Но поселенцам была уготована еще одна неожиданность: на берегу полноводной речки обнаружились золотоносные жилы!
К началу прошлого века на месте поселения возник золотой прииск с неглубокой копью. Золото было близко. Вокруг прииска быстро расстраивался деревянный городок. Неподалеку от копра шахты в короткий срок выросли гостиница «Америкен экспресс», типография газеты «Балларат таймс», фирменная аптека и конечно же множество пивных. В них оседала значительная часть заработка старателей. По улицам деревянного города ходил конный дилижанс, поднимавший к раскаленному небу тучи красноватой пыли.
Боб неторопливо доехал до небольшой площади и повернул налево, в улицу, которая вела прямо к прииску. Встречных автомашин не было. Солнечные лучи, пронизывавшие лобовое стекло, пригревали с каждой минутой все ощутимее.
…К середине девятнадцатого века на золотом прииске в Балларате было занято уже несколько тысяч рабочих, вспоминал Грейви. В ноябре-декабре 1854 года возмущенные непосильным налогообложением и злоупотреблениями властей горняки бросили работу и предъявили свои требования, среди которых было одно политическое: учреждение справедливого правительства. Из крепежного леса, применявшегося в шахте в качестве опор, рабочие возвели укрепление и поклялись сражаться до конца. Известное под названием «Эврикского восстания», это революционное выступление было подавлено силами армии и полиции. В истории Австралии оно известно как первая организованная попытка рабочих отстоять свои права…
Показались строения прииска. Боб вглядывался в их знакомые очертания. У него вдруг возникло странное чувство, будто в привычном облике музейного центра чего-то не хватает.
…Во второй половине двадцатого века Балларат пережил свое второе рождение — он стал центром туристического бизнеса. Вблизи старой золотой копи вновь выросли стилизованные под старину деревянные здания отеля, типографии, аптеки, пивных. По улочкам музейного центра, как и встарь, пылил конный дилижанс. В типографии печаталась местная газета «Балларат таймс». Стараниями редактора и рабочих типографии она выглядела так же, как в середине прошлого века: те же шрифты и нарочито провинциальный стиль.
Туристы спускались в чистенькую прохладную шахту, проходили полмили под землей под присмотром гида, заглядывали в заброшенные штреки и забои. В хорошем настроении они выходили по вагонеточным путям прямо на склон горы, к знаменитой золотоносной речке. Тут их ждало новое развлечение: на песчаном берегу лежали жестяные тазики, в которых, наверное, старатели мыли песок еще сто с лишним лет назад. Желающие могли попытать счастья. Любители всегда находились, правда, трудились они без особого успеха. Но в запасе был еще один, беспроигрышный способ. Можно было тут же купить пробирку с золотоносным песком и промыть его…
Оставшиеся на дне крупицы золота вновь помещались в пробирку с наклейкой «Настоящее австралийское золото», заливались водой и увозились в качестве сувенира.
Куда бы турист ни входил, он отовсюду уносил памятный подарок. В аптеке, например, где на видном месте стояли старинные весы со множеством разновесков, он покупал флакончик прозрачного эвкалиптового масла с непривычной для глаз этикеткой. «Соответствует британской фармакопее», значилось там.
…На границе музейного комплекса асфальт кончился, и автомобиль сержанта запрыгал по мелким выбоинам дороги. Боб подрулил к конторе и остановился в легком облачке пыли. Выходя из машины, он почувствовал, что все же очень устал после бессонной ночи.
Контора, как и все остальные здания музейного комплекса Балларата, была построена из бревен и досок.
К деревянным перилам веранды была привязана пегая лошадь, совсем как где-нибудь на американском Диком Западе во времена «золотой лихорадки».
По самой середине музейной улицы расхаживал страус эму.
Сержант толкнул застекленную деревянную дверь, рядом с которой на стене была прикреплена аккуратная табличка с надписью: «Дирекция Балларатского музея». Дверь протяжно скрипнула. Боб шагнул через порог и очутился в небольшом, по-современному обставленном офисе.
Из-за гладкого металлического стола с выстроенными в ряд телефонными аппаратами навстречу полицейскому поднялся среднего роста мужчина в костюме сафари цвета хаки.
— Сержант Грейви, — представился полицейский.
— Хранитель музея Дональд Саммерс. Располагайтесь, разговор, вероятно, будет долгим.
— Ну, что у вас тут стряслось? — произнес Боб привычные в подобных случаях слова. Одновременно всей тяжестью тела он опустился в мягкое синтетическое кресло.
— Случилось невероятное, — начал Саммерс. — Ночь в общем прошла спокойно. Охрана не заметила ничего необычного. Защитная система была включена, но никаких сигналов не выдала. Систему только что проверили, она в полном порядке. Однако утром сотрудники обнаружили пропажу некоторых экспонатов. Строго говоря, это не столько экспонаты, сколько составные части нашего музейного комплекса. Не мелочи какие-нибудь…
Дональд Саммерс замолчал, видимо обдумывая, в какие выражения облечь дальнейшее. Боба опять начало клонить в сон, и он все силы употребил на то, чтобы не клевать носом.
