[560]. Этот подвиг, потребовавший отваги и стойкости, стоил жизни двум третям команды, причем многие умерли от цинги. Ритмы муссонов надо слушать.
Зато корабли вернулись с полными трюмами корицы, гвоздики, имбиря, мускатного ореха, перца и рубинов, тогда как первая экспедиция Колумба не нашла ничего ценного. Поэтому, хотя сегодня лучше помнят восьмимесячную экспедицию Колумба в 1492 году, плавание да Гамы в 1497 году во многом произвело более сильное впечатление. Он открыл то, чего не смог найти Колумб, как ни искал: морской путь к богатствам Востока.
Муссонный метроном
Муссонные ветры вызываются в точности теми же самыми всем знакомыми процессами, что переменчивый бриз на курортном морском побережье. Днем земля быстрее нагревается и достигает большей температуры, чем поверхность моря рядом с ней. От этого воздух над землей поднимается, и в область низкого давления засасывается более прохладный воздух с моря, что создает конвекционное воздушное течение со стабильным ветром с моря на сушу. А после заката земля остывает гораздо быстрее, поэтому более теплый воздух над морем поднимается и засасывает воздух с суши, отчего ветер дует с берега к морю. Если посидеть на берегу во время заката, зачастую можно почувствовать, как переменился ветер. Единственная разница в том, что у муссонов совсем иные масштабы, а меняются они не ежедневно, а ежесезонно. Летом континентальные массивы суши нагреваются быстрее, чем поверхность окружающих морей, что и вызывает муссон, засасывающий влажный воздух с океана. Зимой океан сохраняет тепло, поэтому конвекционная ячейка начинает работать в обратную сторону, муссонные ветры меняют направление, и на континент опускается сухой воздух из верхних слоев атмосферы.
Сезонные муссоны возникают из-за разницы температур между несколькими континентальными массивами суши и окружающим океаном. Западная Африка, как и Северная и Южная Америка, тоже знакомы со слабыми муссонами, однако муссонные ветры в Индии и Юго-Восточной Азии, бесспорно, самые сильные на планете, и это объясняется географией. Тибетское нагорье – самое высокое и большое в мире, примерно 2500 на 1000 километров, а его средняя высота более 5 километров над уровнем моря. Когда грунт Тибетского нагорья летом нагревается на солнце, одновременно нагревается и воздух в верхних слоях атмосферы, что мощно подхлестывает восходящие воздушные течения в начале и в конце летнего сезона муссонов. Но главный фактор, запускающий мощные муссоны, – это Гималайские горы, тянущиеся вдоль южного края плато. Они действуют словно высокая стена, барьер, блокирующий холодный сухой воздух с севера, который иначе попал бы в Индию и смешался с теплым влажным воздухом с океана, что умерило бы циркуляцию атмосферы. Гималаи, в сущности, изолируют Индию и создают условия для мощного муссонного эффекта[561]. Поэтому сильные муссоны Южной Азии – тоже следствие тектоники плит, результат того, что Индия около 25 миллионов лет назад врезалась в Евразию.
Индия вдается в окружающий океан, будто центральный элемент огромной группы М, и когда она с началом лета нагревается, поднимающийся воздух всасывает окружающий влажный воздух с окружающего океана, и тот затем оседает, остывает и конденсируется в облака, проливающиеся мощными муссонными ливнями. Зона межтропической конвергенции, как мы уже видели, змеится вдоль экватора, где встречаются пассаты с севера и юга. Летом подогрев Индии и влияние Тибетского нагорья и Гималаев так ярко выражены, что зона межтропической конвергенции смещается на 3000 с лишним километров к северу от экватора, а зимой резко возвращается обратно на юг. Таким образом, полоса зоны межтропической конвергенции заметает этот регион, и пассаты из Южного полушария летом дуют прямо через экватор, а зимой северные ветры долетают до Индийского океана и островов Ост-Индии.
Регулярные сезонные изменения направления ветров в муссонных морях
Изображение создано автором этой книги в программе Mathematica 11.0 на основании данных из Atlas of the World (2014).
Получается, что география Индии мешает «нормальным» закономерностям направлений ветров, которые мы наблюдаем на остальном земном шаре. Периодически, каждый раз со сменой сезона, ветры надо всей Юго-Восточной Азией меняют направление – будто великанский вдох-выдох мощных легких планеты. С XI до XV века, задолго до появления португальских мореплавателей, корабли плавали с этими ветрами через Индийский океан и обратно и лавировали среди россыпи островов Ост-Индии, создав динамичную, многоликую сеть торговых путей с густонаселенными, оживленными портовыми городами[562].
