Основной вывод: человек произошел от какой-то низшей формы. — Способ развития. — Генеалогия человека. — Умственные и нравственные способности. — Половой отбор. — Заключительные замечания.
Достаточно будет краткого обзора для возобновления в памяти читателя наиболее выдающихся черт этого труда. Многие из взглядов, здесь высказанных, имеют в высшей степени умозрительный характер и некоторые из них, без сомнения, окажутся ошибочными; но во всяком отдельном случае я приводил основания, заставившие меня предпочесть один взгляд другому. Казалось, во всяком случае, стоящим внимания испытать, насколько принцип эволюции способен пролить свет на некоторые из сложнейших задач в естественной истории человека. Ложные факты в высшей степени вредны для прогресса науки, так как они часто долго признаются истинными; но ложные взгляды, если они поддержаны некоторыми доказательствами, приносят мало вреда, потому что каждому доставляет спасительное удовольствие доказывать, в свою очередь, их ошибочность; а когда это сделано, то один из путей к заблуждению закрывается, и часто в то же время открывается путь к истине.
Главное заключение, здесь достигнутое, и теперь усвоенное многими натуралистами, вполне способными к здравому суждению, состоит в том, что человек произошел от некоторой менее высокоорганизованной формы. Основания, на которых покоится это утверждение, никогда не будут потрясены: близкое сходство между человеком и низшими животными в эмбриональном развитии, а также в бесчисленных чертах строения и телосложения, как важных, так и самых мелких, вместе с удержанными им рудиментами и ненормальными возвратами, которым он порою подвержен, все это факты, не подлежащие спору. Факты эти давно были известны, но до недавнего времени они ничего нам не говорили относительно происхождения человека. Теперь, когда мы рассматриваем их при СВЕТЕ нашего знания о целом органическом мире, в их значении невозможно ошибиться. Великий принцип эволюции устанавливается ясно и прочно, когда эти группы фактов рассматриваются в связи с другими, каково взаимное сродство между членами одной и той же группы, их географическое распределение в прошлом и в настоящем и их геологическая последовательность. Невозможно поверить, чтобы все эти факты лжесвидетельствовали. Каждый, кто не довольствуется, подобно дикарю, взглядом на явления природы, как на события, не связанные между собою, не будет больше в состоянии допустить, что человек есть произведение отдельного акта сотворения. Он будет вынужден признать, что близкое сходство утробного плода человека, например, с утробным зародышем собаки, строение его черепа, конечностей и всего организма по одинаковому плану с прочими млекопитающими, независимо от употребления, которое могут иметь эти части, - появление время от времени различных образований вновь, например, некоторых мышц, которых человек обыкновенно не имеет, но которые свойственны четвероруким, и множество других аналогичных фактов, — все это ведет весьма положительным образом к заключению, что человек и другие млекопитающие произошли от одного общего предка. Мы видели, что у человека постоянно проявляются индивидуальные различия во всех частях его тела и в его умственных способностях. Эти различия, или вариации, обусловливаются, по-видимому, теми же общими причинами и следуют тем же законам, как у низших животных. В обоих случаях господствуют сходные законы наследственности. Человек имеет тенденцию размножаться с большей быстротой, чем [позволяют] его средства к существованию; вследствие этого он по временам подвергается жестокой борьбе за существование, и естественный отбор вступает в свои права во всем, что входит в круг его действия. Нет никакой необходимости в ряде последовательных, резко выраженных изменений сходной природы; слабые колеблющиеся отличия у особей достаточны для действия естественного отбора. При этом мы не имеем никакого основания предполагать, что в пределах одного и того же вида все части тела имеют стремление изменяться в одной и той же степени. Мы можем быть уверены, что наследственные результаты продолжительного употребления или неупотребления частей тела делали весьма много в том же направлении, как и естественный отбор. Видоизменения, первоначально имевшие значение, но ненужные нам теперь, будут еще долго передаваться по наследству. Когда изменена одна какая-нибудь часть, другие изменяются тоже в силу принципа корреляции, примеры которого мы видим во многих любопытных случаях соотносительных уродств. Некоторые черты могут быть приписаны прямому и определенному влиянию окружающих жизненных условий, например, обильной пищи, тепла и влажности. Наконец, многие черты, маловажные по своему физиологическому значению, а некоторые и очень важные, были приобретены путем полового отбора.
