе за существование, а обусловливается только тем, что известные особи одного пола, обыкновенно самцы, одерживают верх в битвах с соперниками того же пола, и оставляют большее количество потомков, способных наследовать их превосходящие качества, чем самцы, пользовавшиеся меньшим успехом. Существует другой и более мирный род соперничества, при котором самцы стараются возбудить и привлечь самок различными приятными качествами. Для этой цели может служить сильный запах, издаваемый самцами в брачный период: их пахучие железы были приобретены путем полового отбора. Сомнительно, чтобы этот взгляд мог быть распространен и на голос, так как голосовые органы самцов могли быть усилены упражнением в зрелом возрасте под влиянием сильных возбуждений, любви, ревности или ярости и затем могли быть переданы по наследству тому же полу. Различные гребни, пучки волос и волосяные гребни, которые встречаются у одних только самцов или развиты у последних гораздо сильнее, чем у самок, имеют, по-видимому, в большинстве случаев значение лишь украшений, хотя иногда служат и защитой против других самцов-соперников. Есть основание подозревать даже, что ветвистые рога оленя и изящные рога некоторых антилоп, хотя собственно служат орудиями нападения и защиты, были отчасти видоизменены для украшения.
Когда самец отличается по окраске от самки, у него обыкновенно проявляются более темные и резче контрастирующие оттенки. В этом классе мы не встречаем великолепных красных, голубых, желтых или зеленых цветов, столь обыкновенных у птиц и других животных. Однако голые места кожи у некоторых четвероруких составляют исключение, потому что эти места, часто странно расположенные, у некоторых видов ярко окрашены. В других случаях окраска самца обусловлена, по-видимому, простым изменением, без участия отбора. Но когда окраска разнообразна и резка, когда она не развивается до почти зрелого возраста и теряется после кастрации, трудно избежать заключения, что она была приобретена путем полового отбора ради украшения и передавалась исключительно или почти исключительно тому же полу. Когда же оба пола окрашены одинаковым образом и окраска их очень заметна или расположена причудливо, не имея, по-видимому, ни малейшего защитного значения, в особенности же когда она связана с различными другими украшающими придатками, то мы по аналогии приходим к прежнему заключению, — именно, что она была приобретена с помощью полового отбора, хотя и была передана обоим полам. Бросающаяся в глаза и разнообразная окраска, находимая только у самца или же свойственная обоим полам, встречается, как общее правило, в одних и тех же группах и подгруппах вместе с другими вторичными половыми признаками, служащими для борьбы или в качестве украшения; мы можем убедиться в справедливости этого заключения, если бросим взгляд назад на разнообразные случаи, приведенные в этой и предыдущей главах.
Закон равномерной передачи признаков обоим полам, поскольку дело касается окраски и других украшений, значительно преобладал у млекопитающих, по сравнению с птицами, но оружие, например, рога и клыки часто передавались исключительно или в гораздо большей степени самцам, чем самкам. Это удивительно, потому что самцы пользуются обыкновенно своим оружием для защиты против врагов всякого рода, и оно могло быть также полезным и самкам. Насколько можно судить, их отсутствие у этого пола объясняется только преобладавшей формой наследственности. Наконец, у четвероногих мирные или кровавые состязания между особями одного пола, за редчайшими исключениями, были свойственны только самцам, так что последние гораздо обычнее, чем самки, видоизменялись путем полового отбора для борьбы друг с другом или для привлечения другого пола.