Что касается географического распределения, то если мы допустим, что в течение долгого ряда веков происходило расселение из одной части света в другую, объясняющееся прежними климатическими и географическими изменениями и многочисленными действующими время от времени и неизвестными нам способами распространения, мы будем в состоянии понять, на основании теории общего происхождения, сопровождаемого изменением, большую часть основных фактов, касающихся Распределения организмов. Мы можем понять и поразительный параллелизм, существующий между распределением органических существ в пространстве и их геологической последовательностью во времени, так как в обоих случаях организмы были одинаково связаны между собой цепью обычных поколений и способы изменения были одни и те же. Мы вполне поймем смысл изумительного факта, поражавшего каждого путешественника, а именно, что на одном и том же континенте при самых различных условиях, в жарком и холодном климате, в горах и на равнинах, в пустынях и болотах, большая часть обитателей, принадлежащих к одному и тому же обширному классу, обнаруживает явные черты родства, потому что они являются потомками одних и тех же родоначальников и первых колонистов. На основании того же принципа прежнего расселения, сопровождавшегося в большинстве случаев изменением, мы можем понять, основываясь на существовании ледникового периода, тождество некоторых растений и близкое родство многих других на большинстве отдаленных друг от друга гор и в северном и южном умеренных поясах, а также и близкое родство некоторых обитателей морей северного и южного умеренного пояса несмотря на то, что они отделены друг от друга всею частью океана, лежащей между тропиками. Хотя две страны и могут обладать физическими условиями, настолько между собой сходными, насколько это необходимо для обитания в них одного и того же вида, мы не должны удивляться тому, что их обитатели резко отличаются друг от друга, раз эти страны в течение долгого периода времени были совершенно разобщены; так как взаимные отношения между организмами самые важные из всех отношений и так как две страны должны были получать колонистов в различные времена и в различных пропорциях из какой-нибудь другой страны или обмениваясь друг с другом, то и направление изменения в обеих областях неизбежно должно было быть различным.
С этой точки зрения на миграцию, сопровождаемую последующим изменением, мы можем понять, почему океанические острова населены только немногочисленными видами и почему большая часть этих видов относится к своеобразным, или эндемичным, формам. Для нас ясно, почему виды, принадлежащие к тем группам животных, которые не могут переселяться через значительные пространства океана, каковы лягушки и наземные млекопитающие, не встречаются на океанических островах и почему, с другой стороны, новые и своеобразные виды летучих мышей, животных, которые могут перелетать океан, нередко встречаются на островах, далеких от какого-либо материка. Такие случаи, как, например, наличие своеобразных видов летучих мышей на океанических островах и полное отсутствие других наземных млекопитающих, – факты совершенно необъяснимые с точки зрения теории отдельных актов творения.
Существование близко родственных или замещающих видов в каких-нибудь двух областях предполагает, согласно теории родственного происхождения, сопровождаемого изменением, что одни и те же родоначальные формы прежде населяли обе области, и мы, действительно, почти всегда убеждаемся, что всюду, где многочисленные близко родственные виды населяют две области, некоторое число тождественных видов распространено в обеих областях. Всюду, где встречаются многочисленные близко родственные, но все же различные виды, встречаются и сомнительные формы и разновидности, принадлежащие к тем же группам. Можно признать за правило, весьма широко распространенное, что население любой области находится в близком родстве с населением ближайшего источника, откуда могли произойти иммигранты. Это обнаруживается поразительным образом в связи почти всех растений и животных Галапагосского архипелага, Хуан-Фернандеса и других американских островов с растениями и животными соседнего Американского континента; то же самое отношение существует между населением архипелага Зеленого Мыса и других африканских островов с населением Африканского материка. Необходимо признать, что эти факты не получают никакого объяснения с точки зрения теории сотворения.
Как мы видели, тот факт, что все существующие и когда-либо существовавшие организмы могут быть распределены в пределах нескольких больших классов и в группы, подчиненные другим группам, причем вымершие группы нередко занимают промежуточное положение между современными группами, вполне понятен с точки зрения теории естественного отбора с ее необходимыми последствиями – вымиранием и расхождением признаков. На основании тех же принципов мы видим, почему взаимное сродство форм в каждом классе представляется таким сложным и окольным. Мы видим, почему некоторые признаки значительно более пригодны, чем другие, для целей классификации; почему приспособительные признаки, весьма важные для обладающих ими существ, вряд ли имеют какое-либо значение для классификации; почему признаки, заимствованные от рудиментарных частей, хотя совершенно бесполезны для обладающих ими существ, часто так ценны для классификации, и, наконец, почему эмбриологические признаки нередко представляются наиболее ценными. Истинное сродство всех органических существ, в отличие от их сходства, вызванного одинаковыми приспособлениями, зависит от наследственности или общности происхождения. Естественная система – не что иное, как генеалогическое распределение существ, причем приобретенные ими степени различия определяются терминами – разновидности, виды, роды, семейства и т. д.; и мы должны раскрыть эти линии родства, при помощи наиболее постоянных признаков, каковы бы эти признаки ни были и как бы ни было ничтожно их значение для жизни.