Нет сомнения, что человек, подобно всякому другому животному, обладает образованиями, которые, насколько мы можем судить при наших недостаточных знаниях, не приносят ему никакой пользы в настоящее время и не могли быть полезны ни в какой период его существования ни в отношении общих условий жизни, ни при взаимоотношениях полов между собой. Наличие таких образований нельзя объяснить какой-либо из форм отбора или наследственными результатами упражнения или неупражнения органов. Мы знаем, что многие странные и резко выраженные особенности строения появляются иногда, у наших одомашненных пород; если бы поэтому неизвестные причины, обусловливающие их, действовали более однообразно, эти особенности, по всей вероятности, сделались бы общим достоянием всех особей данного вида. Мы можем надеяться, что нам впоследствии удастся понять кое-что относительно причин таких случайных изменений, особенно в результате изучения уродств. Поэтому труды экспериментаторов, как, например, господина Камилла Дареста, полны залогов для будущего. В общем мы можем сказать, что причина каждого легкого видоизменения и каждого уродства лежит скорее в конституции организма, чем в природе окружающих условий, хотя новые и измененные условия, без всякого сомнения, играют важную роль, вызывая разнородные органические изменения.
Путем перечисленных способов и, может быть, с помощью других, еще не открытых в настоящее время, человек поднялся, наконец, до своего настоящего состояния. Но с того времени, как он достиг человеческого уровня, он дивергировал на различные расы, или, как их можно удачнее назвать, подвиды. Некоторые из них, например, негры и европейцы, так различны между собой, что если бы экземпляры тех и других были доставлены натуралисту без всяких комментариев, то он, без сомнения, оценил бы их как настоящие, хорошие виды. Тем не менее, все расы сходны между собой в стольких несущественных подробностях строения и в таком большом числе умственных особенностей, что эти сходства можно объяснить только унаследованием от общего прародителя, и прародитель, отличавшийся такими особенностями, мог, по всей вероятности, по праву называться человеком.
Не нужно думать, что дивергенция одной расы от других и всех рас от общего корня может быть прослежена до какой-нибудь одной пары прародителей. Наоборот, на каждой ступени процесса видоизменения все особи, которые в каком-либо отношении были лучше других, хотя и в различной степени, приспособлены к окружающим условиям, должны были остаться в живых в большем числе, чем менее приспособленные. Процесс был, вероятно, подобен тому, когда человек, не подбирая отдельных животных с определенной целью, дает размножаться только лучшим особям и пренебрегает худшими. Этим путем он медленно, но верно изменяет своих животных и бессознательно образует новую породу. Таким образом, относительно видоизменений, приобретенных независимо от отбора и обусловленных вариациями, которые зависят от природы организма и от действия окружающих условий или от измененного образа жизни, — нельзя принять, чтобы какая-нибудь одна пара была изменена в гораздо большей степени, чем все другие пары, населяющие ту же страну, потому что все они постоянно смешивались вследствие свободного скрещивания.
Зародышевое строение человека, гомологии, встречаемые между ним и низшими животными, рудименты, сохранившиеся у него, реверсии, которым он подвержен, позволяют нам отчасти вызвать в нашем воображении образ наших прародителей и приблизительно указать на их настоящее место в ряду животных. Таким образом мы узнаем, что человек произошел от четвероногого, покрытого волосами, снабженного хвостом, которое, по всей вероятности, жило на деревьях и было обитателем Старого Света. Натуралист, которому пришлось бы исследовать все строение этого существа, без всякого сомнения отнес бы его к четвероруким, так же, как и общих и еще более древних прародителей обезьян Старого и Нового Света. Четверорукие и все высшие млекопитающие произошли, вероятно, от древнего сумчатого животного, а последнее через длинный ряд разнообразных форм — от какого-нибудь существа, подобного земноводным; это же, в свою очередь, от рыбообразного животного. В отдаленной древности родоначальник всех позвоночных представляется нам в виде животного, обитавшего в воде, снабженного жабрами, у которого оба пола были соединены в одной особи и который отличался крайне несовершенным развитием наиболее важных органов тела, например, мозга и сердца. Это животное походило, по-видимому, на личинки существующих теперь морских асцидий более, чем на всякую другую известную нам форму.
Самое большое затруднение, возникающее перед нами, когда мы приходим к этому выводу о происхождении человека, это — высокий уровень наших умственных способностей и нравственных качеств. Но всякий, кто признаёт принцип эволюции, должен видеть, что умственные способности высших животных, качественно такие же, как и у человека, хотя и столь отличные в степени развития, способны к дальнейшему усовершенствованию. Так, разница между умственными способностями одной из высших обезьян и рыбы или муравья и червеца — громадна, и однако развитие этих способностей у животных не представляет каких-либо трудностей, потому что у наших домашних животных умственные способности, конечно, изменчивы, и изменения эти передаются по наследству. Никто не будет сомневаться, что эти способности имеют огромную важность для животных в естественном состоянии. Поэтому условия благоприятны для их развития путем естественного отбора. То же заключение может быть распространено и на человека; ум должен был иметь величайшее значение для него даже в очень отдаленное время, давая ему возможность изобрести речь и пользоваться ею, выделывать оружие, орудия, западни и так далее Эти преимущества, в соединении с его общественными нравами, с давних времен сделали его самым господствующим из всех живых существ.