— У нас тут собрана разнообразная старая техника, — продолжал Саммерс, — локомотивы, вагоны, паровые машины, автомобили выпуска начала века… Для них отведена специальная площадка, куда туристов пускают за отдельную плату.
— Изложите суть дела, — с едва заметным раздражением в голосе сказал сержант.
Слова сержанта как бы придали Саммерсу решимости.
— Сейчас о главном, — извинительным тоном произнес он. — Сегодня ночью с территории музея исчезли два паровоза, три паровые машины и несколько автомобилей! Исчез также дилижанс…
— Что вы думаете о возможности их угона? — подавляя зевок, спросил полицейский.
— Угона? — изумился Саммерс. — Собственного хода у них нет… А для того, чтобы их вывезти отсюда, понадобилось бы несколько железнодорожных платформ и специальные краны. Когда музей только создавался, сюда была проложена железнодорожная ветка. Она и поныне существует, но ею никто не пользуется. Во всяком случае, даже ночью незаметно такую операцию совершить невозможно, — добавил он убежденным тоном.
— Проводите меня на место происшествия, — сказал сержант. — Следует все осмотреть.
На самом деле ему до смерти хотелось поскорее лечь в постель. Но он знал, что до этого еще далеко, а на свежем воздухе ему по крайней мере должно полегчать.
Они вышли на скрипучую веранду. Лошадь при их появлении принялась кивать головой, грозясь оборвать уздечку.
— Ну, ну! — успокоил ее Саммерс. — Потерпи немного.
Они были уже на полпути к площадке со старой техникой, как вдруг заметили бегущего навстречу охранника, одетого в светло-серую униформу.
— Мистер Саммерс! — крикнул он еще издалека. — Беда!
— Что стряслось, Миллс? — громким голосом спросил хранитель.
Подбежавший охранник в течение нескольких секунд пытался перевести дух. Наконец сказал:
— Ограбили типографию. Шрифты частично взяты, частично рассыпаны. Исчезла одна из печатных машин, самая старая. Она весила пятнадцать тонн… Как ее смогли вынести, не понимаю.
— Идемте в типографию, — предложил Саммерс, поворачиваясь к полицейскому. — Может, найдем какой-нибудь ключ к разгадке.
Они свернули на главную улицу музейного комплекса.
Боб Грейви взглянул на шахтные надстройки, да так и обомлел. Он заметил неладное еще из окна автомобиля, но тогда его внимание было отвлечено дорогой и он не понял, чего не хватало в привычном облике музея. Теперь это до него дошло.
Над шахтой не было копра.
Корреспондент газеты «Сидней морнинг геральд» Ричард Датсон прибыл в Балларат несколько часов спустя после сообщения о ночном происшествии в музее.
У первого попавшегося ему газетного киоска Датсон остановил машину, взятую напрокат по приезде в город, и попросил местную газету. Продавец, загорелый пожилой австралиец в позолоченных очках с затемненными стеклами, подал ему сложенный листок «Балларат таймс» и лукаво улыбнулся.
— Уникальный номер, сэр, — сказал он, — сами увидите.
Датсон тут же, у киоска, развернул листок и в первый момент оторопел.
Номер пестрел разнообразными шрифтами.
Видно было, что набирали вручную и ставили в строку любую попавшуюся литеру, лишь бы она подходила по смыслу. Вероятно, сортировать шрифты было некогда, и редактор принял единственно возможное решение. Главное, чтобы номер вышел в свет.
Выглядело это презабавно:
«бЛЛЛараТ ТаЙмс»
3аГад0ЧнОе ПРоИсЩесТвие в мVзеЙнОлл ЦЕнТре
0т наШеГо Со6сТвеННоГо КоРРеспоН9еНТа…
Далее шло подробное изложение событий прошлой ночи, перечислялись пропавшие экспонаты, подсчитывалась возможная стоимость убытков. Газета взяла интервью у хранителя музея Дональда Саммерса и сержанта полиции Роберта Грейви. Ничего определенного они сообщить не могли, оба терялись в догадках. Действительно, трудно похитить локомотив незаметно, но еще сложнее его спрятать. Тем временем оповещенные полицейские участки на всей территории штата Виктория хранили полное молчание.
Это могло означать только одно: ничего обнаружено не было.
Датсон поблагодарил киоскера и спросил дорогу к музею. Выйдя из тени киоска, он быстро сел в раскаленный автомобиль и погнал его по шоссе. Солнце клонилось к закату. Датсон рассчитывал, что еще застанет хранителя в музее.
Возле конторы музея бродила отвязанная пегая лошадь и щипала пожухлую траву с газонов. Возле нее неторопливо подпрыгивали низкорослые красноватые кенгуру из той породы, которую австралийцы называют «уоллаби». Это мирное взаимное существование бок о бок таких разных животных — европейской лошади и маленьких местных уоллаби — почему-то умилило Датсона.
Он припарковался возле деревянной веранды, постаравшись загнать машину в тень. Затем поднялся на веранду и открыл застекленную скрипучую дверь.