Сходное распределение костей в руке человека, крыле летучей мыши, плавнике дельфина и ноге лошади, одинаковое число позвонков, образующих шею жирафы и слона, и бесчисленные другие подобные факты сразу становятся нам понятными с точки зрения теории родственного происхождения, сопровождаемого медленным и незначительным последовательным изменением. Сходство в основном строении крыла и ноги летучей мыши, функции которых совершенно различны, челюстей и ног краба, лепестков, тычинок и пестиков цветка также в значительной степени понятно с точки зрения постепенного превращения частей или органов, первоначально друг с другом сходных у какого-нибудь отдаленного предка каждого из этих классов. Согласно тому принципу, что последовательные изменения не всегда проявляются в раннем возрасте и наследуются в соответствующем позднем периоде жизни, мы можем ясно понять, почему зародыши млекопитающих, птиц, пресмыкающихся и рыб так поразительно между собою сходны, между тем как взрослые формы так различны. Нас не будет более удивлять тот факт, что зародыши дышащих воздухом млекопитающих или птиц имеют жаберные щели и артериальные дуги, подобно рыбам, дышащим воздухом, растворенным в воде, при помощи хорошо развитых жабр.
Неупражнение, иногда при содействии естественного отбора, нередко приводило к вырождению органов, ставших бесполезными при изменении образа жизни или жизненных условий; отсюда нам становится понятным значение рудиментарных органов. Но неупражнение и отбор будут обычно действовать на каждое существо, достигшее зрелости и принимающее полностью участие в борьбе за существование, и таким образом будут оказывать мало влияния на орган в течение раннего периода развития; следовательно, орган не будет редуцироваться или становиться рудиментарным в этом раннем возрасте. Так, например, теленок унаследовал зубы, которые никогда не прорезываются сквозь десны верхней челюсти, от древнего предка, имевшего вполне развитые зубы, и мы можем предположить, что зубы взрослого животного когда-то редуцировались вследствие неупражнения, благодаря тому, что язык, небо или губы силою естественного отбора сделались в высшей степени приспособленными к ощипыванию травы без помощи зубов; между тем у теленка зубы остались неизмененными и, на основании принципа унаследования в соответственном возрасте, наследуются с отдаленных времен до настоящего дня. С точки зрения теории, по которой каждый организм со всеми его частями был специально создан, совершенно непонятно, каким образом так часто могут встречаться органы, бесполезность которых очевидна, – такие, например, как эмбриональные зубы у теленка или сморщенные крылья под спаянными надкрыльями многих жуков. Природа как будто нарочно позаботилась о том, чтобы раскрыть перед нами при помощи рудиментарных органов, эмбриологических и гомологических структур, тот план, по которому она создает изменения, но мы слишком слепы, чтобы понимать, что она хотела этим выразить.
«Никогда не вступай в дружбу с человеком, которого не можешь уважать»
Я вкратце повторил соображения и факты, вполне убедившие меня в том, что виды изменялись в течение длинного хода исторического развития. Это было достигнуто главным образом при посредстве естественного отбора многочисленных последовательных, незначительных, благоприятных изменений, которым оказали существенное содействие унаследованные последствия упражнения и неупражнения частей; менее существенную помощь по отношению к приспособительным структурам, прошлым или настоящим, оказывали прямое действие внешних условий и те изменения, которые по нашему незнанию кажутся нам возникающими самопроизвольно. По-видимому, я прежде придавал недостаточное значение силе и распространенности этих последних форм изменчивости, вызывающих прочные видоизменения в строении независимо от естественного отбора. Но так как в недавнее время мои выводы были превратно истолкованы, и утверждали, что я приписываю изменение видов исключительно естественному отбору, то мне, может быть, позволено будет заметить, что в первом и последующих изданиях этой книги я поместил на очень видном месте, именно в конце введения, следующие слова: «я убежден, что естественный отбор был главным, но не исключительным фактором изменения». Но это не помогло. Велика сила упорного извращения чужих мыслей; но история науки показывает, что, по счастию, действие этой силы не продолжительно.