Но инспектор не слышал его — он уже снял телефонную трубку и набирал номер. Сперва он связался с отделом коммунального хозяйства городского Совета и потребовал, как можно скорее прислать в отделение милиции одного или двух рабочих-канализаторов. Второй его разговор был с Дирекцией милиции. В одном из ее отделов работали опытнейшие эксперты, которые могли решить любую задачу научного или технического характера. Табаков связался с одним из них и спросил, может ли он к нему сейчас же прийти. Окончив наконец все эти разговоры, инспектор со вздохом облегчения откинулся на спинку стула.
— Это только начало! — сказал он. — Но все-таки мы уже ступили на дорожку. Если будем действовать как надо, ничего не упуская из виду, то, возможно, она куда-нибудь приведет нас.
Первым явился в отделение эксперт Научно-технического совета. Это был сухощавый пожилой человек в поношенном пиджаке, его воспаленные глаза совсем не говорили о какой-либо особенной зоркости и наблюдательности. Табаков оставил лейтенанта дожидаться канализаторов, а сам вышел с экспертом. Прибыв на место происшествия, эксперт сразу же принялся за дело. Внезапно он весь преобразился, уподобившись вдруг какой-то неимоверно чуткой и подвижной охотничьей собаке, которая быстро снует туда и сюда, обнюхивая все кругом и ничего не оставляя без внимания. Так прошло полчаса, за которые он тщательно обследовал всю улицу.
— Марка машины — «Москвич», — произнес наконец эксперт уверенным тоном. — Покрышки не изношены — они прошли не больше десяти тысяч километров. Сначала машина двигалась где-то по середине улицы, затем приблизилась к правому тротуару… Здесь она двигалась со скоростью около двадцати километров в час. В двух метрах от решетки шофер резко затормозил, и машина остановилась. Затем она снова тронулась, проехала по решетке и покатила дальше…
— Куда она завернула — налево или направо? — спросил Табаков.
— Об этом нет никаких данных! — невозмутимо ответил эксперт.
— Так… А когда это произошло?
— Дня три тому назад… от силы пять…
— Насколько я вас понял, машина остановилась не совсем нормально?
— Да, не совсем… Правда, шофер подъезжал к этому месту с намерением остановить машину у самого тротуара. Это ясно видно… Но остановил ее почему-то внезапно и резко, не сбавив перед этим хода.
— Да! — задумчиво произнес инспектор.
— Представьте, что он проехал чуть дальше того места, где хотел остановиться, заметил это и… затормозил. Или, скажем, увидел вдруг знакомого…
— Это все, что вы можете сказать? — спросил инспектор.
— Таковы данные, — ответил невозмутимо деловым тоном эксперт.
— Благодарю вас.
Немного погодя явились сопровождаемые лейтенантом канализаторы. Они не спеша подняли решетку и опустили в люк длинную лопату, изогнутую у места насадки под прямым углом к черенку. Как ни был уверен инспектор в том, что сейчас извлекут черепки разбитой миски, сердце у него все же застучало. А что если там ничего не обнаружат? Что если этот осколок попал сюда случайно? Затаив дыхание, следил он за каждым движением пожилого рабочего, который, наконец, вытянул кривую лопату наверх и вывалил на мостовую кучку илистой массы.
— Смотрите, товарищ инспектор! — радостно воскликнул лейтенант.
В следующий миг он нагнулся и, пользуясь своим носовым платком, извлек из этой темной кашицы большой осколок разбитой миски. Через полчаса они собрали все черепки, обнаруженные в иле, и осторожно завернули их в носовые платки.
— Завтра мы получим то, что нам нужно! — воскликнул инспектор. — Миску еще сегодня восстановят в отделе… Если мать пропавшего мальчика узнает ее, то у нас исчезнут всякие сомнения…
— А машина? — спросил лейтенант. — По-моему, ребенка увезли на этой машине.
— Это еще неизвестно, — сдержанно заметил инспектор.
Лейтенант быстро взглянул на него и поджал губы, как бы что-то смекая.
— Не поделитесь ли вы со мной своими соображениями? — тихо сказал после минутной паузы инспектор. — Может быть, они сходятся с моими.
Лейтенант в смущении почесал лоб.
— Хорошо, допустим, что между «Москвичом» и исчезновением ребенка не существует никакой связи… — задумчиво произнес он. — Просто ребенок по дороге к молочной разбивает миску, теряет деньги и исчезает… Затем появляется легковая машина, останавливается и через некоторое время уезжает…
— Вполне допустимо, — шутливо заметил инспектор. — Первый черепок, который я обнаружил, был вдавлен колесом автомобиля — отпечатки покрышки были видны совсем ясно… Следовательно, сперва была разбита миска, после чего по черепку проехала машина…
— Хорошо… Будем рассуждать логично, — продолжал лейтенант. — «Москвич», ехавший до этого по середине улицы, начал приближаться к правому тротуару… Зачем это понадобилось водителю? Есть только одна возможная причина, а именно: водитель хотел остановить машину. Как вам известно, она, действительно, остановилась. Но с какой целью? Из-за мальчика? Или по какой-либо другой причине? Предположим, что это произошло не в тот час, пусть даже не в тот день. Если вы, например, товарищ Табаков, едете куда-нибудь на машине, то, естественно, остановитесь перед тем домом, который вам нужен. Не так ли?