Перемена направления муссонов регулярна и предсказуема, как метроном, и можно доплыть куда хочешь с попутным ветром, загрузить товары и провиант, а потом просто подождать, когда ветер переменится и донесет тебя прямиком до дома; главное – правильно рассчитать время. Поэтому навигация в Индийском океане и в районе Ост-Индии сильно отличается от плавания по Атлантическому или Тихому океану. Там хитрость в том, чтобы проплыть на север или на юг между соседними ячейками циркуляции воздуха в атмосфере, поймав либо тропический восточный пассат, либо западный ветер средних широт: чтобы выбрать нужное направление, нужно изменить свое положение в пространстве. Однако при плавании в муссонных морях применяется другой прием – надо дождаться сезонной перемены направления и вернуться той же дорогой: чтобы поймать необходимый ветер, надо изменить свое положение во времени. И Васко да Гама, в 1498 году вошедший в Индийский океан, не сумел этого понять.
Империя воды
Прошел год с возвращения Васко да Гамы, и португальцы начали ежегодно отправлять в Индию экспедиции по новому маршруту[563]. Эти мореплаватели уже научились на ошибках да Гамы с его тяжелой обратной дорогой и быстро разобрались в ритмах муссонов, диктующих расписание плаваний через Индийский океан и между островами Юго-Восточной Азии. Заручившись этими важнейшими навигационными познаниями, португальцы снарядили огромные, оснащенные пушками корабли и воспользовались давним опытом строительства мощных укреплений, накопленным за столетия непрерывных войн в Европе, быстро захватили этот регион и двинулись дальше на восток в поисках источника пряностей. В 1510 году они захватили Гоа, превратили его в свою главную базу для операций в Индийском океане[564], а еще через год завладели Малаккой и в результате взяли под контроль движение судов по проливам. Выяснив наконец, где находятся Острова пряностей, они в 1512 году отправили экспедицию, чтобы захватить Молуккские острова. Кроме того, в 1557 году они добились разрешения организовать торговые миссии в Макао на южном побережье Китая, а в 1570 году – в Японии, в Нагасаки.
К 1520 году доход, который Португалия получала с торговли пряностями с Индийского океана, давал почти 40 % общего дохода короны. Португалия создала империю нового типа, власть и богатство которой давали не обширные территории, а стратегический контроль над разветвленными сетями торговых путей на другом конце света, – империю воды[565].
Испанцы и португальцы проложили путь в этом направлении, и за ними последовали голландцы, британцы и французы. Соперничество торговых морских сверхдержав разожгло колониальные войны по всему миру: империи пытались выбить друг друга из стратегических портов и фортов, захватить контроль над важнейшими морскими проходами. Географические открытия и морская торговля решительно сместили центр тяжести Европы с востока на запад. Европа перестала быть западной оконечностью мира, далеким конечным пунктом хитросплетений Великого шелкового пути, ведущего через всю Азию.
А Средиземное море – внутреннее море, где тысячелетиями было множество городов-государств, царств и империй, боровшихся за власть – стало практически глухой провинцией, лишившись центральной позиции, и почти ничего больше не значило.
Новый Свет и новые морские маршруты в Индию и на Восток дали европейцам доступ к неисчерпаемой на первый взгляд сокровищнице ресурсов и территорий, богатства и власти. Европейские мореплаватели раскрывали тайны рисунка ветров и океанских течений и прокладывали пути через обширные океаны, связывая прежде разобщенные регионы планеты и начав тем самым процесс глобализации[566]. Поэтому эпоха Великих географических открытий была не только процессом заполнения карты мира неведомыми новыми землями: европейцы изучали незримую географию. Мореходы учились пользоваться чередованием полос преобладающих ветров в масштабе планеты и круговоротом океанских течений как огромной взаимосвязанной системой конвейеров, способных донести их куда угодно.
Первые исследовательские суда были с узким корпусом и оснасткой, предполагающей большую маневренность у неведомых берегов, а главное – возможность поймать ветер. Но эти миниатюрные каравеллы с треугольными «латинскими» парусами требовали многочисленной опытной команды и не позволяли взять на борт много груза помимо необходимого провианта. Идеальный дизайн трансокеанского торгового судна – широкий корпус, большие квадратные паруса, с которыми значительно проще управляться, а следовательно – минимум команды и максимум места в трюме для припасов и прибыльного груза. Эти суда под квадратными парусами, образцом для которых служили испанские галеоны, обладают мощной инерцией, но плыть могут только при попутном ветре: идти против ветра они почти не способны[567]. Это значило, что в противоположность первым годам географических исследований торговые маршруты, обеспечившие и укрепившие присутствие европейских империй за океаном, строго диктовались направлением преобладающих ветров, а это имело далекоидущие последствия для закономерностей колонизации и дальнейшей истории нашей планеты. Три главнейших океанских пути назывались «маршрут