бой инфильтрацию. мелких групп населения в среду аборигенов, так и иметь более массовый характер. Последнее было более характерно для поздних этапов первобытной истории; 2) в ходе заимствования, когда отдельные домашние животные и навыки скотоводства, занесенные извне, могли восприниматься местным населением. В условиях как миграции, так и заимствования вступали в действие факторы, существенно влиявшие на облик хозяйства. В применении к скотоводству они были подробно описаны Ш. Бекени [434, с 88, 93]. Наиболее важными из них для ранней эпохи представляются экологические факторы и порожденная ими та или иная хозяйственная ориентация, а также сопутствующая ей идеология, способная повлиять на процесс восприятия новшеств.
Миграция[26]. Миграция ранних земледельческо-скотоводческих коллективов была обусловлена прежде всего демографическим взрывом, сопровождавшим процесс возникновения производящего хозяйства. За ним неизбежно следовали сегментация чересчур разросшихся общин и отлив населения в поисках новых плодородных земель. Поскольку определяющей сферой хозяйства у этих групп было земледелие, то его потребности и обусловливали направление миграции.
Примером последней служит инфильтрация мелких земледельческо-скотоводческих групп из Анатолии на Балканы в VIII (VII) тысячелетии до н. э., а также, видимо, из Передней Азии в Египет в неолите. Несколько более широкий характер имели передвижения племен культуры линейно-ленточной керамики в Центральной Европе и «луншаноидных» культур в Восточной Азии, отлив населения из районов Сахары к югу на протяжении III (III–II) тысячелетия до н. э., распространение астронезийцев в Океании и т. д. Любопытно, что все миграции этого типа были устремлены прежде всего в районы, экологически близкие к первичным областям обитания передвигавшихся коллективов. По мере того как мигранты удалялись от своей родины, их скотоводство начинало испытывать определенные труд ности. Дело в том, что при крайне низком уровне скотоводческой техники в ранний период большую роль для пополнения стада должна была играть повторная многократная доместикация местных видов. Этнографам известно множество примеров того, как в голодное время люди могли съесть или потерять, всех своих домашних животных. То же выявляется и по археологическим источникам. Так, на некоторых островах Океании домашние животные (собаки, свиньи), приведенные первопоселенцами, исчезли со временем на протяжении первобытного периода. В этих условиях население могло легко оказаться без стад. Поэтому столь важной для него являлась проблема доместикации новых местных видов фауны. Наиболее остро она стояла в тех районах, к природным условиям которых приведенные с собой домашние животные были плохо приспособлены. Именно такую ситуацию Ш. Бекени выявил в Карпатском бассейне, где на ранних этапах развития скотоводства мелкий рогатый скот не приживался, что повлекло за собой доместикацию местных видов (туров, свиней) [434, с. 89, 90]. Впрочем, в любом случае в условиях по крайней мере примитивного скотоводства разведение местных пород оказывается более предпочтительным, ибо они гораздо продуктивнее и лучше приспособлены к местной природной среде, чем интродуцированные. Вследствие этого с распространением производящего хозяйства из Передней Азии на восток и юго-восток обыкновенный крупный рогатый окот утерял лидирующее положение, будучи оттеснен такими видами, как зебу, буйвол, як. То же произошло и с рядом других животных. Иным путем образования новых пород была гибридизация приведенных домашних животных с родственными местными дикими видами, от которых дикие предки первых были отделены географическим барьером [140, с. 155; 627, с. 34]. Гибридизация могла осуществляться без вмешательства человека в результате широко распространенной в ранний период практики вольного выпаса. Именно этим путем гены европейского тура могли влиться в состав популяции крупного рогатого скота. Так же могла происходить гибридизация каменных коз с домашними козами и овцами, при скрещивании с которыми они дают плодовитое потомство. То же самое имело место, видимо, и в ряде других случаев. Процесс этот, к сожалению, за редкими исключениями [200, с. 34, 41], почти не учитывается специалистами, изучающими историю домашних животных.
Миграция вела не только к модификации производящего хозяйства, но в ряде случаев и к почти полной утрате его навыков. Выше указывалось на переход к конной охоте земледельцев Северной Америки и на отказ самодийцев от скотоводства при передвижении на север в тайгу. К этому можно добавить, что некоторые группы банту и первые поселенцы на Новой Зеландии, оказавшись в природных условиях, мало благоприятных для развития производящих форм хозяйства, почти полностью забросили их, перейдя к охоте и собирательству [817, с. 27, 28; 965, с. 19]. То же наблюдалось не раз в истории человечества и должно учитываться в работах по первобытной истории.
