и спрашивают Иисуса Христа, Илья ли Он? На это Христос отвечает, что Илья — Иоанн Креститель. Но Иоанн Креститель не пришел в этот мир из мира иного взрослым. Жизнь его была известна от рождения. То есть, здесь имела место реинкарнация. В другом эпизоде ученики спрашивают Иисуса Христа о слепорожденном: наказан ли он за свои грехи или за грехи родителей? Христос отвечает, что в данном случае дело в другом, но не отрицает этих возможностей в принципе.
В некоторых гностических источниках (Пистис София) говорится, что душа, повинная не в смертных грехах, после определенных мытарств будет вселена в новое человеческое тело и наделена судьбой, зависящей от предыдущей жизни.
Как указывалось выше, реинкарнацию признавал и один из авторитетнейших христианских учителей первых веков — Ориген. Но не так, как индуисты и буддисты. Он признавал только предсуществование. Другими словами он признавал, что реинкарнация ранее осуществлялась, но с приходом христианства прекратилась. Почему? Ориген не разъясняет в дошедших до нас трудах. Но поскольку вопрос важный, попробуем логически проанализировать его сами.
Согласно учениям о реинкарнации кармический закон представляет собой закон причинно-следственных связей, возникающих в результате действий, чувств и мыслей человека, направленных на внешний по отношению к нему мир. На каждое из них человек получает адекватный ответ от внешнего мира, если не в этой, то в последующих жизнях. Реинкарнация, в сочетании с кармическим законом, по представлениям индуистов и буддистов, позволяет человеку из жизни в жизнь совершенствоваться. Будучи вынуждены расплачиваться за свои грехи, люди учатся их не совершать.
Но в реальной жизни мы видим, как мошенники, развратники и различные негодяи процветают и день ото дня крепнут, научившись то ли обходить этот закон, то ли противостоять ответной реакции. В результате хорошие люди от жизни к жизни становятся все лучше и лучше и, наконец, уходят с Земли в Царство Небесное. Плохие же приспосабливаются к благополучной жизни в этом мире за счет эксплуатации других. Они чувствуют себя на Земле, как лиса в курятнике, становятся все хуже и дальнейшие реинкарнации не идут на пользу ни им, ни человечеству. Болгарскую ясновидящую Вангу на последнем интервью спросили: становятся ли люди в мире лучше? Нет, сказала она, становятся хуже.
Таким образом, позитивные возможности закона реинкарнации исчерпали себя. Вероятно, ко времени прихода Христа на Земле остался человеческий осадок: небольшое количество хороших людей, множество средних, стоящих на распутье, и некоторое число плохих. Но, как говорится, «паршивая овца стадо портит». К чему идет такой мир? К дальнейшему расслоению и обострению отношений между людьми, войнам, разрухе, голоду и, как предсказывает Апокалипсис, к концу существования этого мира. А если его конец не за горами, то ныне каждый живет в нем последний раз и имеет последнюю возможность исправиться.
По сведениям Е.П. Блаватской — на Земле реинкарнируют 60 миллиардов душ. Если принять среднюю численность населения на Земле за последние 2 тысячи лет в 1 миллиард, то в очереди на воплощение перед каждой из душ в среднем стоит 60 других. При среднем сроке земной жизни в 40 лет средний интервал между реинкарнациями составит 2400 лет.
На это могут возразить, что имеются подтвержденные воспоминания о недавних предыдущих воплощениях. Их можно объяснить либо исключениями из общего правила (которое делается в основном при преждевременной гибели человека), либо утверждением Сведенборга, что они являются воспоминаниями не самого человека, а приставленных к нему ангелов-хранителей, в качестве которых выступают души сравнительно недавно умерших добрых людей [57].
5. Тайна, сокрытая от начала времен
Вскоре после ухода Христа, его последователи разделились на два непримиримых течения: последователей гностического учения, с одной стороны, и нынешней версии христианства — с другой. Ожесточенная идейная борьба между ними велась вплоть до принятия последней в качестве государственной религии римским императором Константином в IV веке.
М.К. Трифонова в книге «Апокрифы16 древних христиан» указывает, что канонизированные «писания Нового завета были лишь незначительной частью обширной христианской литературы, создававшейся в I–III вв., то есть до признания христианства официальной религией. Археологические раскопки конца XIX — начала XX в. открыли фрагменты и целые сочинения, не признанные церковью. Самым крупным среди этих открытий была библиотека христиан-гностиков из Наг-Хаммади (Египет)» [36, 6–7]. Она была найдена в 1945 году в пещере неподалеку от места, где располагался древнейший христианский (Пахомиев) монастырь. Очевидно, найденные книги были спрятаны в пещере его монахами после насильственного введения нового канона. Книги библиотеки из Наг-Хаммади в большинстве своем восходят ко II–IV вв. и представляют переводы более ранних греческих книг на коптский (древний египетский) язык.
