рых Лэнгдон видел впервые в жизни. Клавиатура разделялась на две половины, каждую из которых можно было удобно расположить перед собой.
– На что тут нажимать? – спросил Лэнгдон, разглядывая ряды кнопок с незнакомыми символами.
– Это не та клавиатура, – ответил Уинстон. – Это пульт управления «E-Wave». Я же говорил, Эдмонд хранит презентацию открытия в другом месте, куда никому нет доступа, в том числе и мне. Презентация запускается с другой машины. Подвиньтесь направо. До конца стола.
Лэнгдон посмотрел направо, где стояло с полдюжины системных блоков. Он покатился в кресле в ту сторону и с удивлением обнаружил, что компьютеры очень старые, практически «антиквариат». Чем дальше он двигался, тем более древними оказывались компьютеры.
Не может быть, подумал он, докатившись до неуклюжего ящика IBM с операционной системой DOS, устаревшей десятки лет назад.
– Уинстон, что это за рухлядь?
– Это компьютеры, которые были у Эдмонда в детстве, – ответил Уинстон. – Он сохранил их все – чтобы не забывать об истоках. Иногда в трудную минуту он включал их и запускал допотопные программы – хотел вспомнить тот мальчишеский восторг, который испытывал, когда делал первые шаги в программировании.
– Я понимаю его, – сказал Лэнгдон.
– Да, это как ваши часы с Микки-Маусом.
От неожиданности Лэнгдон вздрогнул и невольно, отогнув край рукава, посмотрел на часы, подаренные ему в детстве. Откуда мог знать о них Уинстон? Но тут же вспомнил: недавно он рассказывал Эдмонду, почему носит эти часы – чтобы помнить о том, что когда-то тоже был юным.
– Роберт, – сказала Амбра, – может, мы оставим на время ваши пристрастия к стильным аксессуарам и введем наконец пароль? Даже мышонок на часах машет лапкой, пытаясь привлечь ваше внимание.
Лапка Микки в перчатке действительно уже поднялась над головой и указательный палец приближался к цифре 12. Осталось всего три минуты.
Лэнгдон быстро сдвинулся до самого края стола, где стоял последний в ряду компьютер – неказистый грязно-серый ящик с щелью для пятидюймовой дискеты, с 1200-бодовым[119] модемом и громоздким двенадцатидюймовым монитором с выпуклым экраном.
– Tandy TRS-80, – пояснил Уинстон. – Первая машина Эдмонда. Он купил ее с рук и на ней самостоятельно выучил BASIC[120]. Ему тогда было восемь лет.
Лэнгдон с удовлетворением заметил, что компьютерный динозавр включен и ждет команды. На мониторе – мерцающем, черно-белом – уже светилась надпись растровым «точечным» шрифтом:
ДОБРО ПОЖАЛОВАТЬ, ЭДМОНД.ПОЖАЛУЙСТА, ВВЕДИТЕ ПАРОЛЬ:После слова «пароль» призывно мигал черный вертикальный прямоугольничек курсора.
– И что – вводить? – спросил Лэнгдон. Как-то все слишком просто. – Прямо сюда?
– Да, – ответил Уинстон. – Вы введете пароль, и этот персональный компьютер разблокирует сегмент на главном компьютере, где хранится презентация открытия. Я получу к ней доступ и смогу запустить в эфир и по всему Интернету в точно назначенное время.
Казалось бы, ничего сложного, но Лэнгдон все же с недоверием смотрел на старенький компьютер и телефонный модем.
– Все-таки я не понимаю, Уинстон. Эдмонд так тщательно готовил сегодняшнее событие. Неужели он мог доверить это все доисторическому модему на телефонной линии?
– Могу сказать только одно: Эдмонд есть Эдмонд, – ответил Уинстон. – Он любил драматические эффекты, символические жесты. Думаю, он видел особый шик в том, что его главный труд будет запущен с первого в его жизни компьютера.
Похоже на правду, подумал Лэнгдон. Наверное, Эдмонд именно так и рассуждал.
– К тому же, – добавил Уинстон, – это дополнительная защита в случае непредвиденных обстоятельств. И плюс обычная логика: решать простые задачи простыми средствами. Роль «кнопки пуска» вполне по силам древнему компьютеру. А что касается безопасности… учитывая черепашью скорость доисторического процессора, чтобы его взломать, хакеру потребуется целая вечность.
– Роберт, – волновалась стоящая за спиной Амбра. Она положила ему руки на плечи и слегка надавила, напоминая, что время не терпит.
– Да-да, извините, начинаю. – Лэнгдон подвинул поближе старинную клавиатуру, и витой, как у телефонных трубок, шнур немного распрямился и натянулся. Примеряясь к пластиковым клавишам, он, казалось, видел перед собой рукописную строку, которую они с Амброй нашли в крипте собора Саграда Фамилия.
Религий темных больше нет, царит блаженная наука.
Заключительный аккорд поэмы Уильяма Блейка «Четыре Зоа» – прекрасный выбор для начала презентации открытия Эдмонда, которое изменит мир.
Лэнгдон набрал побольше воздуха в легкие и аккуратно напечатал поэтическую строку без пробелов, заменив амперсанд «&» на «еt».
