– В чём дело? – сказала Стелла недовольно. Ничего, подумала Джастис, она будет в восторге, когда узнает новости.
– Письмо написала мисс де Вир!
– Какое письмо?
– Письмо, которым пригласила меня на встречу в башне! То есть оно было написано той же ручкой. Насчёт почерка ничего не могу сказать, но чернила точно одинаковые – такой цвет ни с чем не спутать. Мне нужно как-то пробраться в кабинет мисс де Вир и поискать там улики. Может, один из учителей убил Мэри, и она знает…
– Джастис! – теперь Стелла по-настоящему рассердилась. – Ты ведь не думаешь, что это мисс де Вир написала то письмо?
– Почему нет? Ручка точно её.
– Учителя не занимаются такими вещами. – Джастис вспомнила, что нечто похожее Стелла говорила про мисс Томас. Но ведь учителя тоже люди, разве нет?
– Думаю, она занимается, – сказала Джастис. – А значит, либо она знает, кто убийца, либо она сама убийца, и я докажу это. Отец говорит…
– Отец не одобрит, если ты нарушишь школьные правила.
– С чего ты взяла? – отрезала Джастис. – Ты его не знаешь.
Стелла побледнела. Она хотела что-то сказать, но передумала и вышла из комнаты, не проронив ни слова.
Джастис смогла поговорить со Стеллой только в спальне, когда они готовились ко сну. Ей отчаянно не хватало опыта общения с друзьями. Что делать, если ты расстроил друга, но не знаешь чем? Извиниться? Или молчать и надеяться, что всё уладится само собой? В конце концов, когда в спальне задёрнули шторы, Джастис сказала:
– Прости, если обидела тебя.
К её удивлению, Стелла ответила:
– И ты прости меня. Просто… Я так здорово провела время с твоим отцом, что теперь скучаю по семье. Вот почему я рассердилась.
– Ничего страшного, – сказала Джастис. – Я понимаю.
Она действительно понимала. Почему-то после нескольких часов с папой она сильно затосковала по маме.
– По поводу мисс де Вир… – начала Джастис.
– О чём шепчетесь? – спросила Роуз с другого конца комнаты. – Выключаю свет через пять минут.
– Поговорим завтра, – шепнула Стелла.
– Хорошо, – сказала Джастис. – Ладно, Роуз. Я уже ложусь.
Какое блаженство – укутаться в одеяло. В спальне стоял жуткий холод.
– Хатчинс говорит, скоро пойдёт снег, – сказала Ева из своего угла.
– Я люблю снег, – сказала Джастис, растирая замёрзшие ноги, чтобы хоть как-то согреться.
– Ты такого ещё не видела, – сказала Нора зловещим, леденящим душу голосом. – Мы будем полностью отрезаны от мира, если пойдёт снег. Несколько лет назад был такой снегопад, что никто не смог привезти нам продукты, и еды почти не осталось. Мы неделями питались хлебом и топлёным жиром.
– А ещё вода замерзает, – сказала Ева, – и мыться по утрам невозможно. Так холодно, что выдыхаешь пар даже в постели.
– Хотя мы построили потрясающего снеговика, – сказала Нора. – Нахлобучили на него шляпу и назвали месье Пьером.
– Гашу свет, – раздался голос Роуз, пока все хихикали. И Сипухи погрузились во тьму.
С каждым днём становилось холоднее. Окна в ванной обледенели изнутри, и почти все девочки кашляли и чихали. Хуже всего – заначка кончилась, а еда в столовой стала скудной как никогда. Ева сказала, это потому, что кухарка делает запасы на тот случай, если дороги опять завалит снегом.
Мысли о снеге тревожили Джастис. Если снега выпадет действительно много, они окажутся заперты в Хайбери-хаус, вероятно, в компании убийцы. Вообще с того самого дня в Джурис-Гэп с ней творилось что-то непонятное. Увидевшись с папой, она скучала по нему больше, чем когда-либо, и всё ещё чуточку переживала из-за ссоры со Стеллой. Друзья очень важны, она теперь знала это, и оказалось, что если не проявить осторожность, их легко потерять.
А хуже всего, что после потрясающего открытия насчёт ручки Джастис ни на шаг не продвинулась в расследовании. Она несколько раз поднималась в кабинет мисс де Вир, но директриса почти всегда была там либо запирала дверь. Джастис уже подумывала, а не спросить ли её напрямую, когда всё вдруг изменилось.
Это случилось через неделю после приезда родителей. Джастис не спеша направлялась на урок английского. Зачем торопиться? Последние дни они только и делали, что репетировали рождественский спектакль. Она уже знала свою роль назубок и жутко скучала. «В те дни вышло от Кесаря Августа повеление…»
– Тебе хотя бы не нужно жеманиться и говорить: «Я раба Господа», когда Хелена Блисс машет свитком у тебя перед носом, – сказала Стелла, которая играла Марию. Почти все длинные реплики в пьесе достались Гавриилу и его ангелам-помощникам, и Хелена, конечно же, будет петь под аккомпанемент визгливой скрипки Айрин.
К тому же этим утром почти всех девочек, включая Стеллу, задержала мисс Томас, чтобы обсудить предстоящий матч по лякроссу. Джастис одна из двух девочек в классе, которые не попали в команду. Даже Джоанна, у которой одна нога была короче другой, попала в команду запасных.
