Виртуальная жидкость на экране продолжала бурлить, и начали формироваться группы атомов.
— Теперь давайте ускорим процесс… — взволнованно сказал Эдмонд, и видеоролик быстро вспыхнул, показывая образование все более сложных соединений. — Через неделю мы видим те же самые аминокислоты, что и Миллер с Юри. — Изображение снова размылось, теперь ускоряясь. — А потом… примерно после пятидесятилетней отметки, мы видим намеки на строительные блоки РНК.
Жидкость продолжала капать быстрее и быстрее.
— А теперь я ускорил процесс! — воскликнул Эдмонд энергичным голосом.
Молекулы на экране продолжали связываться, сложность структур увеличивалась по мере ускоренного перепрограммирования столетий, тысячелетий, миллионов лет. Когда изображения продвигались вперед со стремительной скоростью, Эдмонд радостно воскликнул:
— И угадайте, что в итоге появилось внутри этой колбы?
Лэнгдон и Амбра с волнением наклонились вперед.
Бурная экспрессия Эдмонда внезапно испарилась.
— Абсолютно ничего, — сказал он. — Никакой жизни. Никакой спонтанной химической реакции. Никакого момента Творения. Просто беспорядочная смесь безжизненных химикатов. Он тяжело вздохнул. — Я могу сделать только один логический вывод. — Он печально уставился в камеру. — Для возникновения жизни… требуется Бог.
Лэнгдон в шоке уставился на него. «Что он говорит?»
Через мгновение на лице Эдмонда появилась легкая усмешка.
— Или, возможно, я пропустил один ключевой компонент в рецепте — сказал он.
ГЛАВА 92
Амбра Видаль сидела как загипнотизированная, воображая как миллионы людей во всем мире прямо сейчас, как и она, полностью поглощены презентацией Эдмонда.
— Так какой компонент я пропустил? — вопрошал Эдмонд. — Почему мой первичный бульон отказался воспроизвести жизнь? Я понятия не имел. Тогда я поступил так, как делают все успешные ученые. Я спросил того, кто умнее меня!
Появилась ученого вида женщина в очках: доктор Констанс Герхард, биохимик, из Стэнфордского университета.
— Разве можем мы сотворять жизнь? — ученая дама рассмеялась, покачав головой. — Не можем! Когда речь заходит о процессе творения — переходе той черты, что отделяет неживые химические формы от живых существ — вся наша наука вылетает в трубу. В химии нет механизма для объяснения, как это происходит. По существу, даже представление о самоорганизации клеток в разные формы жизни явно противоречит закону энтропии!
— Энтропия, — повторил Эдмонд, теперь уже появляясь на красивом пляже. — Энтропия — просто завуалированный способ сказать: материя разваливается. Научным языком мы говорим: «организованная система неизбежно разрушается». — Он щелкнул пальцами, и у его ног появился замысловатый песчаный замок. — Я только что собрал миллионы песчинок в замок. Давайте посмотрим, как это происходит во вселенной. — Через несколько секунд накатила волна и смыла замок. — Да, вселенная нашла мои упорядоченные песчинки, привела их в беспорядок и разнесла по пляжу. Так работает энтропия. Обрушиваясь на пляжи, волны никогда не намывают песок в форме песчаного замка. Энтропия растворяет структуру. Песчаные замки никогда спонтанно не появляются во вселенной, они только исчезают.
Эдмонд снова щелкнул пальцами и снова появился на элегантной кухне.
— Когда вы нагреваете кофе, — сказал он, вытаскивая чашку из микроволновой печи, то фокусируете тепловую энергию на кружку. Если вы на час оставите эту кружку на стойке, тепло рассеется и равномерно распределится по комнате, подобно песчинкам на пляже. Опять энтропия. И процесс необратим. Сколько ни жди, вселенная никогда волшебным образом не разогреет ваш кофе. — Эдмонд улыбнулся. — И разбитое яйцо не восстановит, и не отстроит заново размытый песчаный замок.
Амбра вспомнила как однажды наблюдала арт-инсталляцию под названием «Энтропия» — ряд старых цементных блоков, каждый из которых крошился сильнее, чем предыдущий, медленно распадаясь в груду щебня.
Вновь появилась доктор Герхард, ученая дама в очках.
— Мы живем в энтропийной вселенной, — сказала она, — в мире, физические законы которого становятся хаотичными, неупорядоченными. И вопрос стоит так: каким волшебным образом могут безжизненные химические вещества самоорганизоваться в сложные формы жизни? Я никогда не была религиозна, но вынуждена признать существование жизни единственной научной загадкой, которая всегда побуждала меня считаться с представлением о Создателе.
Нарисовался Эдмонд, покачивающий головой.
— Меня возмущает, когда умные люди употребляют слово «Создатель»… — Он от души пожал плечами. — Они это делают потому, что у науки попросту нет логичного объяснения происхождению жизни. Но поверьте, если вы ищете какую-то невидимую силу, создающую порядок в хаотичной вселенной, то есть куда более простые ответы, чем Бог.
Эдмонд протянул бумажную тарелку, на которой были разбросаны железные опилки. Затем он достал большой магнит и держал его под тарелкой. Мгновенно опилки выстроились правильной дугой, идеально совпадающей одна с с другой. — Невидимая сила упорядочила эти опилки. Это сделал Бог? Нет… это электромагнетизм.