Заимствование. Общеизвестно, что заимствование всегда имеет избирательный творческий характер и происходит лишь в том случае, когда ему благоприятствует целый ряд сопутствующих обстоятельств. Обстановка, в которой хорошо налаженное присваивающее хозяйство дает населению достаточное питание, не способствует восприятию земледелия и скотоводства. Доказано, что на обширной территории Африки длительное сохранение доземледельческого образа жизни было вызвано обилием пищевых ресурсов дикой природы. Специальные исследования показывают, что во многих ее районах с единицы площади дикие местные копытные дают больше мяса, чем крупный рогатый скот, а применение методов экстенсивного земледелия часто влечет. за собой эрозию, почвы и ее бесплодие [243, с. 8—16]. О том же говорит пример с Амазонией, где охота и рыболовство являются порой не менее продуктивными, чем земледелие, способами ведения хозяйства и тормозят развитие земледелия [137, с. 68–70]. Наконец, весьма ценными представляются заключения Д. Даунса, изучавшего индейцев уошо, которые в отличие от своих соседей почти не переняли у европейцев лошадей и целиком отказались от разведения других животных. Причину этого Д. Даунс видит прежде всего в относительном богатстве природных ресурсов в районах обитания уошо, которые законсервировали здесь охотничье-собирательский образ жизни и создали особую систему ценностных ориентаций, не благоприятствующих заимствованию производящих форм хозяйства [535, с. 115–134; 536, с. 138–149].
Все это приводит к выводу о том, что наилучшие условия для восприятия земледелия и скотоводства создаются у охотников и собирателей в период хозяйственного кризиса. Последний может быть вызван как природными, так и культурными причинами. К первым относятся климатические колебания, которые существенно модифицировали природное окружение и влекли за собой перестройку образа жизни людей. Вряд ли следует считать случайностью, что широкое распространение производящего хозяйства в Европе, Северной Африке, Восточной и Юго-Восточной Азии хорошо привязывается к атлантической климатической фазе. Среди культурных факторов надо различать прямое и косвенное воздействие носителей производящего хозяйства на местное население. В ходе прямых столкновений аборигены могли оттесняться в изолированные районы либо происходила ассимиляция носителей контактировавших культур; к косвенному воздействию следует относить изменение ландшафта, а таким образом, и характера природных ресурсов, составлявших основу питания местных жителей. Домашние животные не только выбивали пастбища, вытесняя оттуда местную дикую фауну, но и составляли реальную опасность для аборигенов, уничтожая массу съедобных растений. Недаром для некоторых отставших в своем развитии народов характерно чувство ненависти к европейским домашним животным, в которых они видят своих злейших врагов. Кроме того, на дикую фауну отрицательно влиял эффект беспокойства, неизбежно возникающий в условиях выпаса домашнего скота [386, с. 23, 24]. Вклиниваясь в районы расселения охотников и собирателей, ранние земледельцы и скотоводы нарушали привычный цикл их жизни, перерезая важные пути коммуникаций. Первым последствием описанной ситуации стали набеги аборигенов на поля и скот пришельцев, причем зачастую местные жители считали приведенных домашних животных дикими и охотились на них как на диких (австралийцы, бушмены, индейцы Америки и др.).
В главе II приводился ряд примеров несколько более раннего появления домашних животных, чем земледелия, у носителей некоторых археологических культур. Если отвлечься от того факта, что свидетельства раннего земледелия часто обнаруживаются с большим трудом, чем данные о скотоводстве (это также всегда следует иметь в виду), то оказывается, что отмеченные находки вполне могли быть связаны не с ранним скотоводством у охотников, а с грабительскими набегами либо с получением домашних животных у соседнего земледельческого населения путем обмена. Повсюду в этих местах вскоре появляются и свидетельства земледелия, что вряд ли могло бы иметь место с такой регулярностью и закономерностью в случае «скотоводческого пути развития». Многочисленные этнографические параллели подтверждают, что на ранних этапах своей истории производящее хозяйство имело наиболее благоприятные перспективы для развития лишь в том случае, если оно было комплексным [324; 122; 530]. Чисто земледельческие общества развивались более замедленными темпами, а чисто скотоводческое хозяйство вряд ли могло вообще существовать в ранний период при отсутствии земледельческого окружения. Есть веские основания полагать, что стада ранних земледельцев были невелики по размерам и не могли полностью обеспечить все потребности населения в пище, тем более что употребление вторичных продуктов скотоводства еще не было известно.
Как и в случае миграции, в процессе заимствования огромное значение имела характеристика самих домашних животных. Легче всего происходила интеграция в местное хозяйство тех видов, которые обладали высокой степенью морфофизиологической пластичности, а также тех, размножению которых благоприятство