В состав произведений христиан-гностиков наряду с анонимными входили принадлежащие Апостолам: Иоанну, Фоме, Филиппу, Петру, Марии Магдалине и некоторым ученикам Апостолов, в частности, упомянутому в Деяниях сподвижнику Павла — Силе. Гностики признавали христианские писания, канонизированные официальной церковью, но вынуждены были прятать писания, отвергнутые, а затем и запрещенные ею. Следует отметить парадоксальный факт, что начало христианскому канону было положено именно гностиками, последователем которых был Маркион.
Проф. Духовной академии М.Э. Поснов, как и другие его коллеги, не признает гностиков христианами. Но, будучи честным исследователем, в своей книге «Гностицизм II века и победа христианской церкви над ним» признает их выдающуюся роль в становлении христианского учения и приводит соответствующие мнения других исследователей. В частности известного теолога Гарнака, который, говорит о гностиках, что они «были теологами первого столетия; они впервые превратили христианство в систему учений (догматов); они впервые систематически переработали предания; они задались целью представить христианство абсолютной религией и поэтому определенно противопоставили его другим религиям, также иудейству; но абсолютная религия была для них, рассматриваемая по содержанию, тождественна с выводами религиозной философии, для которой должна быть постулируема основа откровения» [32, 555].
«По образному представлению Маттера, гностицизм будто бы говорил ученикам Моисея: «Вы никогда не знали высочайшего Существа, ни его закона, и ваше откровение есть дело божества (второстепенного) подчиненного»; политеистам: «Вы не имеете религии, а только мифологию; не имеете философии: она оставляет вам только скептицизм»; христианам: «Вы не имеете подлинных текстов ваших первых учителей; и эти учители, зараженные иудаизмом, не поняли своего божественного Учителя» [32, 557].
А вот мнение самого Поснова: «Если в христианских общинах, по-видимому, и не понимали всей серьезности вопроса об источниках, то гностики отдавали себе в данном случае полный отчет. По-видимому, каждая гностическая школа определенно могла указать источник своего учения Иисуса Христа и лиц, через посредство которых оно получено» [32, 648].
Далее он пишет: «Христианство отрицательно относилось к язычеству и к иудейству в лице его официальных представителей, и тот и другой мир — языческий и иудейский — стали к нему во враждебное отношение. Совершенно другое положение занял гностицизм как явление синкретического характера. Он никого не отталкивал от себя, а всех старался примирить и объединить. Язычники находили в нем свою накопленную, быть может, в течение тысячелетий мудрость религиозную и философскую; и иудей видел в нем много родного, хотя и отрицательного или, вернее, презрительное отношение к своей религии. А христианам гностицизм говорил как бы так: да «наша» религия самая совершенная, абсолютная; но, к сожалению, она узко, неправильно понимается — вследствие невежества, теми, кто «мнят» себя стоящими во главе церкви; не у них истинное христианское учение, а у нас; нам не только не достает ничего из того, что они имеют, наоборот, мы имеем гораздо более чем они, глубже их понимаем и вернее толкуем, и жизнь нашей религии полнее, разнообразнее и благоустроеннее, чем у них» [32, 657].
Признанный официальной церковью теолог Климент Александрийский говорил: «Гнозис есть сильное и твердое доказательство воспринятого через веру, устрояющий веру благодаря господствующему учению на незыблемом основании и вместе со знанием, сообщающий ей разумность»… «Вера есть основа, а гнозис — корона» [32, 775–776]. «Есть знание верующее и вера знающая по некому божественному согласию и взаимному сопутствованию» [32, 778]. Гарнак отмечал, что «иерархия для Климента в понятии церкви не имеет еще никакого значения»; для него «гностики — суть высшая ступень в церкви» [32, 779–780].
Об утрате официальной церковью, в связи отвержением гностических писаний какой-то важной информации, косвенно свидетельствуют некоторые тексты Нового Завета. В них неоднократно повторяются многозначительные и интригующие слова о тайне, «которая не была возвещена прежним поколениям сынов человеческих, как ныне открыта святым Апостолам Его и пророкам Духом (Святым)» (Ефес. 3:5). Слова о тайне содержатся и в других стихах Евангелия: Мтф. 10:26–28; 13:11; Иоан. 25; Рим. 14:24–26; 1Кор. 2:6–8; 4:1; 15:51; Эфес. 1:9; 3:3–5, 8–10; 6:19; Колос. 1:26–27; 2:2–3; 4:3–4. Апостол Павел утверждает, что эта тайна должна была быть «по повелению вечного Бога, возвещена всем народам для покорения их вере Единому премудрому Богу через Иисуса Христа» (Рим. 14:25–26). Он говорил: «Мне, наименьшему из всех святых, дана благодать сия — благовествовать язычникам неисследимое богатство Христово и открыть всем, в чем состоит домостроительство тайны, сокрывавшейся от вечности в Боге, создавшем все Иисусом Христом, дабы ныне соделалась известною через Церковь начальствам и властям на небесах» (Ефес. 3:8–10).