стной. Это значило бы, что творения Бога не больше, чем насмешка и обман; я мог бы почти с таким же успехом согласиться с невежественными древними космогонистами в том, что ископаемые раковины никогда не были живыми, но созданы в камне, в подражание моллюскам, живущим на морском берегу.
Краткий обзор
Наше незнание законов изменчивости глубоко. Ни в одном из ста случаев мы не можем указать причину, почему та или другая часть организации изменилась. Но во всех случаях, где оказывается возможным сравнение, мы убеждаемся, что те же законы вызывали появление меньших различий между разновидностями одного вида и больших различий между видами одного рода. Изменение условий обычно вызывает только колеблющуюся изменчивость, но иногда сопровождается и прямыми, определенными результатами, и эти результаты с течением времени могут сделаться более резко выраженными, хотя в пользу этого еще не имеется достаточного доказательства. Привычка, вызывающая некоторые конституциональные особенности, а также упражнение, усиливающее органы, и неупражнение, их ослабляющее и уменьшающее, во многих случаях, по-видимому, обнаруживали свое мощное действие. Части гомологичные обнаруживают наклонность к одинаковому изменению, а равно и к связи друг с другом. Изменения твердых и наружных частей оказывают иногда влияние на части мягкие и внутренние. Когда одна какая-нибудь часть сильно развивается, она, возможно, отвлекает питательные вещества от частей с нею смежных, и всякая часть организации, которая может быть устранена без ущерба, будет устранена. Изменения в организации, проявляющиеся в раннем возрасте, могут отражаться на частях, развивающихся позднее, и, несомненно встречаются многочисленные случаи коррелятивных изменений, природу которых мы не способны понять. Части, многократно повторяющиеся, изменчивы как в своем числе, так и в строении, и это, вероятно, проистекает от того, что, вследствие отсутствия строгой специализации таких частей для какой-либо особой функции, их изменения не подвергались строгому контролю естественного отбора. Последствием этой же причины, быть может, является и тот факт, что организмы, занимающие более низкие ступени в ряду существ, более изменчивы, чем организмы, стоящие выше, вся организация которых более специализирована. Органы рудиментарные, будучи бесполезны, не подпадают под действие естественного отбора и потому изменчивы. Признаки видовые, т. е. признаки, которыми виды одного рода стали различаться с того времени, как они ответвились от своего общего предка, более изменчивы, чем признаки родовые, т. е. такие, которые унаследованы издавна и не изменились за тот же период. Эти замечания касались только органов или частей, все еще продолжающих изменяться, по той причине, что они изменялись еще недавно и, вследствие этого, становились различными; но во второй главе мы видели, что тот же принцип может быть применен и к целой особи, ибо мы убедились, что в области, заключающей много видов данного рода, т. е. где недавно происходило значительное изменение и дифференцировка или где активно шло производство новых видовых форм, в такой области и у таких видов мы встречаем в среднем наибольшее обилие разновидностей. Вторичные половые признаки очень изменчивы; они же наиболее изменчивы у видов одной группы. Изменчивость одних и тех же частей организации обычно приобретала значение как для образования вторичных половых различий между двумя полами одного вида, так и образования видовых различий между видами одного рода. Всякая часть или орган, достигшие значительных размеров или развившиеся необычайным образом по сравнению с той же частью или органом у родственных видов, должны были измениться в исключительной степени со времени возникновения этого рода; отсюда нам понятно, почему они еще сохранили способность к изменению в гораздо более значительной мере, чем другие части, так как изменение представляет медленный и долго длящийся процесс, и естественный отбор в этих случаях еще не успел осилить наклонности к дальнейшей изменчивости и к возврату к менее измененному состоянию. Но когда вид с необычайно развитым органом дал начало многочисленным изменившимся потомкам, – что, по нашему мнению, должно совершаться с крайней медленностью, в течение огромных промежутков времени, – то в подобном случае естественный отбор уже успел сообщить этому органу постоянный характер, несмотря на необычайность его развития. Виды, унаследовавшие от своего общего предка почти одинаковую конституцию и подверженные одинаковым условиям, естественно, имеют наклонность давать аналогичные изменения или иногда возвращаются к некоторым признакам своих
«Естественный отбор действует только на пользу данного существа и через посредство этой пользы»
далеких предков. Хотя в силу реверсии и аналогичной изменчивости и не могут возникать новые и существенные изменения, тем не менее и эти изменения будут способствовать прекрасному и гармоничному разнообразию природы.
Какова бы ни была причина каждого ничтожного различия между родителями и их потомками, а такая причина должна всегда существовать, мы имеем основание полагать, что именно неуклонное накопление благоприятных различий породило все наиболее существенные видоизменения организации, стоящие в связи с образом жизни каждого вида.
