ми и как это вытекает из наших экспериментальных наблюдений, находясь в свободном состоянии и смешанное с водой или растворами солей, принимает шарообразную форму.
Где же такое живое вещество находится, где его можно найти, как его получить и как изучить?
Наша наука еще не дошла до такой степени своего развития, чтобы учёные могли искусственным путём создать из неорганической материи живое вещество, но это ничуть не говорит о том, что мы не можем получить такое живое вещество из сложных организмов или просто из живых клеток.
Мы можем изучать живое вещество и в организме и в клетках.
Кроме того, ряд учёных заявляет, что каждая мельчайшая частица протоплазмы, выделенная из клеток, продолжает жить и развиваться.
Протоплазматические шарики есть не что иное, как первая стадия развития живого вещества. Но всё это требует экспериментального доказательства, и все наши работы ведутся именно над изучением развития живого вещества и всех стадий этого развития.
Если ряд учёных утверждает, что не клетка есть последний морфологический элемент, способный к жизнедеятельности, а самая мельчайшая частица живой массы является живой, то где тот предел, когда можно сказать, что вот эта мельчайшая частица такова, что уже не способна к проявлению жизненных свойств?
Этого сказать нельзя, а потому, идя логическим путём, мы должны притти к признанию существования живых молекул[25].
Что же это за живые молекулы? Какие молекулы мы можем назвать живыми? Чем они отличаются от неживых?
Несомненно, те молекулы белка можно считать живыми, которые обладают способностью к обмену веществ, приводящему их не только к сохранению, но и к размножению через переходные состояния роста.
Каково же может быть их происхождение?
Несомненно, они являются наипростейшей формой, способной к обмену веществ, к жизнедеятельности и стоящей на грани между живым и мёртвым. Это — химическая молекула белка с новыми качествами биологического характера, она способна к ассимиляции, без которой нет жизни, нет её продолжения.
Вирусы, несомненно, биомолекулы, стоящие на грани между живым и мёртвым. Это есть «живое существо» и «неживое вещество», которое только при определённых внешних условиях становится живым, способным к жизнедеятельности; при неблагоприятных условиях оно как химическое вещество разлагается, изменяется и не приобретает свойств живого вещества.
Изучая живое вещество, его развитие, его формообразовательные процессы, мы наблюдаем, как из него образуются если не вполне оформленные клетки, то предклеточные состояния, которые стоят уже на сравнительно высокой ступени своего развития. Из этого вытекает естественный вывод, что бактерии, как более простые образования, тем более могут иметь своё начальное происхождение из живого вещества.
Что касается вирусов, которые являются ещё более простыми образованиями, стоящими, несомненно, на самой границе живого и неживого вещества, то, изучая живое вещество, мы можем понять происхождение вирусов и их природу, и, с другой стороны, изучая вирусы, мы сможем лучше изучить и живое вещество, и его природу, и его происхождение.
Возможно ли самозарождение живого вещества в настоящее время
В конце XVII века первый «охотник за микробами» Антон Левенгук при помощи изготовленного им же самим микроскопа в виде пластинки, в которую он вставлял своей же работы линзу, открыл в капле воды целый мир микроскопических животных и растений. Вслед за тем он же нашёл, что мириады этих простейших организмов, незаметных для невооружённого глаза, развиваются с поразительной быстротой в каком-нибудь растительном настое, например сена.
Возник вопрос: откуда берутся эти микроорганизмы? Одни учёные думали, что они зарождаются в самом настое из частичек той материи, которая плавает в настое. Другие предполагали, что в воздухе носится масса яичек и семян, которые, попадая из воздуха в настой, там развиваются.
Первое учение было названо теорией самозарождения, (второе — теорией повсеместного присутствия зародышей.
Идея о самозарождении самых простейших организмов из органических веществ так противоречила идее о создании мира богом и о существовании всё одухотворяющей «жизненной силы», что вокруг этой теории самозарождения простейших разгорелся жестокий спор.
Так как вопрос о возникновении микроорганизмов был тесно связан с важнейшим вопросом о происхождении жизни и участии в этом деле божественного начала, то в середине XIX века парижская Академия наук объявила премию за разрешение этого вопроса самыми бесспорными и убедительными доказательствами.
Всем известный крупнейший французский учёный Пастер взялся за разрешение этого вопроса. Микроорганизмы погибают при стерилизации, т. е. при воздействии на среду высокой температуры или сильно действующих отравляющих веществ (сулема), убивающих микроорганизмы. Пастер думал, что если после стерилизации микробы не развиваются, то тем самым даны неоспоримые и убедительные доказательства против возможности самозарождения простейших. Но Пастер совершенно упустил из виду, что, убивая микроорганизмы, он одновременно убивал и живое вещество, из которого могло произойти самозарождение наипростейших организмов. Этого обстоятельства Пастер совершенно не учёл и впал в грубейшую ошибку, считая, что своими опытами он доказал невозможность самозарождения. При этих условиях самозарождение, конечно, было невозможно, так как микроорганизмам не из чего было образовываться, — живое вещество при стерилизации было Пастером убито.