И стал ждать, неотрывно глядя на черно-белый экран.
ПОЖАЛУЙСТА, ВВЕДИТЕ ПАРОЛЬ:………………………………………Лэнгдон внимательно посчитал точки – сорок семь.
Все верно. Но ничего не происходит.
Вдруг компьютер противно загудел, и на мониторе появился текст:
ПАРОЛЬ НЕВЕРНЫЙ.ПОПРОБУЙТЕ ЕЩЕ РАЗ.Сердце Лэнгдона учащенно забилось.
– Амбра, я все набрал точно. Я абсолютно уверен. – Он повернулся в кресле и с отчаянием посмотрел на нее, ожидая увидеть и на ее лице страх и беспокойство.
Но Амбра Видаль беззаботно улыбалась. Потом покачала головой и рассмеялась.
– Профессор, – прошептала она и кивнула на клавиатуру. – У вас нажата клавиша Caps Lock.
В этот самый момент глубоко во чреве горы принц Хулиан стоял как вкопанный, пытаясь осмыслить невероятную картину: его отец, король Испании, сидит в кресле-каталке в самом дальнем приделе подземной базилики.
Сидит, не двигаясь.
Охваченный страхом, Хулиан бросился к королю.
– Отец?
Слабеющий монарх медленно открыл глаза, пробуждаясь от сна. Потом улыбнулся с облегчением.
– Спасибо, что пришел, сын, – прошептал он срывающимся голосом.
Хулиан опустился на колени рядом с креслом, благодаря Бога, что отец жив, но переживая, что всего за несколько дней он так сильно сдал.
– Отец, как вы себя чувствуете?
Король пожал плечами.
– Не хуже, чем предполагалось, – неожиданно пошутил он. – А вот как ты? Этот день у тебя был… очень насыщенный.
Хулиан понятия не имел, что ответить.
– Что вы здесь делаете, отец?
– Устал от больницы, захотел немного проветриться.
– Понятно, но… почему именно здесь? – Хулиан знал, что отец всегда с неприязнью относился к этой «святыне», прочно связанной в памяти людей с жестокостью и гонениями.
Из-за алтаря, с трудом переводя дыхание, появился Вальдеспино.
– Ваше величество! – воскликнул он. – Ну как же так?
Король улыбнулся старому другу.
– Рад вас видеть, Антонио.
Антонио? Принц Хулиан никогда не слышал, чтобы отец обращался к Вальдеспино по имени. Прилюдно он всегда называл епископа «ваше преосвященство».
Дружеское приветствие, казалось, поразило и епископа.
– Спасибо… вам, – пробормотал он. – Как вы себя чувствуете?
– Просто замечательно. – Король широко улыбнулся. – Со мной два человека, которым я верю больше всех на свете.
Вальдеспино бросил смущенный взгляд на Хулиана и повернулся к королю.
– Ваше величество, я привез вашего сына, как вы и просили. Может быть, оставить вас вдвоем?
– Нет, Антонио. Я хочу сделать признание. И мне нужно, чтобы мой духовник был рядом.
Вальдеспино покачал головой:
– Не думаю, что принцу требуются какие-то объяснения по поводу ваших сегодняшних действий.
– Сегодняшних? – Король рассмеялся. – Нет, Антонио. Я собираюсь признаться Хулиану в том, что скрывал от него всю жизнь.
Глава 89
ConspiracyNet.com
ПОСЛЕДНИЕ НОВОСТИ
Нет, на этот раз наступление ведет не Эдмонд Кирш, а полиция Испании!
Часовню Торре Хирона в Барселоне в настоящий момент осаждают местные полицейские силы. Внутри находятся Роберт Лэнгдон и Амбра Видаль, которые, по нашим сведениям, близки к успеху и вот-вот явят миру величайшее открытие Эдмонда Кирша. Трансляция начнется через несколько минут.
Отсчет пошел!
Глава 90
Амбра Видаль облегченно вздохнула. После второй попытки Лэнгдона на допотопном экране появился текст:
ПАРОЛЬ ВЕРНЫЙСлава Богу, подумала Амбра. Лэнгдон поднялся из кресла и повернулся к ней. Амбра тут же заключила его в объятия. Эдмонд сказал бы нам спасибо.
– Две минуты тридцать три секунды, – объявил Уинстон.
Лэнгдон и Амбра в волнении смотрели на большие ЖК-экраны. На центральном шел отсчет времени, так же, как перед презентацией в музее Гуггенхайма.
Прямое включение через 2 минуты 33 секунды
Нас смотрят 227 257 914 зрителей
Больше двухсот миллионов. Амбра с трудом могла представить себе эту цифру. Пока они с Лэнгдоном летали над Барселоной, похоже, весь мир следил, как развиваются события. Аудитория Эдмонда достигла астрономических масштабов.
На боковые экраны по-прежнему выводилось изображение с камер слежения. Амбра заметила, что поведение полицейских резко изменилось. Один за другим они переставали ломиться в дверь или кричать в рации – доставали смартфоны и приникали к экранам. Двор перед входом в часовню постепенно превращался в живое море бледных, удивленных лиц, озаренных мерцанием мобильных телефонов.
Эдмонд заставил весь мир забросить свои обычные дела