Зеленые ветви с распускающимися почками представляют существующие виды, а ветви предшествующих лет соответствуют длинному ряду вымерших видов. В каждый период роста все растущие ветви образуют побеги по всем направлениям, пытаясь обогнать и заглушить соседние побеги и ветви точно так же, как виды и группы видов во все времена одолевали другие виды в продолжительном жизненном столкновении[41].
Дарвин также указал, что «простейшие» виды могли выживать без изменений на протяжении очень долгого времени при условии, что они были хорошо приспособлены к неизменной окружающей среде, в то время как даже более «развитые» организмы вымирали при изменении окружающей среды. Он также описал, что имел в виду под «борьбой за существование»:
Я должен предупредить, что применяю этот термин в широком и метафорическом смысле, включая сюда зависимость одного существа от другого, а также включая (что еще важнее) не только жизнь особи, но и успех в оставлении потомства.
Идея, которая стала неудобным предметом для дискуссий на несколько десятилетий вперед, о чем мы уже говорили в главе 3, также была высказана в его комментарии: «Промежуток времени был настолько велик, что совершенно непостижим для человеческого ума».
Однако наиболее важным посланием, проходившим через всю книгу, была идея о том, что все современные виды произошли от некого общего предка: «Вероятно, все органические существа, которые когда-либо жили на этой земле, произошли от какого-то одного первоначального предка». Предлагая в качестве подачки религиозным читателям единственное слово «вдохнули», он подытожил:
Таким образом, из борьбы в природе, из голода и смерти непосредственно вытекает самый высокий результат, какой ум в состоянии себе представить, — образование высших животных. Есть величие в этом воззрении, по которому жизнь с ее различными проявлениями первоначально вдохнули в одну или ограниченное число форм; и между тем как наша планета продолжает вращаться согласно неизменным законам тяготения, из такого простого начала развилось и продолжает развиваться бесконечное число самых прекрасных и самых изумительных форм.
После публикации «Происхождения видов» среди ученых продолжали кипеть споры о механизме эволюции. Но сама эволюция стала общепризнанным фактом — хотя и не в одночасье, а примерно за десятилетие. Отныне самые ожесточенные дебаты шли о месте человечества в эволюции, и на эту тему высказались и Дарвин, и Уоллес.
8 февраля 1862 г., вскоре после своего тридцатидевятилетия, Уоллес отплыл из Сингапура и 31 марта прибыл в Англию, уговорив Зоологическое общество оплатить ему каюту первого класса при условии, что он привезет с собой двух живых райских птиц. Его агент грамотно вложил прибыль от экспедиции, и эти инвестиции приносили около 300 фунтов в год, чего было бы вполне достаточно для комфортной жизни одинокого человека без обязательств. К сожалению (с чисто финансовой точки зрения), Уоллес уже не был одинок и у него уже были обязательства. Но об этом немного позже.
Еще до возвращения в Англию, 19 марта, Уоллеса избрали членом Зоологического общества, и его с нетерпением ждали коллеги-натуралисты. По приезде он наконец-то лично познакомился с Чарльзом Лайелем и получил приглашение немедленно приехать к Дарвину, но визит пришлось отложить, потому что у Уоллеса обострились некоторые не особо серьезные недуги, накопившиеся за годы жизни в тяжелых условиях. Зато у него появилось достаточно времени на чтение и подготовку к дебатам об эволюции на основе данных последних исследований. Он выздоравливал в доме своей сестры Фанни и ее мужа, которые переехали в лондонский район Паддингтон, где Томас Симс с братом Эдвардом держали не особо успешное фотоателье. Уоллесу предстояло разобрать огромное количество материалов и продать последние партии образцов, собранных в ходе экспедиции, которые прибыли вслед за ним по более дешевому маршруту через мыс Доброй Надежды. Также он сразу начал финансово поддерживать свою семью. Он отправлял деньги матери, оплачивал Симсам аренду дома, и в течение нескольких лет потратил 700 фунтов на то, чтобы их фотографический бизнес оставался на плаву. Несмотря на успех экспедиции, было очевидно, что рано или поздно ему все равно придется искать новый источник дохода.
Но были и более радостные обстоятельства: он возобновил дружбу с Джорджем Силком, обосновавшимся в Кенсингтоне, и Бейтсом, который вернулся с Амазонки и пользовался большим авторитетом благодаря работе о мимикрии. Живя в Лондоне, Уоллес несколько раз встречался с Дарвином, когда тот приезжал к брату Эразму. В книге «Моя жизнь» Уоллес писал: «По таким случаям мы обычно обедали с ним и его братом, и иногда еще с каким-нибудь гостем, и обсуждали некоторые вопросы, которые его особенно интересовали».
