Как и всякая профессия, гениальность эволюционировала строго последовательно. Ступенька за ступенькой.
И никому не было дано перепрыгнуть хотя бы одну из них.
Гений любого калибра всегда оставался в плену представлений своего времени.
Поясняю.
Всуньте в руки сэру Исааку Ньютону айфон, и вы увидите растерянного идиота.
Несомненно, Исаак много знает про секретные пружины, открывающие реликварии и шкатулочки с ядом.
Не исключено, что его пальцы нашарят кнопку включения и экран оживет.
Тут-то и начнется самое интересное.
Растерянность сменится мудрой ухмылкой.
Дело в том, что Ньютон — алхимик с тридцатилетним стажем, двинутый на «философских камнях» и «изумрудных скрижалях», автор 57 алхимических сочинений.
Как только загорится дисплей — ему мгновенно все станет понятно.
Он сообразит, что в плоской коробочке заточён алкагест — холодное пламя великой свадьбы элементов.
Конечно, нельзя исключать, что Ньютон тут же завернет айфон в тряпочку и отнесет его в райотдел инквизиции.
Это возможно, но маловероятно.
Все-таки сэр Исаак — это олицетворение науки того времени. Скорее всего, он решится сам изучить природу свечения и смысл загадочных значков.
И сделает он это в полном соответствии с научными методиками своей эпохи.
От айфона с помощью зубила и молота будет отделена треть и истолчена в ступе.
Разумеется, Ньютон не забудет добавить в этот порошок красную тинктуру и лист ежевики.
Набрасывая толченный айфон на огонь анатора (алхимической горелки), наш гений по изменению поведения пламени сделает первые выводы о природе странной вещицы.
Еще неизвестно, что будет ужаснее: вонь горящего пластика или умозаключения величайшего интеллектуала XVII столетия.
Затем последует прокалывание айфона раскаленной иглой, помещение его в освященную воду, кислоту и купорос.
Затем настанет очередь антимония (сульфида сурьмы), а потом и паров ртути.
Доконав и окончательно обезобразив гаджет, Ньютон достанет «яйцо ясности». (Оно снесено черным петухом и содержит зародыш василиска.) Трехкратно приложенное к любой вещи, это яйцо запускает в ней цикл трансмутаций. Они заканчиваются тем, что на предмете проявляются письмена, содержащие истинное имя вещи.
Шесть веков алхимики именно так разгадывали тайны мироздания. И всегда были довольны результатом. А сэр Исаак был одним из них.
Нет. Ньютон не идиот. Он несомненный гений науки, совершивший важнейшее, глобальное открытие.
Тем смешнее выглядят его манипуляции с айфоном.
Тут дело в том, что никакая гениальность не может отменить поступательность процессов познания.
А в то время не существовало даже намека на природу той вещицы, которую наш Исаак пытал в своей лаборатории.
Да.
Прославившая его теория тяготения красива. И отлично сделана.
Но! Для открытия гравитационного механизма мира все было готово.
Все детали для теории Ньютона были выточены большой бригадой гениев.
Кеплер уже разобрался во взаимоотношениях планет, Гилберт вывел идею магнитных свойств Земли, ритм орбитального движения был решен Буллиальдом, а его стабильность разгадана Реном. Мощнейшие догадки о законе обратных квадратов сделал Гук. Мы уж не говорим о работах Галилея, Коперника, Галлея, Борелли, Гюйгенса, Эпикура, Аристарха, Демокрита, etc, etc.
Сэру Исааку надо было лишь правильно собрать этот сверкающий конструктор.
И он сделал это.
Но во всем прочем Ньютон громоздил одну нелепость на другую. Он ошибался в определении возраста Земли, в хронологии человеческой истории, в классификации химических элементов. А его «теория материи» — бред настолько анекдотический, что биографы стесняются даже упоминать о ней.
Но эти нелепости — не свидетельство глупости нашего великого Исаака.
Отнюдь.
Ньютон, без всякого сомнения, был самый сильным интеллектуалом той эпохи.
Его заблуждения — простое доказательство того, что гениальность никому не пришивает крылышки и не позволяет порхать над эпохами.
В своем XVII веке сэр Исаак ну никак не мог ознакомиться с периодической таблицей элементов, с раскопками пещеры Чжоукоудянь или стратиграфией. Поэтому и генерировал чистый бред о возрасте планеты, химии, человеке и т.д.
Увы.
У гениев нет возможности заглядывать в диссертации, которые появятся через пару веков.
Все, без исключения, научные открытия сделаны по тому же принципу, что и ньютоновская гравитация. Никаких других способов не существует. Работает только принцип накопления пониманий. Нет накоплений — нет и гения.
Глава XIXПОСЛЕДНИЙ ГЕНИЙ
То, что открытие сэра Исаака датируется 1687 годом новой эры, является глобальным позором человечества. Дело в том, что из всех «тайн» мироздания, «тайна» гравитации — самая примитивная.
Но для того, чтобы разобраться с этой фигнёй, человеку потребовалось пять тысяч лет.