Затем Эдмонд предстал на фоне большого трамплина. На его гладкой поверхности были разбросаны кусочки мрамора. — Случайное скопление мраморных фрагментов, — констатировал он, — но если я сделаю вот так… — он поднял шар для боулинга на край трамплина и вкатил его на эластичное покрытие. От его веса возникла глубокая вмятина, и рассыпанные кусочки мрамора двинулись в углубление, образовав окружность у шара для боулинга. — Организующая длань Бога? — Эдмонд сделал паузу. — Опять нет… Это всего лишь гравитация.
Теперь он появился крупным планом.
— Оказывается, жизнь — не единственный пример того, как вселенная создает порядок. Неживые молекулы постоянно самоорганизуются в сложные структуры.
Появился калейдоскоп изображений — вихрь торнадо, хлопья снега, подернутое зыбью русло реки, кристалл кварца, кольца Сатурна.
— Как видите, иногда вселенная организует материю — что выглядит полной противоположностью энтропии. — Эдмонд вздохнул. — Так что же именно предпочитает вселенная? Порядок или хаос?
Эдмонд снова появился, проходя по тропинке к знаменитому куполу Массачусетского технологического института.
— По мнению большинства физиков, ответ — хаос. Энтропия действительно король, и вселенная постоянно беспорядочно распадается. Звучит довольно удручающе. — Эдмонд сделал паузу и повернулся с усмешкой. — Но сегодня я пришел, чтобы встретиться с ярким молодым физиком, который верит, что есть трюк… поворот, который может содержать ключ к тому, как возникла жизнь.
Джереми Инглэнд?
Лэнгдон удивился, узнав имя физика, о котором сейчас говорил Эдмонд. Этот профессор из Массачусетского технологического института тридцати с чем-то лет в данный момент чествовался в Бостонской академии, ибо произвел мировой фурор в новой области науки, именуемой квантовой биологией.
По совпадению, Джереми Инглэнд и Роберт Лэнгдон заканчивали одну и ту же подготовительную школу альма-матер — Академии Филлипса в Эксетере, и Лэнгдон впервые узнал о молодом физике в журнале выпускников школы в статье под названием «Диссипативно управляемая адаптивная организация». Хотя Лэнгдон лишь бегло прочитал и едва понял ее, он с интересом узнал, что его приятель «экси»* одновремено был и блестящим физиком, и глубоко религиозным — ортодоксальным евреем.
* ученик Академии Филлипса в Эксетере, престижной независимой частной старшей школы в городе Эксетер, штат Нью-Г эмпшир, США.
Лэнгдон начал понимать, чем Эдмонда так заинтересовала работа Инглэнда.
На экране появился другой человек, представленный как физик из Нью- Йоркского университета Александр Гросберг.
— Мы очень надеемся, — сказал Гросберг, что Джереми Инглэнд выявил основополагающий физический принцип, лежащий в основе происхождения и эволюции жизни.
Услышав это, Лэнгдон сидя подвыпрямил спину, как и Амбра.
Появилось еще одно лицо.
— Если Инглэнд сумеет продемонстрировать верность своей теории, — сказал историк, лауреат Пулитцеровской премии, Эдвард Дж. Ларсон, — то его имя запомнят навсегда. Он может стать новым Дарвином.
«О, боже». Лэнгдон знал, что Джереми Инглэнд генерировал волны, но это больше походило на цунами.
Карл Франк, физик из Корнеллского университета, добавил:
— Примерно каждые тридцать лет мы наблюдаем такие гигантские шаги вперед… и дело может быть в этом.
Ряд заголовков один за другим быстро вспыхивал на экране:
«ПОЗНАКОМЬТЕСЬ С УЧЕНЫМ, КОТОРЫЙ СПОСОБЕН ОПРОВЕРГНУТЬ ФАКТ СУЩЕСТВОВАНИЯ БОГА»
«СОКРУШАЯ КРЕАЦИОНИЗМ»
«СПАСИБО, БОГ — МЫ БОЛЬШЕ НЕ НУЖДАЕМСЯ В ТВОЕЙ ПОМОЩИ»
Перечень заголовков продолжился, к ним присоединились фрагменты из крупных научных журналов, казалось, все они несли один и тот же посыл: если Джереми Инглэнд сможет доказать свою новую теорию, последствия для Земли будут разрушительными — не только для науки, но и для религии.
Лэнгдон приметил последний заголовок на стене — из интернет- журнала «Салон» от 3 января 2015 года.
«БОГ ЗАГНАН В УГОЛ: НОВАЯ БЛЕСТЯЩАЯ НАУКА ПРИВЕЛА В УЖАС КРЕАЦИОНИСТОВ И ХРИСТИАНСКИХ БОГОСЛОВОВ».
Молодой профессор из Массачусетского технологического института довершает дело Дарвина и грозится развенчать все, что так дорого нашему эксцентричному умнику.
Информация на экране обновилась, и вновь появился Эдмонд, уверенно шагающий по коридору университетского научного корпуса.
— Так в чем же состоит этот гигантский шаг вперед, который поверг креационистов в такой ужас?
Эдмонд засиял, остановившись у двери с надписью: «ENGLAND LAB @MITPHY SICS».
— Давайте войдем внутрь и спросим его самого.
ГЛАВА 93
Молодой человек, теперь появившийся на стенном дисплее Эдмонда, был физиком Джереми Инглэндом. Высокий и очень худой, с неопрятной бородой и смущенной улыбкой, он стоял перед доской, исписанной математическими уравнениями.