Джастис шла по коридору, размышляя о последнем письме от Питера. Он довольно часто писал ей, и ей было стыдно, что она так занята раскрытием этой тайны, что давно уже не отвечала ему. В основном он писал о музыке, иногда вставлял обрывки нот, в которых она ничего не понимала, но в последнем письме он хотел обсудить с ней рождественские каникулы. «Мама приглашает тебя с папой в гости, – писал он. – Будет весело, хотя по вечерам мне придётся заниматься Бахом». Неужели такая судьба их ждёт? – думала Джастис. Сироты, которых другие семьи принимают из жалости? Она вдруг пожалела, что не может приготовить рождественский ужин сама.
Она нехотя поднималась по закрученным ступеням, которые вели в классную комнату по английскому, как вдруг услышала, что кто-то зовёт её:
– Джастис!
Повелительный учительский голос. Джастис обернулась. Это была мисс де Вир собственной персоной со стопкой книг в руках.
– Да, мисс де Вир?
Директриса улыбнулась ей:
– Мисс Крейн нездоровится сегодня, поэтому урок проведу я. Не могла бы ты помочь с книгами?
Джастис просияла. Прекрасная возможность поговорить с мисс де Вир. Вдруг удастся упомянуть о башне и тайном послании? Или, если мисс де Вир действительно написала ту записку, возможно, она сама ищет предлог, чтобы поговорить с Джастис с глазу на глаз?
Джастис взяла книги, которые мисс де Вир протянула ей. В новеньких твёрдых обложках, синие, с тёмным силуэтом лошади и наездника. Совсем не похоже на то, что читают в Хайбери-хаус, где томики Шекспира выглядели так, будто они родом из личной коллекции Уилла.
– Я решила, почему бы не почитать что-нибудь новенькое, – сказала мисс де Вир, когда они поднимались по лестнице. – Ты знаешь «Национальный бархат» Энид Бэгнольд?
– Нет, – сказала Джастис. – Нет, мисс де Вир.
– Увлекательная книга. Вышла в прошлом году. О девочке, которая переодевается в мальчика, чтобы участвовать в скачках. Думаю, тебе понравится.
Джастис задумалась: кто из учителей Хайбери-хаус использует слово «увлекательный»? А что касается того, чтобы чтение «нравилось», она была почти убеждена, что подобные понятия чужды мисс Крейн, которая ставит перед собой лишь одну цель: заставить учениц вызубрить как можно больше строк из классической литературы. К тому же ей понравился сюжет – о том, что девочка участвует в таком известном соревновании. Кто сказал, что приключения только для мальчиков? Живя в Лондоне, Джастис видела лошадей лишь издали, на них ездили полицейские или их выгуливали в Гайд-парке. Она даже не представляла, каково это – сидеть на одном из этих прекрасных и пугающих созданий.
Они дошли до класса, и мисс де Вир передала Джастис оставшиеся книги, чтобы открыть дверь. Она оглядела пустые столы и стулья:
– Надо же! Где все?
– Обсуждают матч по лякроссу, – сказала Джастис, сгружая книги на учительский стол.
– А ты не играешь в лякросс?
– Меня заставляют. Но получается не очень.
Мисс де Вир рассмеялась. Она села за стол на возвышении и оправила платье.
– Тебе нравится в пансионе, Джастис?
– Временами, – сказала Джастис откровенно.
– У тебя появились подруги, как я вижу, – сказала мисс де Вир. – Очень рада, что ты сдружилась со Стеллой.
Что они заладили? – подумала Джастис. И почему мисс де Вир задаёт столько вопросов? Неужели она догадалась, что Джастис подозревает её? Или она сама хочет признаться? Или вовсе не она подложила записку? Может, кто-то другой пользуется чернилами того же цвета…
Джастис решила рискнуть и устроить директрисе скрытый допрос.
– Мисс де Вир? – начала она. – Какую книгу вы написали? Ту, что подписали для папы?
– О Джейн Остин. Тебе понравилось «Нортенгерское аббатство»?
– Вроде ничего, – сказала Джастис. – Хотя Кэтрин Морланд не очень-то сообразительная.
– Но воображение у неё замечательное, – сказала мисс де Вир. – А воображение – чудесный дар. Только не увлекайся этим, как Кэтрин.
В её словах явно какой-то скрытый смысл, но Джастис никак не могла понять какой. Может, директриса знает о том, что она расследует смерть Мэри? Если записку написала она, то это вполне возможно. Или она намекает, что Джастис всё выдумала?
– Мисс де Вир, – сказала она, – как вы познакомились с моим отцом?
Снова всё изменилось. Ни на секунду она не утратила самообладания и любезности, но её лицо стало неузнаваемым, будто свет погас внутри её.
– Не задавай дерзкие вопросы, Джастис. А теперь раздай книги. По одной на стол.
– Должно быть, весело писать книги. – Джастис не сдавалась. – Вы не могли бы расписаться в моём блокноте для автографов или написать эпиграф, например? – У Джастис не было блокнота для автографов, но у многих девочек он был. И там было полно высказываний наподобие «Будь добрым, друг мой, и не завидуй хитрецам»[5]. Если ей удастся заполучить такую длинную надпись, сделанную почерком мисс де Вир, она сравнит её с запиской. Почерк – важная улика; она знала это из судебных заседаний, о которых читала.