Ergo.
На основании сопоставления приведенных выше академических источников мы сейчас увидим, что представления русских крестьян XIX века о пищеварении, болезнях, эмбриогенезе во многом совпадают с таковыми у туземцев Соломоновых островов, Новой Зеландии, Новой Гвинеи.
И те и другие одинаково верят, что «пищу перерабатывают пары, потому что в человеке много жара, другие же утверждают, что непременно у каждого человека должен быть особенный червяк, который “перетачивает” пищу». В Пошехонском уезде Ярославской губернии еще в начале XX века была «распространена вера, будто бы змеи берут (пьют) яд из солнца, что змея, забравшись в человека, может выйти обратно на парное молоко». А туземцы в бухте Принцессы Шарлотты, имеющие сходное представление о такой змее как о причине недугов, уверены, что, будучи извлечена из тела человека, «эта странной породы змея тотчас же исчезает». Такое же единомыслие мы можем наблюдать и в вопросе происхождения иных болезней: «Чрезвычайно интересны способы, при посредстве которых производится порча. Всего чаще она пускается по ветру, по воде, примешивается к пище и питью, а иногда достигается и путем заклинания». В Пензенской, Орловской, Вологодской губерниях существовало убеждение, что «колдуны кидают под ноги намеченного человека какие-то небольшие шарики, скатанные из воска, овечьей шерсти, с примесью кошачьих и человеческих волос», а новозеландцы «все болезни серьезного характера, начиная с малярии, вплоть до сифилиса, приписывают действию некоего талисмана, представляющего собой осколок замотанной в волосы косточки, прикрепленной воском к тростнику, который бросают в направлении намеченной жертвы». Аборигены островов Манус (Папуа — Новая Гвинея) запрещали беременным есть свинину, «чтобы у ребенка вместо волос не выросла щетина», очень похожие представления о влиянии контактов с животными на внешность и здоровье будущего ребенка были у русских крестьян Вятской, Смоленской, Владимирской, С-Петербургской губерний: «Существует у детей болезнь “щетинка”. Причина этой болезни в высшей степени проста: если беременная женщина толкнет случайно или нарочно поросенка, то родившийся младенец заболевает щетинкой, т. е. будет плакать дни и ночи, не давая никому покоя, от раздражения щетинками, которые появляются на поверхности его тела».
(Типичные примеры первобытного мышления на темы физиологии можно было бы приводить практически бесконечно, причем соотносительно с любой народностью мира, от сартов и езидов XX столетия до французов XVII или ассирийцев и евреев «древнего мира», но, полагаю, и уже перечисленного достаточно.)
Впрочем, это сходство не является самым существенным фактором, оно лишь свидетельствует о том, что на качество «чистого», отделенного от интеллектуальной системы разума не влияют особенности климата, этнографии, истории, религий, обычаев. Даже некоторая (условная) способность к чтению и письму, как мы можем убедиться на «русском примере», ничего не меняет по существу вопроса.
Но дело, repeto, не в сходстве, не в различиях и не в экзотичности типичных воззрений папуасов, аборигенов Австралии или русских крестьян.
Существенным является другое: все представления о болезнях, анатомии, деторождении, основанные на чистом разуме homo, удивительно не верны.
Примерно то же самое мы сможем наблюдать и в любой другой сфере интересов человека, где он пытается решать важные для себя вопросы лишь с помощью «чистого» разума и того первобытного мышления, что развилось на основе речи.
Exempli causa:
Нет никаких сомнений в том, что для народов, живущих земледелием, крайне важными обстоятельствами являются урожайность, плодовое и злаковое изобилие, общее «благополучие полей».
Но, ut notum est, даже самый тщательный труд, хорошие орудия и агрикультурные познания не гарантируют регулярного плодородия, т. к. засуха, затопление полей, саранча, пожары, заморозки, тля, потравы или иные бедствия легко способны лишить земледельцев ожидаемого результата.
Вероятность возникновения любой из перечисленных выше проблем весьма высока, и живущее агрикультурой сообщество homo обречено на постоянный страх за свои тыквы, ананасы, картофель, маис, перец et cetera.
Этот-то страх и порождает чрезвычайно любопытные формы защиты от возможных угроз, т.е. попытку решения сложной задачи, имеющей в своем составе скрытые и неявные компоненты.
Как же решается эта задача с помощью чистого разума homo?
Возьмем, к примеру, ацтеков XIV-XVI веков.
Напомню, что это хорошо изученный историками и антропологами развитый народ, имевший письменность, календарь, архитектуру, моды, четкую социальность, армию и даже некое подобие наук.
До XVI столетия ацтеки были изолированы и от азиатской, и от европейской цивилизаций, что сохранило в них относительную нетронутость того самого чистого «природного» разума. (Не абсолютную, но все же большую, чем у народов, испытавших влияние интеллектуальных систем Европы и Азии.)
Что представлял собой головной мозг ацтеков XIV-XVI веков? Secundum naturam, препараты его стволовых или полушарных структур неизвестны нейрофизиологии, но нет никаких оснований предполагать, что они могли иметь какие-либо отличия от мозга любого другого homo того времени, в частности, от описанных V. Vidius (1500-1569), J. D.Silvius (1748-1555) и А Везалиусом (1514-1564).
