количество прочно установленных данных, чем их можно найти в любой другой известной мне работе. Мое мнение может не заслуживать доверия, но, внимательно прочтя книгу м-ра Майварта и сравнив каждый ее раздел с тем, что мною было высказано о том же самом предмете, я никогда не чувствовал себя так глубоко убежденным в общей истинности заключений, к которым я пришел здесь, хотя, естественно, в таком запутанном вопросе я мог в отдельных случаях впасть даже в немаловажную ошибку.
Все возражения м-ра Майварта уже были или еще будут разобраны в этом томе. Единственный новый пункт, который, как кажется, смутил некоторых читателей, заключается в том, «что естественный отбор не может объяснить начальных стадий полезных особенностей строения». Этот вопрос тесно связан с вопросом о постепенной градации признаков, которая часто сопровождается изменением функций, например, превращение плавательного пузыря в легкие, что уже было разобрано в двух отделах предыдущей главы. Тем не менее я разберу здесь более или менее подробно некоторые из приведенных м-ром Майвартом примеры, выбрав наиболее важные из них, так как недостаток места мешает мне разобрать все.
«Едва ли можно сказать, что, приобретая какую-нибудь бесполезную часть, организм поднимается по лестнице природы»
Жирафа по своему высокому росту, очень длинной шее, передним ногам, голове и языку удивительно приспособлена к обрыванию листьев с верхних ветвей деревьев. Благодаря этому она может добывать себе корм, так сказать, за пределами области других Ungulata, т. е. копытных животных, населяющих ту же самую страну, и это может доставлять ей большое преимущество в периоды засух. На южноамериканском рогатом скоте ньята в свою очередь можно видеть, что даже небольшие особенности строения обусловливают в такие периоды большую разницу в сохранении животных. Этот скот может, как и всякий другой, кормиться травою, но выступающая вперед нижняя челюсть мешает ему в периоды часто повторяющегося бездождия кормиться ветвями деревьев, камышом и пр., на что переходят обыкновенный рогатый скот и лошади; вследствие этого ньята гибнут в такие периоды, если владельцы не кормят их. Прежде чем перейти к возражениям м-ра Майварта, полезно объяснить еще раз, каким образом естественный отбор оказывает свое влияние в обыкновенных случаях. Человек изменил некоторых животных, не касаясь тех или других особенностей строения, а просто охраняя и разводя или самых быстрых особей, как, например, при выведении скаковой лошади и борзой собаки, или разводя победивших птиц при выведении бойцовых петухов. Точно так же и в естественных условиях, в случае с нарождающейся жирафой, самые высокие особи, которые были на дюйм или на два выше других, могли часто сохраняться в периоды засух, бродя в поисках корма по всей стране. Что особи одного вида часто отличаются несколько друг от друга по относительной длине частей тела, можно найти во многих естественно-исторических сочинениях, где приведены тщательные измерения. Эта незначительная разница в размерах, обусловливаемая законами роста и изменчивости, не имеет никакого значения для большинства видов. Но иначе было с нарождающейся жирафой, принимая во внимание ее вероятный образ жизни, потому что те особи, у которых какая-либо или несколько разных частей тела были длиннее, чем обыкновенно, вообще должны были выживать. При скрещивании они должны были оставлять потомков, либо наследующих те же самые особенности строения, либо с наклонностью изменяться в том же направлении, тогда как особи, организованные менее благоприятно в этом отношении, были более подвержены гибели.
Из этого мы видим, что нет никакой надобности отбирать отдельные пары, как это делает человек при методическом улучшении породы: естественный отбор и охраняет, и тем самым отделяет всех лучших особей, давая им полную возможность скрещиваться, и способствует уничтожению всех худших особей. При продолжительности этого процесса, совершенно соответствующего тому, что я назвал бессознательным отбором со стороны человека, в соединении, что очень важно, с наследственной передачей результатов усиленного употребления некоторых органов мне кажется в высшей степени вероятным, что обыкновенное копытное четвероногое могло превратиться таким образом в жирафу.