Все это заставило Уоллеса отложить написание книги «Малайский архипелаг», которая вышла только в 1869 г. Но начиная с 1864 г. он опубликовал целый ряд научных работ и статей, основанных на его исследованиях в этом регионе. Также незаметно для окружающих он занялся делами личного характера. Он очень хотел зажить комфортной жизнью оседлого семьянина, которой наслаждались люди вроде Дарвина[42], и ему приглянулась Марион Лесли, взрослая дочь его друга Льюиса Лесли, которой тогда уже было под тридцать. После некоторых колебаний с ее стороны они обручились, но в 1864 г. она передумала и расторгла помолвку. Осенью того же года Уоллес отправился навестить Ричарда Спруса, который к тому времени вернулся в Англию и жил между Лондоном и деревней Херстпирпойнт в Сассексе. Там Уоллес познакомился с другом Спруса, фармацевтом и натуралистом-любителем Уильямом Миттеном, его женой и их четырьмя дочерьми. Полтора года спустя, в апреле 1866 г., Уоллес женился на старшей из них, двадцатилетней Энни. Вскоре она забеременела, что заставило Уоллеса еще больше озаботиться поиском постоянного источника дохода.
Отчасти из финансовой необходимости, но в значительной мере благодаря поддержке жены Уоллес взялся за написание книги. К сожалению, пытаясь увеличить доходы, он также занялся спекуляциями на фондовом рынке, но их результат оказался противоположным его ожиданиям. 22 июня 1867 г. у супругов родился сын Герберт Спенсер Уоллес, и они переехали в Херстпирпойнт, чтобы быть поближе к семье Энни, пока Уоллес работал над книгой. Спрус жил там же, и это, по всей видимости, был один из самых счастливых периодов в жизни Уоллеса. В ноябре 1868 г. (в тот же месяц, когда умерла его мать) его наградили медалью лондонского Королевского общества; 27 января 1869 г. у него родилась дочь Вайолет, а 9 марта в издательстве Macmillan вышла книга «Малайский архипелаг», за которую он получил аванс в размере 100 фунтов; кроме того, ему полагались проценты с каждого экземпляра после продажи первой тысячи. Теперь пришло время найти оплачиваемую должность[43].
Между тем Дарвин тоже был занят писательским трудом. Несмотря на периодические приступы тяжелой болезни, в 1862 г. он опубликовал монографию «О различных приспособлениях, с помощью которых произрастающие в Британии и в других странах орхидеи опыляются насекомыми» (On the Various Contrivances by which British and Foreign Orchids are Fertilised by Insects); в 1868 г. — большую книгу «Изменение животных и растений в домашнем состоянии», в которую была включена большая часть материала, не вошедшего в «Происхождение видов»; а в 1871 г. — книгу «Происхождение человека и половой отбор» (The Descent of Man, and Selection in Relation to Sex), которая имеет наиболее непосредственное отношение к нашей истории. Эта книга стала бестселлером еще быстрее, чем «Происхождение видов»: за первые два месяца ее тираж составил 4500 экземпляров. Ее значимость можно выразить первой фразой из эссе, написанного Дарвином в 1839 г., за 20 лет до выхода «Происхождения человека», но никогда им не опубликованного:
Если рассматривать человека, как натуралист рассматривает любое другое млекопитающее животное…{31}
Это и была основная идея книги «Происхождение человека», в которой Дарвин действительно рассматривал человека, «как натуралист рассматривает любое другое млекопитающее животное», и отстаивал точку зрения, что мы появились в результате процесса эволюции путем естественного отбора, так же, как и все остальные виды. Это стало поводом для еще одной публичной дискуссии, где в роли главного защитника идеи об особом статусе человечества в творении выступал Сент-Джордж Джексон Майварт (1827–1900), набожный католик и биолог, член Королевского и Линнеевского обществ. Его книга «Об образовании видов» (On the Genesis of Species) тоже вышла в 1871 г. Его основной аргумент против теории Дарвина — Уоллеса заключался в том, что эволюция не могла происходить крошечными шагами, например потому, что у существа с шеей длиннее, чем у оленя, но короче, чем у жирафа, не было бы никаких эволюционных преимуществ, потому что оно не могло объедать листья на верхушках деревьев. Поэтому он утверждал, что эволюция должна была происходить скачками — сальтациями — и у оленя однажды родился жираф, появившийся специально для того, чтобы занять новую экологическую нишу. Этот же аргумент иногда используют и в наши дни, обычно задавая вопрос: «Какая польза от плохого зрения?» В качестве ответа мы рекомендуем книгу Ричарда Докинза «Слепой часовщик» (The Blind Watchmaker){32}. Майварт также утверждал, что человеческую «душу» создали сверхъестественные силы; но не будем обращать внимания на его религиозные возражения, а рассмотрим его довод относительно хронологической шкалы всего процесса. Любой вид по прошествии достаточного времени может быть крошечными шагами превращен в любой другой; однако факт наличия такого достаточного времени был установлен только после революции в физике в XX в.