В последующие недели пресса ежедневно сообщала об Амбре Видаль, отмечая, что она представляла из себя гораздо больше, чем просто красивое лицо. Она быстро показала себя горячо независимой женщиной, которая несмотря на планы стать будущей королевой-супругой Испании категорически отказала Королевской гвардии вмешиваться в ее ежедневный график и не позволила своим агентам защищать ее нигде, кроме как на крупных публичных мероприятиях.
Когда командир Королевской гвардии осторожно предложил Амбре сменить одежду на более консервативную и менее облегающую, Амбра публично пошутила, сказав, что она получила выговор от командира «Guardarropia Real» — Королевского шифоньера.
Либеральные журналы тиражировали ее лицо на всех обложках. «Прекрасное будущее Испании!» Когда она отказывалась от интервью, они приветствовали ее «независимость»; когда соглашалась на интервью — приветствовали ее «общедоступность».
Консервативные журналы, наоборот, высмеивали новую нахальную королеву, которая испытывала жажду власти беспринципного человека и могла оказать опасное влияние на будущего короля. В качестве доказательства они приводили пример ее вопиющего пренебрежения к репутации принца.
Их первоначальная озабоченность сконцентрировалась на привычке Амбры называть принца Хулиана только первым именем, избегая традиционной привычки обращаться к нему как Don Julian* или su alteza*.
* дон Хулиан или Ваше высочество(исп.)
Однако их вторая проблема оказалась гораздо более серьезной. В течение последних нескольких недель график работы Амбры сделал ее почти полностью недоступной для принца, и все же ее неоднократно видели в Бильбао, обедавшей возле музея с откровенным атеистом — американским технологом Эдмондом Киршем.
Несмотря на настоятельное объяснение Амбры о том, что обед — это просто запланированная встреча с одним из основных спонсоров музея, источники во дворце предположили, что кровь Хулиана начинала закипать.
Не то, чтобы кто-то мог обвинить его.
Правда в том, что сногшибательная невеста Хулиана — всего лишь через несколько недель после их помолвки — предпочла проводить большую часть своего времени с другим мужчиной.
ГЛАВА 23
Лицо Лэнгдона оставалось оставалось припечатанным в дерн. Вес навалившегося на него агента оказался сокрушительным.
Странно, он ничего не чувствовал.
Эмоции Лэнгдона были разрозненными и застывшими — сплетение грусти, страха и возмущения. Одного из самых блестящих умов в мире и дорогого друга только что публично казнили самым жестоким образом. Его убили всего за несколько минут до того, как он объявил о величайшем открытии своей жизни.
Лэнгдон теперь понял, что трагическая потеря человеческой жизни сопровождалась второй потерей — научной.
Теперь мир может так никогда и не узнать об открытии Эдмонда.
Лэнгдон покраснел от внезапного гнева, за которым последовала стальная решимость.
Я сделаю все возможное, чтобы найти виновного. Я восславлю твое наследие, Эдмонд. Я найду способ поделиться твоим открытием с миром.
— Вы знали, — прошептал голос охранника возле его уха. — Вы направлялись к трибуне, будто ожидали, что что-то случится.
— Меня… предупредили, — Лэнгдон с трудом перевел дыхание.
— Кто предупредил?
Лэнгдон почувствовал, как датчик наушника на его щеке повис и перекосился. «Наушники на моем лице… это автоматизированный гид. Компьютер Эдмонда Кирша предупредил меня. Он нашел нарушение в списке гостей — отставной адмирал испанского флота».
Голова охранника оказалась достаточно близко к уху Лэнгдона, и он услышал, как в звуковом наушнике раздался треск. Голос в передатчике был задыхающимся и настойчивым, и хотя испанский Лэнгдона был посредственным, он услышал достаточно, чтобы расшифровать плохие новости.
.. el asesino ha huido…
Убийца сбежал…
… salida bloqueada.
Выход заблокирован.
… uniforme militar blanco. *
*…белая военная форма…(исп.)
Когда прозвучали слова «военная форма», охранник прижимавший Лэнгдона ослабил давление. — Морская форма? — спросил он своего напарника. — Белая… Как у адмирала?
Ответ был утвердительным.
«Морская форма,» — понял Лэнгдон. Уинстон был прав.
Охранник ослабил хватку и выпустил Лэнгдона.
— Перевернись.
Лэнгдон болезненно скривился от боли в спине и приподнялся на локтях. Его голова кружилась, грудь была в синяках.
— Не двигаться, — сказал гвардеец.
Лэнгдон и не собирался двигаться; стоявший над ним офицер состоял из двухсот фунтов твердых мышц, и он уже продемонстрировал, что к своей работе относится серьезно.
— Немедленно! — пролаял охранник в свое радио, продолжая требовать срочную поддержку со стороны местных властей и блокпостов вокруг музея.
Местная полиция… блокирование дорог…
Со своей позиции на полу Лэнгдон видел Амбру Видаль, все еще находившуюся на земле у боковой стены. Она попыталась встать, но споткнулась и рухнула на четвереньки.
Кто-то помогает ей!
Охранник теперь кричал через купол, казалось, конкретно не обращаясь ни к кому. «jLuces! jY cobertura de movil!» Мне нужны свет и телефонная связь!»
Лэнгдон потянулся и выровнял датчик своих наушников.
— Уинстон, вы здесь?