(Напомню, что головной мозг ацтекского императора Монтесу- мы — это физиологический и анатомический «современник» мозга Леонардо да Винчи.)
Представив его себе in mensa anatomica, мы увидим мозг человека во всей его позднеэволюционной, «окончательной» сформи- рованности: лобные доли изобилуют вторичными бороздами, а передний отдел верхней височной подобласти, считающийся самым филогенетически «молодым» (поздним) отделом мозга, имеет жесткую, рельефную архитектуру; на всей площади коры заметна опер- куляризация извилин, но в их тесной переплетенности легко «прочитываются» как ассоциативные, так и проекционные центры.
Сделав аксиальное рассечение этого мозга, к примеру, через гипоталамус и сосцевидное тело, мы обнаружим всю ту тонкую и отчетливую структурность «внутренностей» мозга, которой и положено быть на вентральной поверхности такого среза, а отщепив на любом из 52 «бродмановских» полей фрагментик коры и уложив его in vitro и отмикроскопировав, мы насчитаем все шесть основных кортексных слоев, от lamina molecularis до lamina multiformis.
Alias мы увидим все то, чему приписываются некие уникальные возможности головного мозга человека, позволившие открыть и обосновать принципы нейрофизиологии, эволюционную и квантовую теории, изобрести компьютер и водородную бомбу.
Puto, «обследованный» нами мозг Монтесумы будет в общем и целом идентичен мозгу любого его подданного (как, впрочем, и мозгу любого из читающих эти строки в XXI столетии).
Ergo, теоретически убедившись в морфологической полноценности мозга ацтека, давайте выясним, как именно этот мозг будет использовать свои структурные, нейронные, синаптические, меди- аторные и корковые возможности для решения сложных проблем земледелия?
По свидетельству классической антропологии, он будет это делать с помощью ритуальных убийств девочек и танцев:
«Ацтеки посвящали в сан богини маиса Чикомекохуатль красивейшую из рабынь, девочку двенадцати-тринадцати лет от роду... Когда все были в сборе, жрецы величаво окуривали представительницу богини благовониями, после чего, опрокинув ее на спину на кучу хлебных колосьев и семян, отрезали ей голову, собирали хлеставшую из горла кровь в лохань и обрызгивали ею деревянную статую богини, стены ее покоев и подношения в виде наваленных на полу колосьев, стручков перца, тыкв, семян и овощей. С туловища девочки сдирали кожу, и ее натягивал на себя кто-нибудь из жрецов. В таком виде он появлялся перед собравшимися, которые занимались тем, что отплясывали под барабанный бой, и присоединялся к ним. Став во главе танцующих, жрец совершал разного рода прыжки и другие телодвижения с быстротой, которую позволяла плотно облегающая его тело липкая от крови кожа девочки» {Фрезер Д. Золотая ветвь, 2003. Гл. LIX. Практика умерщвления бога в Мексике).
Разумеется, каждый народ вправе разрабатывать собственную методику повышения урожайности, но у нас есть все основания полагать, что практиковавшийся в течение трех веков «ацтекский способ» был как минимум ошибочен, и ритуал зарезывания переодетой в богиню девочки вообще не имел никакого влияния ни на всхожесть тыкв, ни на колошение маиса.
Если проблемы (засухи, неурожаи, нашествия саранчи) все же случались, их приписывали скрытым недостаткам принесенной в жертву девочки, хотя, по утверждению Дж. Фрезера, к выбору исполнительницы роли Чикомекохуатль ацтеки подходили предельно ответственно, выбирая именно «красивейшую из рабынь», девственную, здоровую и жизнерадостную. Примерно схожие с этим обряды мы можем обнаружить и у древних греков, но там кропление полей производилось кровью священного быка или месячными девственниц. В Арденнах (Франция) и в XIX веке для предохранения от болезней коров и овец прогоняли сквозь дым костров, в которых сжигались кошки.
Продолжим.
Теперь, для полноты картины возможностей «чистого разума» homo, возьмем еще несколько примеров, как существенно отстоящих от нас по времени, так и совсем недавних.
Repeto, нас менее всего должен интересовать экзотизм различных обычаев, практик и воззрений. Все приводимые материалы являются лишь сухой и строгой иллюстрацией того, как разум уже социализированного homo решал сложные задачи жизни, содержащие в себе скрытые или неявные факторы, как отвечал на те или иные «вызовы» среды.
Рассмотрим практику контрацептирования, любопытного и важного ухищрения, позволяющего сохранять иллюзию девственности (или хотя бы сделать вопрос ее наличия дискутивным), что в некоторых культурах повышало социальную и физиологическую «стоимость» женской особи homo.
Удобнее всего это исследовать на документальном материале, собранном «Этнографическим бюро» кн. В. Тенишева (1844-1903) в Орловской, Пензенской, Владимирской, Калужской, Новгородской et cetera губерниях России XIX века. Надо отметить, что примерно схожие с русскими способы предохранения от нежелательной беременности мы можем обнаружить и у народностей Нижнего Конго, у хондов Индии, Китая, у аборигенов Австралии и Полинезии, но наиболее выверенные описания различных способов этого деликатного действа, puto, содержатся в трудах «Русские крестьяне Жизнь. Быт. Нравы» (СПб, 2004-2007. Т. I-V) и «Русская народно-бытовая медицина по материалам этнографического бюро кн. В. Тенишева» (1903).