ослого кенгуру (и у большинства других млекопитающих, если допустить, что они произошли от сумчатых) «эту по крайней мере совершенно невинную и безвредную особенность строения?» В ответ на это можно высказать предположение, что голос, который, конечно, имеет большое значение для многих животных, едва ли мог достичь полной силы, пока гортань вдавалась в носовой проход; а профессор Флауэр высказал мне то соображение, что такое строение служило бы большой помехой для животного, питающегося твердой пищей.
Теперь мы обратимся на короткое время к низшим подразделениям животного царства. Echinodermata (иглокожие – морские звезды, морские ежи и пр.) снабжены замечательными органами, так называемыми педицелляриями, которые во вполне развитом виде представляют собой щипцы с тремя ветвями, т. е. три зазубренные ветви, прочно соединенные друг с другом и укрепленные на вершине гибкого ствола, который приводится в движение мышцами. Эти щипцы могут крепко схватывать разные предметы, и Александр Агассис видел, как Echinus, т. е. морской еж, быстро переправлял частицы экскрементов от щипцов к щипцам вниз в определенном направлении по своему телу, чтобы его поверхность не была загрязнена. Но вне всякого сомнения, помимо удаления разных частиц грязи, эти образования несут и другие функции; одной из них является, по-видимому, защита.
Относительно этих органов м-р Майварт, как и во многих предыдущих случаях, спрашивает: «Какого рода польза могла быть от первого рудиментарного зачатка этих органов и каким образом эти ничтожные зачатки могли сохранить жизнь какому-нибудь одному морскому ежу?» И он добавляет: «Даже внезапное развитие хватательного движения не принесло бы пользы без вполне подвижного стебля точно так же, как последний не имел бы значения без хватательных щипцов, однако никакие мелкие и притом неопределенные изменения не могли бы одновременно привести к образованию такого рода сложных координаций в строении; отрицать это – значит, по меньшей мере, защищать совершеннейший парадокс». Однако, сколь парадоксально ни казалось бы это м-ру Майварту, щипцы с тремя ветвями, неподвижно прикрепленные к своему основанию, но способные к хватательному движению, несомненно, существуют у некоторых иглокожих; и это вполне понятно, если они хотя бы частично служат орудием защиты. М-р Агассис, любезности которого я обязан большинством сведений относительно этого предмета, сообщил мне, что у некоторых иглокожих одна из трех ветвей щипцов служит поддержкой для двух других, а существуют и такие роды, у которых третьей ветви совсем нет. У Echinoneus, по описанию г-на Перье, педицеллярии двух родов; одни похожие на педицеллярии Echinus, другие – на педицеллярии Spatangus; такие случаи всегда интересны, так как служат объяснением того, как видимо внезапные переходы возникают путем утраты одного из двух состояний органа.
Что касается тех образований, из которых эти любопытные органы могли развиться, то м-р Агассис, на основании своих собственных исследований и исследований Мюллера, пришел к заключению, что как у морских звезд, так и у морских ежей педицеллярии, несомненно, должны рассматриваться как видоизмененные иглы. В этом можно убедиться как из их развития у отдельных особей, так и из полного ряда переходов, которые у разных видов и родов ведут от простых бугорков к обыкновенной игле и от иглы к вполне развитой трехветвистой педицеллярии. Постепенность перехода распространяется даже на способ причленения обыкновенной иглы и педицеллярий с поддерживающими их известковыми пластинками к скорлупе. У некоторых родов морских звезд можно найти «указания на то, что педицеллярии представляют собой просто измененные ветвистые иглы». Так, мы встречаем неподвижные иглы с тремя зазубренными, подвижными ветвями, разделенными равными промежутками и сочлененными у своего основания, а выше, на той же самой игле, сидят три другие подвижные веточки. Если последние отходят от вершины иглы, то они действительно образуют примитивную трехветвистую педицеллярию, которую можно видеть на одной и той же игле одновременно с тремя нижними веточками В этом случае идентичность ветвей педицеллярии и подвижных ветвей иглы не подлежит сомнению. Обычно полагают, что простые иглы служат для защиты, а если так, то нет основания сомневаться, что и иглы, снабженные зазубренными и подвижными ветвями, служат для той же цели; но их значение в этом отношении станет еще больше, как только они, соединившись, начнут действовать как хватательный аппарат. Таким образом, все переходы от простой неподвижной иглы до неподвижной педицеллярии имеют значение в качестве полезных органов.
«Предположение, что какой-нибудь орган, который, по нашему мнению, мог бы оказаться полезным для вида – в чем мы нередко можем ошибаться, – должен при каких бы то ни было обстоятельствах образоваться путем естественного отбора, прямо противоречит тому, что нам известно о способе действия последнего»
У некоторых родов морских звезд эти органы, вместо того чтобы быть прикрепленными к неподвижному основанию, находятся на вершине хотя короткого, но способного гнуться, мускулистого стебля; в этом случае они, вероятно, выполняют, помимо защиты, еще какую-нибудь дополнительную функцию. У морских ежей можно проследить все переходы того, как неподвижно сидящая игла начинает сочленяться со скорлупой и делается таким образом подвижной. Я жалею, что не могу привести здесь более полного обзора интересных наблюдений м-ра Агассиса над развитием педицеллярий. Он говорит также, что все возможные переходы могут быть равным образом найдены между педицелляриями морских звезд и крючками офиур, другой группы иглокожих, а также между педицелляриями морских ежей и якорями голотурий, опять-таки принадлежащих к тому же большому классу.