По поводу спора Пастера со сторонниками теории самозарождения живого из неживого Энгельс замечает: «Опыты Пастёра в этом отношении бесполезны: тем, кто верит в возможность самозарождения, он никогда не докажет одними этими опытами невозможность его»[26].
Д. И. Писарев в своей статье «Подвиги европейских авторитетов»[27] пишет: «Специалисты (по микроскопической эмбриологии — О. Л.) Пуше, Жоли и Мюссе принуждены были подвергать свои труды суду таких людей, которые в данном отделе науки годились им в ученики, но которые зато в качестве заслуженных академиков были гораздо старше их по чину. Изучение природы было, таким образом, поставлено в прямую зависимость от табели о рангах».
«Распря между наукой и академическими генералами, — пишет далее Писарев, — продолжалась уже пять лет, когда, наконец, в ноябре 1863 г. гетерогенисты[28] Жоли и Мюссе сделали академии следующее предложение:…пусть Академия наук соблаговолит назначить комиссию, перед которой г. Пастер и мы повторим главные опыты, на которых основываются, с этой и с другой стороны, столь противоположные заключения». Пастер со своей стороны изъявил полное согласие.
В декабре президент академии генерал Морен подобрал для комиссии таких людей, которые несчётное число раз декларировали против теории самозарождения живого из неживого и которых личное самолюбие сильнейшим образом побуждало к тому, чтобы оправдать Пастера и обвинить Пуше, Жоли и Мюссе.
Комиссия по дискуссии с гетерогенистами прибегла ко всевозможным мерам борьбы.
После отказа комиссии, составленной Мореном, в постановке опытов гетерогенистами и разрешении постановки опытов только Пастеру гетерогенисты убедились, что они имеют дело со злостными фальсификаторами науки, которые издевательски навязывают им свою программу проверочных работ, исключающую производство существенных экспериментов в пользу гетерогении, они раскланялись со своими судьями, и Пуше, Жоли и Мюссе представили в академию письмо, которое оканчивается следующими словами: «Так как мы встретили совершенно неожиданные препятствия, то мы думаем по совести, что нам остается только протестовать, во имя науки, и предоставить решение нашего дела будущему».
В заключительном абзаце своей статьи Писарев пишет: «Несмотря на колоссальные усилия академии задавить гетерогению всеми правдами и неправдами, эта доктрина[29] в настоящее время принята уже многими замечательными учёными».
«Если мы оглянемся назад на историю науки в последние два-три столетия, то мы увидим, с немалым изумлением, что почти каждое великое открытие, почти каждая плодотворная идея встречали себе в учёных корпорациях[30] самое грубое непонимание, самое близорукое презрение и самое недобросовестное преследование… Кто в XVII столетии отвергал дифференциальное исчисление, созданное Лейбницем? — Парижская Академия наук. Кто в XVIII столетии отвергал существование аэролитов, т. е. камней, падающих на землю из небесного пространства? — Парижская Академия наук… Кто относился с презрением к электрическому телеграфу? — Парижская Академия наук…»
Биологи еще часто ставят знак равенства между теорией «самозарождения» и «преднаучной фантазией» Парацельса и Ван-Гельмонта, с которыми самозарождение не имеет ничего общего.
Нелепые идеи о самозарождении высокоорганизованных животных из гнилой воды и т. п. ничего общего не имели с наукой. Совершенно фантастические, ни на чем не основанные опыты Парацельса и Ван-Гельмонта настолько неправдоподобны, что не требуют опровержения их путём опыта.
Идея же самозарождения самых простейших организмов из органических веществ, противоречащая идее о создании мира богом, и о существовании живой силы, всё одухотворяющей, заслуживает большого внимания и должна быть тщательно проверена новейшими методами исследования.
Диалектический материализм учит нас, что вся природа, начиная от простейших живых существ и кончая человеком, находится в вечном возникновении и уничтожении, в неустанном движении и изменении. Пуше, а также и прочие сторонники теории самозарождения живого из неживого пытались рассматривать вопрос о зарождении жизни с точки зрения именно этого основного закона. Жизнь, рассматриваемая как форма лежащего в основе живого, способного к развитию белка, является лишь временным эпизодом в бесконечном развитии материи, имеющим свои ограниченные пределы, условия температуры, давления и пр. Создавшаяся при наличии благоприятных условий живая протоплазма тоже не есть нечто неизменное, наперёд данное, застывшее в своём состоянии, стоящее вне закона эволюции. Как источник жизни, она и теперь находится в деятельном состоянии и из неё возникают различные формы организованной материи — по крайней мере первичные.