«Возникновение хорошо приспособленной формы скаковой лошади или борзой собаки возбуждало изумление в умах прежних натуралистов, пока не был хорошо понят принцип отбора человеком»
Против этого м-р Майварт приводит два возражения. Одно заключается в том, что возрастающая величина размеров животного, очевидно, должна повлечь за собой увеличение количества потребляемой им пищи, и он считает «крайне сомнительным, не будут ли невыгоды, проистекающие из этого, в периоды недостатка в пище перевешивать преимущества». Но так как в действительности жирафы существуют в большом количестве в Южной Африке, и так как здесь же имеется очень много некоторых из самых крупных антилоп в свете, более крупных, чем бык, то почему мы должны сомневаться в том, что, поскольку это касается величины, здесь прежде существовали переходные формы, подвергавшиеся так же, как и теперь, жестоким засухам. Конечно, животное, способное на каждой стадии увеличивающегося роста добыть корм, оставленный нетронутым другими копытными четвероногими страны, обладало бы некоторым преимуществом, имевшим значение при образовании жирафы. Мы не должны забывать и того, что увеличение роста должно было представлять защиту почти против всех хищных зверей, за исключением льва, а кроме того, против льва длинная шея, и чем длиннее, тем лучше, могла бы служить, по замечанию м-ра Чонси Райта, в качестве сторожевой башни. По этой причине, как говорит сэр С. Бейкер, к жирафе труднее подкрасться, нежели ко всякому другому животному. Жирафа употребляет также свою длинную шею в целях нападения и защиты, сильно двигая головой, которая вооружена как бы обрубленными рогами. Сохранение каждого вида редко определяется одним каким-либо преимуществом, обыкновенно же соединением их всех, больших и малых.
М-р Майварт спрашивает затем (в этом и заключается его второе возражение), действительно ли так велико влияние естественного отбора, и если способность обрывать сидящие высоко листья дает столь большие преимущества, то почему другие копытные четвероногие, кроме жирафы и в меньшей степени верблюда, гуанако и макраухении, не приобрели длинной шеи и высокого роста? Или еще, почему какой-либо член этой группы не приобрел длинного хобота? По отношению к Южной Африке, которая прежде была населена многочисленными стадами жирафы, ответ нетруден и лучше всего может быть дан на подходящем примере.
На любом пастбище в Англии, где только растут деревья, их нижние ветви как бы подчищены или подрезаны до одного уровня от обгрызания их лошадьми и рогатым скотом; какое же преимущество могла бы иметь здесь, скажем, овца, если бы ее здесь разводили, с несколько более длинной шеей? В каждом участке одна порода животных наверно может обрывать листву выше других, и почти в такой же степени вероятно, что только эта порода и могла бы иметь более длинную шею благодаря влиянию естественного отбора и постоянно увеличивающемуся употреблению органа. В Южной Африке конкуренция из-за обрывания листвы с высоких ветвей акаций и других деревьев может происходить только между жирафами, а не у жирафы с другими копытными.
Почему разные животные, принадлежащие к тому же отряду, но обитающие в других странах света, не приобрели ни длинной шеи, ни хобота, нельзя сказать с уверенностью, но ждать четкого ответа на этот вопрос настолько же неосновательно, насколько ждать определенного ответа на вопрос, почему какое-либо событие в истории человечества произошло в одной стране и не случилось в другой. Мы не знаем условий, определяющих количество и место каждого вида, и не можем даже предположить, какие изменения в строении могут быть благоприятны для умножения вида в новой стране. Однако вообще можно думать, что различные причины имеют отношение к развитию длинной шеи и хобота. Способность доставать листву на большой вышине (без лазания, к которому копытные животные совершенно не приспособлены) не предполагает значительно увеличившегося размера тела, а мы знаем, что некоторые страны имеют удивительно мало крупных млекопитающих, например Южная Америка, несмотря на роскошь своей природы; напротив, Южная Африка изобилует ими в несравненной степени. Почему так – мы не знаем, как не знаем и того, почему поздний третичный период был гораздо более благоприятным для их существования, нежели нынешнее время. Почему бы то ни было, но мы видим, что известные области и известные периоды времени гораздо благоприятнее, чем другие, для развития таких крупных четвероногих, как жирафа.
То обстоятельство, что некоторая особенность строения животного может достигнуть очень большого развития в одном направлении, почти неразрывно связано с тем, что разные другие части также должны быть изменены и приспособлены друг к другу. Хотя каждая часть тела изменяется незначительно, из этого не следует, что необходимые части всегда будут изменяться в нужном направлении и до надлежащей степени. Мы знаем, что у разных видов наших домашних животных части тела изменяются в разном направлении и в разной степени и что одни виды гораздо более изменчивы, чем другие. Даже в случае образования полезных уклонений не следует, чтобы естественный отбор всегда был в состоянии оказать на них свое влияние и произвести такую особенность строения, которая видимо была бы благоприятна для вида. Так, например, если количество особей, живущих в какой-либо стране, в значительной мере обусловливается их гибелью от хищных животных, наружных или внутренних паразитов и пр., что, по-видимому, действительно часто бывает, то действие естественного отбора на изменение какой-либо особенности строения для добывания корма будет незначительным или будет сильно задержано. Наконец, процесс естественного отбора очень медленен, и одни и те же благоприятные условия должны продолжаться