— Верно, — признался Маркус. — Глен, скажи, я могу попросить тебя уделить мне минутку?
— Конечно. Келли, почему бы тебе не подняться наверх и не разобрать свои вещи?
— Разве ты не помнишь, я не брала с собой вещей, когда уезжала.
— Тогда просто дуй отсюда.
Она обняла меня и убежала. Маркус прошел на кухню, выдвинул стул и уселся. Однако вид у него был несколько напряженный.
— Как у тебя дела? — поинтересовался он. — Я серьезно спрашиваю.
Я пожал плечами.
— Отец любил говорить: «Надо принимать жизнь такой, какая она есть».
— А знаешь, какая была любимая присказка у моего отца?
— Понятия не имею.
— «У этой леди классная задница». — Он рассмеялся и хлопнул ладонью по столу. — Правда, смешно?
— Простите, Маркус. Мне сейчас не до шуток.
— Знаю. Извини. Просто ты заставил меня вспомнить моего старика. Вот уж был настоящий сукин сын. — Маркус задумчиво улыбнулся. — И все же моя мама всегда умудрялась удерживать его в узде. Думаю, это потому, что в глубине души, независимо от впечатлений, которые производили на окружающих его поступки, он нас любил. — Улыбка исчезла с его лица. Теперь вид у Маркуса был немного потерянный.
Он замолчал, и тогда я спросил:
— Полагаю, вы что-то собирались обсудить?
— Да, верно.
— И не хотели делать это в присутствии Фионы?
Он кивнул.
— Это касается Фионы? — спросил я.
— Я волнуюсь за нее, — признался Маркус. — Она воспринимает все слишком болезненно. Конечно, она же потеряла дочь…
— К счастью, у нее есть я, которого можно обвинить во всех грехах. Это должно немного смягчить ее.
Маркус покачал головой.
— Она никогда не показывает этого в твоем присутствии, но мне кажется, она казнит себя не меньше. А может, и больше.
Я вытащил бутылку виски и два стакана. Налил каждому из нас по чуть-чуть и передал Маркусу стакан. Он тут же опрокинул его. Я последовал его примеру.
— Продолжайте, — сказал я.
— Она запирается в спальне и тихо там плачет. Однажды я услышал, как, всхлипывая, Фиона сказала, что это ее вина. Позже я спросил ее об этом, но она стала все отрицать. Думаю, она задает себе тот же вопрос, что и тебе, — почему не увидела тревожных знаков? Почему не заметила, что с Шейлой творится неладное?
— Мне она никогда не давала понять, будто готова разделить со мной чувство вины.
— Фиона — очень непростой человек. Я это хорошо знаю, Глен. Но под железной броней бьется человеческое сердце.
— Возможно, она вырвала его из чьей-то груди?
Маркус поморщился.
— Ну ладно. — Он покачал головой. — Есть и еще кое-что.
— Это касается Фионы?
— Фионы. — Он сделала паузу. — И Келли.
— Что?
— Есть два момента. Во-первых, идея Фионы насчет того, чтобы Келли жила с нами и ходила в школу в Дариене. Я не против, но…
— Этому не бывать. Не хочу, чтобы пять дней в неделю она проводила вдали от меня. Так не пойдет.
— Да, я согласен с тобой, но по другой причине.
— Какой же?
— У Фионы проблемы с деньгами.
Я плеснул себе еще виски. Маркус протянул стакан, я налил и ему.
— Маркус, что произошло?
— Думаю, ты слышал про Карновского?
Инвестиционный гений с Уолл-стрит, который построил финансовую пирамиду. Многие потеряли миллионы долларов и теперь не могли вернуть ни цента.
— Я смотрю «Новости», — отозвался я.
— Фиона вложила в его компанию большие деньги.
— Сколько?
— Примерно восемьдесят процентов ее капитала.
Я удивленно приподнял брови.
— И как много у нее сгорело?
— Она не обсуждает со мной свои финансовые дела, но могу предположить, что около двух миллионов долларов.
— Черт побери! — пробормотал я.
— Да уж.
— И что она собирается делать?
— Даже если она обеднела на два миллиона, голод ей в любом случае не грозит. Однако Фионе придется немного ужаться. У нее остались кое-какие запасы, но она знает, что воспользоваться ими сможет только через несколько лет. А когда она завела речь о том, чтобы отдать Келли в школу… Глен, ты хоть представляешь, сколько это может стоить?
— Думаю, за семестр придется отдавать больше, чем я получаю за строительство одного дома.
— Вроде того. И раз ты не поддерживаешь эту идею, думаю, ты должен настоять на своем. В какой-то степени для нее это станет облегчением. Фиона сделала предложение, которое ей очень нравится, но если ты настоишь, ей придется подчиниться.
— Вы сказали про два момента.
— Да, вчера Фиона стала давить на Келли, пытаясь разузнать у нее, что случилось в гостях.
— Правда? Но зачем?
— Понятия не имею. Келли сильно расстроилась. Мне пришлось проявить настойчивость и потребовать от Фионы оставить девочку в покое. Она многое пережила, а Фиона лишь усугубляла ее состояние, учинив допрос.
— Зачем это ей?
Маркус помолчал, выпил вторую порцию виски и ответил:
— Ты же знаешь Фиону. Она всегда скрывает свои истинные намерения.
Келли спустилась вниз и не особенно расстроилась, узнав, что Маркус уехал не попрощавшись.