«Изменчивость, дающая материал, наследственность, его накопляющая и делающая его устойчивым, а главным образом „естественный отбор“, то роковое устранение всего менее совершенного, менее согласного с требованиями жизни при данных условиях, – вот основа учения Дарвина, открывающая нам в природе реальную наличность сложного исторического процесса, неминуемо направляющего организм по пути совершенствования»
Глава VIЗатруднения, встречаемые теорией
Затруднения, встречаемые теорией происхождения путем изменений. – Отсутствие или редкость переходных разновидностей. – Переходы в образе жизни. – Разнообразие привычек у одного и того же вида. – Виды с привычками, резко отличающимися от привычек родственных им видов. – Органы крайнего совершенства. – Способы перехода. – Трудные случаи. – Natura nоn facit saltum.. – Органы, не имеющие большого значения. – Органы не всегда абсолютно совершенны. – Законы единства типа и условий существования охватываются теорией естественного отбора
Уже задолго до того, как читатель дошел до этого места моей книги, он, вероятно, столкнулся с множеством затруднений. Некоторые из них настолько серьезны, что я до сих пор не в состоянии был подумать о них без некоторого трепета; но, насколько я могу судить, большая часть из них только кажущиеся, а те, которые действительны, я думаю, не являются роковыми для теории.
Эти затруднения и возражения могут быть разделены на четыре группы: во-первых, если виды произошли от других видов путем нечувствительных переходов, то почему же мы не видим повсюду бесчисленных переходных форм? Почему вся природа представляет не хаос, а, наоборот, все виды, как мы это видим, хорошо разграничены?
Во-вторых, возможно ли, чтобы животное, например, с образом жизни и строением летучей мыши, могло образоваться путем изменения другого животного с совершенно иным образом жизни и строением? Можно ли поверить, что естественный отбор мог произвести, с одной стороны, орган такого ничтожного значения, каков хвост жирафы, служащий только для того, чтобы отгонять мух, а с другой стороны, такой изумительный орган, каким является глаз?
В-третьих, могут ли инстинкты быть приобретены и изменены путем естественного отбора? Что скажем мы об инстинкте, который заставляет пчелу строить соты и практически предвосхищает глубокие открытия математиков?
В-четвертых, как объясним мы себе тот факт, что виды при скрещивании оказываются бесплодными или производят бесплодное потомство, между тем как при скрещивании разновидностей плодовитость их не страдает?
Первые две группы затруднений будут разобраны в этой главе, некоторые возражения будут рассмотрены в следующей главе, а инстинкт и гибридизация в двух следующих.
Об отсутствии или редкости переходных разновидностей
Так как естественный отбор действует только путем сохранения выгодных изменений, то каждая вновь образовавшаяся форма в стране, уже переполненной органическим населением, будет стремиться занять место менее совершенных форм, от которых она произошла, или других менее благоприятствуемых форм, с которыми ей приходится конкурировать, и, наконец, истребит их. Таким образом, вымирание и естественный отбор идут рука об руку. Отсюда, если мы признаем виды за потомков каких-то нам неизвестных форм, то эти родоначальные формы и все промежуточные разновидности должны вообще оказаться истребленными самим процессом образования и совершенствования новой формы.
«Земная кора – обширный музей, но его естественные коллекции собирались очень несовершенным образом и лишь через долгие промежутки времени»
Но так как на основании этой теории бесчисленные переходные формы все же должны были существовать, то почему мы не встречаем их в несметном числе похороненными в земной коре? Этот вопрос удобнее будет разобрать в главе, посвященной неполноте геологической летописи, а здесь я только скажу, что, по моему мнению, ответ на него заключается в том факте, что летопись эта далеко не так полна, как обыкновенно принято думать. Земная кора – обширный музей, но его естественные коллекции собирались очень несовершенным образом и лишь через долгие промежутки времени.
Но можно возразить, что когда несколько близко родственных видов обитают в одной и той же области, мы, конечно, должны находить и теперь много переходных между ними форм. Остановимся на простом примере: путешествуя по какому-нибудь континенту с севера на юг, мы обыкновенно встречаем через последовательные промежутки близко родственные или замещающие (викарирующие) виды, очевидно, занимающие почти одни и те же места в естественной экономии страны. Эти замещающие виды нередко встречаются и перемешиваются друг с другом, но по мере того, как один все более редеет, другой становится все обыкновеннее, пока не заменит собою первого. Но, если мы сравним эти виды там, где они смешиваются, они обыкновенно так же резко отличаются друг от друга во всех подробностях строения, как и особи, взятые из центра области, обитаемой каждым из них. На основании моей теории,