Охранник повернулся, странно взглянув на Лэнгдона.
— Я здесь. — Голос Уинстона казался безликим.
— Уинстон, Эдмонда убили. Нам нужно снова включить свет. Нужно восстановить сотовую связь. Можете ли вы это проконтролировать? Или связаться с кем-нибудь, кто может?
Спустя несколько секунд прожектора под куполом внезапно зажглись, растворяя магическую иллюзию лунной лужайки и освещая пустынное пространство искусственного дерна с разбросанными забытыми одеялами.
Охранник, казалось, поразился кажущейся мощности Лэнгдона. Через мгновение он потянулся и поставил Лэнгдона на ноги. Двое мужчин столкнулись друг с другом в сумерках.
Агент был высоким, одинакового роста с Лэнгдоном, с бритой головой и мускулистым телом, которое вырисовывалось под синим пиджаком. На бедном лице с невыразительными чертами выделялись острые глаза, в настоящий момент как лазер сфокусированные на Лэнгдоне.
— Ты был сегодня на видео. Ты — Роберт Лэнгдон.
— Да. Эдмонд Кирш был моим студентом и другом.
— Я агент Фонсека из Королевской гвардии, — объявил он на идеальном английском языке. — Расскажи, как узнал про военно-морскую форму.
Лэнгдон повернулся к телу Эдмонда, неподвижно лежащему на траве рядом с трибуной. Амбра Видаль опустилась на колени рядом с телом вместе с двумя охранниками музея и фельдшером из персонала, который уже отказался от усилий по его оживлению. Амбра осторожно накрыла труп одеялом.
«Ясно, Эдмонда больше нет».
Лэнгдон почувствовал тошноту, не в силах отвести взгляд от своего убитого друга.
— Мы не можем ему помочь, — рявкнул охранник. — Расскажи мне, откуда ты узнал.
Лэнгдон посмотрел на охранника, чей тон не оставил места для сомнений. Это был приказ.
Лэнгдон быстро пересказал информацию от Уинстона — программа отследила, что один из гостей отказался от наушников и экскурсовод нашел их в мусорной корзине. Затем проверили, какому гостю назначили эти наушники, и с тревогой обнаружили, что он оказался в списке гостей в последнюю минуту.
— Это невозможно. — Глаза гвардейца прищурились. — Список гостей был утвержден вчера. Все прошли проверку.
— Но не этот человек, — проговорил голос Уинстона в наушниках Лэнгдона. — Я побеспокоился и проверил имя гостя. Выяснилось, что он — бывший адмирал испанского флота, списанный за алкоголизм и посттравматический стресс, перенесенный в результате теракта в Севилье пять лет назад.
Лэнгдон передал эту информацию гвардейцу.
— Взрыв собора? — охранник смотрел недоверчиво.
— Более того, — сказал Уинстон Лэнгдону, — я обнаружил, что между офицером и мистером Киршем вообще нет никакой связи, это меня обеспокоило, поэтому я связался с охраной музея, чтобы объявить тревогу, но без более убедительной информации они отказались прерывать мероприятие Эдмонда — особенно когда оно транслировалось на весь мир. Зная как упорно Эдмонд работал над сегодняшней программой, их логика показалась мне убедительной, поэтому я незамедлительно связался с вами, Роберт, в надежде, что вы сможете обнаружить этого мужчину, чтобы я смог тайно направить на него охрану. Я должен был предпринять более решительные меры. Я подвел Эдмонда.
Лэнгдона несколько нервировало, что компьютерный гид Эдмонда испытывал чувство вины. Он оглянулся на прикрытое тело Эдмонда и увидел, как приближается Амбра Видаль.
Фонсека проигнорировал ее и сконцентрировал внимание непосредственно на Лэнгдоне.
— Компьютер назвал имя того военно-морского офицера? — спросил он.
Лэнгдон кивнул.
— Его имя адмирал Луис Авила.
Когда он произнес это имя, Амбра остановилась и уставилась на Лэнгдона с ужасом на лице.
Фонсека заметил ее реакцию и тут же двинулся к ней.
— Мисс Видаль? Вам знакомо это имя?
Казалось, Амбра не могла ответить. Она опустила взгляд и уставилась в пол, будто только что увидела призрак.
— Мисс Видаль, — повторил Фонсека. — Адмирал Луис Авила, вам знакомо это имя?
Ошеломленное выражение лица Амбры оставляло мало сомнений в том, что она действительно знала убийцу. После короткого ступора она дважды моргнула, и ее темные глаза начали проясняться, как будто она выходила из транса. — Нет… мне незнакомо это имя, — прошептала она, взглянув на Лэнгдона, а затем снова на своего охранника. — Я просто… потрясена, что убийцей оказался офицер испанского флота.
«Она лжет, — Лэнгдон это почувствовал, не понимая для чего она пытается скрыть свою реакцию. — Я видел это. Она узнала это имя».
— Кто отвечал за список гостей?! — потребовал ответа Фонсека, делая еще один шаг к Амбре. — Кто добавил имя этого человека в списки?
Губы Амбры задрожали.
— Я… Я понятия не имею…
Вопросы охранника были прерваны неожиданной какофонией звуков наперебой звонящих сотовых телефонов. Уинстон, очевидно, нашел способ восстановить сотовую связь, и один из звонящих сейчас телефонов находился в кармане пиджака Фонсеки.