Все эти 50 столетий homo клеил себе на лоб этикетку «sapiens». Непонятно, на кого данный выпендреж был рассчитан. Ведь любой титул — это сигнал о статусе, который подается тем, кто способен его понять. В том числе и звание «sapiens».
Но кому человек адресует это сообщение о себе? Перед кем хвастается? Кто должен переполниться почтением?
Кенгуру, бегемоты или страусы?
Хм.
Кенгуру, как известно, принципиально не читают этикетки. У бегемотов скверное зрение. А страусы уверены в том, что homo опять хитрит, чтобы усыпить их бдительность и завладеть перьями, которые хочет носить сам.
Никаких «тайн» не существует. «Тайна» — это вульгарное отсутствие знания.
Но XXI век внезапно обнаружил множество тайн мироздания. Более того, эти чертовы тайны контактируют меж собой и размножаются.
Увы, реальные успехи науки весьма скромны. А все «открытое» — это простые вещи, постигаемые через наблюдение и сопоставление. В том числе и космология, и квантовая механика.
А вот подлинно сложные задачи человек решить не в состоянии.
Черной меткой, которую вселенная, ухмыляясь, вшлёпала в ладонь homo — служит проклятый вопрос происхождения и природы времени.
Тут процесс понимания ну никак не запускается. А все накопленные гипотезы смехотворны. Не существует даже внятного определения того, что такое «время».
Впрочем, это легко объяснимо.
На «ньютоновском» примере мы увидели работу механизма науки. Другого у нее нет.
А в данном случае он совершенно бесполезен. Не за что зацепиться, чтобы начать цепочку выводов.
Множество гениев вгрызалось в тему времени; подступы к ней засыпаны обломками самых авторитетных зубов.
Кривенькие резцы Хокинга тут смешались с прокуренными клыками Эйнштейна. Да все без толку.
Гении погрызли вопрос, но обломались и слились.
Не удивительно.
Современная наука вертит в своих лапках «время» с тем же идиотическим выражением, с каким сэр Исаак Ньютон рассматривал айфон.
Увы и ах.
Существующий метод познания бессилен. Попытки постижения времени Паундом или Нётер ничем не отличаются от протыкания гаджета раскаленной алхимической иглой.
Похоже, данный вопрос настолько превосходит мыслительные возможности homo, что в обозримом будущем (100–200 лет) решен не будет.
Ладно, черт с ним, со временем.
Но без всякого ответа остается и простенький вопрос о том, что такое человек.
Вот он-то вполне решаем, но у «sapiens-ов» нет ни малейшего желания это делать.
Наука не так давно плюнула в лицо человечеству «происхождением видов» Дарвина и условными рефлексами Павлова.
Миф о человеке, который с таким трудом создавала культура, этим плевком был пробит насквозь. Пострадало вранье, а боль испытал homo.
Но зато ему стало понятно, что ничего хорошего от естествознания ждать не приходится; «Дарвин и Павлов» — это не последняя пакость, на которую оно способно.
Да и вообще.
Походка науки стала настолько легкой и стремительной, что возник понятный соблазн переломать ей ноги.
Но!
Подвалы инквизиции затянулись паутинами, костры погасли, а потомки инквизиторов водят экскурсии. Перекошенные злобой фанатики уже не придут людям на помощь. Некому отстаивать священность понятия «человек».
Утрачена квалификация, заржавел инструментарий. Никто не вздернет гения на дыбу и не оторвет клещами тот мерзкий нос, что сунулся куда не следует.
Люди с тоскою посмотрели в свое славное прошлое, но быстро придумали кое-что получше, чем расплав свинца в глотку.
Укротителем гениев стала такая универсальная липа, как «нравственное начало». К счастью, оно способно изуродовать все, что угодно.
Да, пришлось потрудиться. Но в результате усилий моралистов наука отрастила огромный горб этики и согнулась под ним.
Походочка изменилась. Укоротились и покривели ее ножки.
Храбреца Бруно, принимающего огненную смерть — сменил суетливый горбун, клянчащий гранты. Этот уродец торопится обслужить homo, ничем его не печаля. Он знает свое место и благодарно лижет то свой горб, то руки министров.
Как только этика взялась рулить наукой — похоронились все надежды на установление истины о человеке.
Теперь это сделать невозможно.
А шанс был.
Была эпоха, когда культура валялась нокаутированная «происхождением видов» и «условными рефлексами». Любые вивисекции, физиологические опыты in vivo, «человеческие зоопарки» и цирки уродцев воспринимались без зубовного скрежета. Этика еще не портила воздух планеты и не увечила науку.
Тогда, чтобы расставить все точки над «i» требовалось совсем немного.
Что именно?
Объясняю.
Чтобы получить доказательное и полное представление о существе, именуемом «человек», следовало создать герметичный виварий, в котором можно было бы содержать и изучать людей, с рождения изолированных от цивилизации, речи и любых знаний, создав для них те же условия, в которых находился