Некоторые колониальные животные, или зоофиты, как их принято называть, а именно Polyzoa (мшанки), снабжены любопытными органами, так называемыми авикуляриями. У разных видов они имеют весьма различное строение. В наиболее совершенной форме они удивительно походят в миниатюре на голову с клювом грифа, сидящую на шее и способную производить такое же движение, как нижняя челюсть клюва. У одного вида, который я наблюдал, сидящие на одной ветви авикулярии нередко в продолжение пяти секунд все одновременно двигались взад и вперед, открыв свои нижние челюсти приблизительно на угол в 90°, и это движение вызывало дрожание всей колонии. Если прикоснуться иглой к челюстям, они схватывают ее так крепко, что можно трясти всю ветку.
М-р Майварт приводит этот пример преимущественно как иллюстрацию того затруднения, которое, как он полагает, возникает при желании объяснить, каким образом в двух далеко отстоящих друг от друга подразделениях животного царства могли развиться под влиянием естественного отбора эти, по его мнению, «существенно сходные» органы, а именно авикулярии Polyzoa и педицеллярии Echinodermata. Но поскольку это касается строения, я не вижу никакого сходства между трехветвистыми педицелляриями и авикуляриями. Последние несколько более похожи на chelae, или клешни, ракообразных, и м-р Майварт с одинаковым правом мог бы привести это сходство, как случай, особо затруднительный для объяснения, или даже сходство авикулярий с головой и клювом птицы. Авикулярии, по мнению м-ра Бэска, д-ра Смита и д-ра Нитше, натуралистов, тщательно изучавших эту группу животных, гомологичны с зооидами и их ячейками, из которых построены зоофиты; подвижная губа, или крышка, ячейки соответствует подвижной нижней челюсти авикулярии. М-р Бэск не знает переходов, которые в настоящее время существовали бы между зооидом и авикулярией. Нельзя поэтому судить, через какие полезные переходные ступени одно образование могло перейти в другое; но из этого никак не следует, что таких переходов не было.
Так как клешни ракообразных походят до некоторой степени на авикулярии мшанок, и оба органа служат в качестве щипцов, то полезно показать, что для первого органа еще существует длинный ряд полезных переходных ступеней. На первой и простейшей стадии конечный сегмент конечности пригибается либо к квадратной вершине широкого предпоследнего сегмента, либо ко всей его боковой стороне, чем достигается возможность крепко схватывать предмет; но нога при этом еще служит в качестве органа передвижения. На ближайшей стадии мы обнаруживаем, что один угол широкого предпоследнего сегмента слегка выдается и иногда снабжен неправильными зубцами; конечный же сегмент пригибается к этому выступу. При увеличении размеров этого выступа, причем как его форма, так и форма конечного сегмента слегка изменяется и совершенствуется, щипцы делаются все более и более совершенными, пока, наконец, не превращаются в столь совершенный инструмент, как клешни омара; все эти переходы можно действительно проследить.
Кроме авикулярий, Polyzoa имеют еще один любопытный орган, так называемые вибракулы; последние обыкновенно состоят из длинных щетинок, способных к движению и легко раздражимых. У одного изученного мною вида вибракулы были слегка изогнуты и зазубрены по своему наружному краю; все вибракулы одной колонии часто приводятся в движение одновременно и, действуя подобно длинным веслам, они быстро перемещали ветвь колонии в поле зрения моего микроскопа. Если ветвь клалась на ее переднюю сторону, вибракулы переплетались и употребляли большие усилия, чтобы освободиться. Предполагают, что эти органы служат для защиты, и, по замечанию м-ра Бэска, можно видеть, «как они медленно и осторожно скользят по поверхности колонии мшанок, удаляя то, что может беспокоить нежных обитателей ячеек, когда они распускают свои щупальца». Авикулярии, подобно вибракулам, вероятно, служат для защиты, но они могут также схватывать и умерщвлять мелких живых животных, которые после того, как полагают, переносятся течением воды к щупальцам зооида, их захватывающим. Некоторые виды снабжены авикуляриями и вибракулами, некоторые – только авикуляриями, немногие – одними вибракулами.
Нелегко представить себе два столь различных по внешности предмета, как щетинка или вибракула и похожая на птичью голову авикулярия; однако они почти наверное гомологичны и развились из одного и того же источника, именно зооида с его ячейкой. При этом мы можем понять, как мне сообщает м-р Бэск, каким образом эти органы в некоторых случаях переходят друг в друга. Так, например, что касается авикулярий некоторых видов Lepralia, то их подвижная нижняя челюсть так развита и до того походит на щетинку, что только присутствие верхней или неподвижной части клюва служит для определения органа в качестве авикулярии. Вибракулы могли развиться и прямо из крышки ячейки, не проходя стадии авикулярии, но более вероятно, что они прошли через эту стадию, так как в течение ранних стадий преобразования едва ли другие части ячейки с заключенным в ней зооидом могли исчезнуть сразу. Во многих случаях вибракулы поддерживаются особым бороздчатым основанием, которое, по-видимому, представляет собой неподвижную часть клюва, хотя у некоторых видов этого основания совсем нет. Этот взгляд на развитие вибракул, если он верен, представляет интерес, потому что если мы предположим, что все виды, имеющие авикулярии, вымерли, никто даже при очень большом воображении никогда бы не подумал, что ви