— Он был какой-то уставший, — поделилась со мной дочь. — Заявил, будто мы много говорили, а на самом деле толком ничего и не сказал.
— Возможно, его что-то мучает, — предположил я.
Вытащив лазанью из духовки, я поставил ее на плиту остывать. Келли посмотрела на нее, понюхала.
— Сверху должен быть соус, — заметила она.
— А я вместо этого посыпал лазанью сыром.
Келли достала вилку из ящика для столовых приборов и воткнула ее в середину лазаньи.
— А где ризотто? Там есть ризотто?
— Ризотто? — спросил я.
— И ты взял не ту форму! Лазанья будет не такая вкусная, если приготовить ее в неправильной посуде.
— Другой я не нашел. Слушай, ты будешь есть или нет?
— Я не голодная.
— А вот я попробую. — Я бросил себе на тарелку немного лазаньи и взял вилку. Келли села и стала наблюдать за мной, словно я ставил научный опыт.
— Кое-что случилось, и, боюсь, ты рассердишься, когда узнаешь, — сказала она.
— Что?
— Бабушка показал мне пару школ, куда я могу ходить. Но я видела их только со стороны. Сейчас выходные…
— Я не сержусь.
— Если я буду ходить в одну из этих школ, ты согласишься переехать к бабушке и Маркусу, чтобы быть со мной рядом? У меня там большая комната. Они могут поставить туда еще одну кровать. Но тебе не разрешат храпеть.
— Ты не будешь учиться в Дариене, — отрезал я. — Я посмотрю, может быть, у нас тут есть еще какая-нибудь школа, и попробую перевести тебя туда.
Келли задумалась.
— Значит, вчера здесь был папа Эмили?
— Да.
— Он хотел пригласить нас на похороны?
— Нет. И вообще так не бывает: на похороны не приглашают. Давай не будем об этом.
— Зачем же он приходил?
— Хотел узнать, все ли у тебя хорошо, ведь ты лучшая подруга Эмили.
Мои слова ее не успокоили — она по-прежнему казалась встревоженной.
— И больше ничего?
— В смысле?
— Он ничего не хотел вернуть?
Я внимательно посмотрел на нее:
— О чем ты?
Внезапно Келли заерзала на стуле.
— Не знаю.
— Келли, что ему необходимо вернуть?
— У меня и так были неприятности из-за того, что я пряталась в их комнате. Я не хочу новых.
— У тебя нет неприятностей.
— Но точно будут. — Она расплакалась.
— Келли, ты что-то взяла из спальни Слокумов?
— Я не хотела.
— Как это — не хотела, но взяла?
— Когда я сидела в шкафу, мне на ногу упала сумка, я нагнулась, чтобы подвинуть ее, а там внутри что-то звякнуло. Я достала это, но было слишком темно, чтобы разглядеть. Поэтому я спрятала ту штуку в карман.
— Келли, ради Бога…
— Я просто хотела узнать, что это такое. Когда Эмили нашла бы меня и открыла шкаф, я бы все рассмотрела. Но вместо Эмили появилась ее мама, и та штука осталась у меня в кармане, который раздулся, а я прикрыла его рукой, когда миссис Слокум заставила меня встать посреди комнаты.
Я устало прикрыл глаза.
— И что же там было? Украшения? Часы?
Она покачала головой.
— Этот предмет все еще у тебя, да?
— Я спрятала его в мешке для обуви. — Глаза Келли стали большими и влажными.
— Иди и принеси.
Она побежала в свою спальню и через минуту вернулась, держа в руках синий мешок для сменной обуви, на котором был нарисован парусник.
Келли отдала его мне. Чем бы эта вещь ни являлась, она оказалась тяжелее моих ожиданий. Прежде чем открыть мешок, я ощупал предмет через ткань и предположил, что Келли забрала из дома Слокумов пару браслетов.
Я засунул руку в мешок и вытащил то, что лежало внутри. Предмет был тяжелым, блестящим, с никелевым покрытием.
— Это наручники, — сообщила Келли.
— Да, — сказал я. — Вижу.
Глава девятнадцатая
— Думаешь, мистер Слокум приходил за ними? — спросила Келли. — Он точно ни о чем таком не спрашивал?
— Абсолютно точно. — Я изучил наручники и заметил маленький ключ, прикрепленный куском скотча, после чего вернул Келли пустой обувной мешок. — Если они были в сумочке его жены, он мог и не знать про них.
— Но она же не работала в полиции.
— Верно.
— А вдруг она иногда помогала мистеру Слокуму ловить преступников?
— Все может быть.
— Ты вернешь ему наручники? — спросила Келли со страхом.
Я глубоко вздохнул.
— Нет. Нам лучше забыть про них.
— Я поступила неправильно, — сказала Келли. — Вроде как украла их. Но это неправда. Я просто не хотела, чтобы мама Эмили узнала, что я забрала их из ее сумки.
— А почему ты не положила наручники на место, когда миссис Слокум оставила тебя одну в комнате?
— Я испугалась. Она заставила меня стоять посреди комнаты, и если бы я оказалась в шкафу в тот момент, когда она бы вернулась, мне пришлось бы совсем плохо!
Я обнял Келли.
— Все в порядке.
— А может, положить их в коробку и отправить по почте мистеру Слокуму? Только не писать на коробке, от кого они.