— Совершенно верно! — подтвердил Табаков.
— Значит, мы должны произвести тщательную проверку в этих двух домах по обе стороны улицы! — заключил с воодушевлением лейтенант.
— Так мы и сделаем! — согласился инспектор.
— Тогда выяснится, что за машина приезжала сюда, зачем, когда точно. Если же никто ничего о ней не знает, то очевидно, что эта машина останавливалась здесь по какой-то другой причине. Быть может, для того, чтобы увезти мальчика.
Табаков и сам понимал, что это пока что единственный способ добраться до чего-нибудь реального. Не сказав больше ни слова, он огляделся. Справа было старое трехэтажное зданьице, фасад которого выходил прямо на улицу. Дом слева, двухэтажный и такой же ветхий и облупленный, находился в глубине двора, усаженного деревьями.
— Начнем с правого! — предложил инспектор.
Лейтенант кивнул головой: не все ли равно?
На первом этаже жили две семьи, но ни к аптекарю, ни к конторскому служащему, насколько они помнили, еще никто никогда не приезжал на легковой машине.
— Может быть, вас не застали и уехали… — все же настаивал инспектор.
Однако оба семейства отрицали такую возможность — дома у них всегда оставался хоть кто-нибудь.
— Да и нет у нас ни друзей, ни знакомых с машинами, — сказал со вздохом конторщик.
Второй этаж занимали тоже две семьи. Продавца в мануфактурном магазине не было дома, но его жена категорически заявила, что за последнее время к ним никто не приезжал на легковой машине. Она очень хорошо помнила день, в который исчез Васко, знала, чем была занята точно между одиннадцатью и двенадцатью часами. Нет, к ним не приезжали.
— Слышали ли вы хоть шум мотора или звон разбившейся посудины? — спросил инспектор.
Женщина задумалась. Лицо ее стало серьезным и озабоченным.
— Нет, что-то не припомню, — сказала она наконец. — Да ведь я больше на кухне была…
— Дети у вас есть?
— Как же, двое! — с гордостью ответила женщина. — Но я их уже давно отправила в деревню к бабушке.
— А кто ваш сосед?
— Журналист один, — с некоторой неприязнью ответила жена продавца. — Кажется, он дома сейчас…
Табаков и лейтенант переглянулись — к журналисту всегда могли приехать на машине. Они, действительно, застали его дома. Это был мужчина лет сорока, но уже с проседью, работавший редактором в небольшой профсоюзной газете. Оказавшись человеком добродушным и любезным, он тотчас выразил готовность помочь чем может. Журналист прекрасно помнил день исчезновения мальчика — так как в то время был у себя в квартире. Но, к сожалению, и он не мог сказать, останавливалась ли перед их домом какая-нибудь легковая машина. Разумеется, они там нередко останавливались, так как редакция, не имея своей машины, пользовалась теми, которые принадлежали профсоюзу. Однако за последние десять дней за ним не приезжали ни разу.
— А не донесся ли до вас с улицы звон разбившейся посуды? — спросил Табаков.
Журналист задумался.
— Нет, ничего такого не слышал! — покачал он головой. — Да и занят я был очень в тот день… С докладом одним торопился…
— В какой комнате вы работали?
— Здесь, в кабинете.
Но кабинет его выходил окнами во двор, так что туда не доходил шум с улицы.
— Где в это время была ваша жена?
— В суде, — ответил журналист. — Она — народный заседатель и в тот день была занята.
— А в комнате, которая выходит на улицу, никого не было?
— Там был Филипп, сынишка мой…
— Можете его позвать на минутку?
— Знаете, лучше мы зайдем к нему сами… — ответил журналист после некоторого колебания. — А то он болел ангиной и только вчера первый раз встал.
Все трое прошли в комнату напротив. Там на кровати, прикрытый легким байковым одеялом, лежал мальчик лет двенадцати. Лицо у него было умное, живое, только очень бледное — видимо, от перенесенной болезни. Увидев гостей, он смущенно взглянул на них и отложил книгу.
— Филипп, эти товарищи — из милиции, — сказал отец. — Они хотят тебя спросить о чем-то очень важном. Постарайся же припомнить все, что только сможешь.
Филипп опять перевел на вошедших свой живой взгляд, и глаза его заблестели от любопытства. Табаков терпеливо объяснил, что речь идет о судьбе пропавшего Васко. Помнит ли Филипп день, в который исчез мальчик?
— Вспомни-ка, что ты делал в прошлую среду.
— В среду? — и мальчик начал что-то считать, загибая пальцы. — Да, помню! Как раз в тот день я заболел!
— Так… чудесно! — обрадованно кивнул инспектор. — А теперь вспомни, не слышал ли ты — примерно, так, перед обедом — какой-нибудь шум на улице? — будто кто-то уронил на тротуар тарелку или, вообще, какую-нибудь посудину… что-нибудь бьющееся…
— Ну конечно! — воскликнул мальчик. — Очень хорошо слышал.