х щитов, небольшого потока и одного выстрела, чтобы ликвидировать незадачливого наемника и сохранить жизнь Реттингтона, которую кроме меня никто трогать не должен. Он тогда так проникся чудесам магического искусства, что, пригласил поработать охранником на его приеме. Но я чуть все не запорол, потому что слишком долго не пользовался источником стараясь делать все самостоятельно, не прибегая к магии. Вот тогда ко мне и подсела Анна, вызвав не слишком приятные воспоминания, и я чуть не сорвался. Хотя она как эмпатик могла направить воспоминания и чувства в нужную сторону. Она быстро привела меня в норму, просто пока рассказывала какую-то чушь держа меня за руку. Я сразу понял, что это подстава чистой воды. Учитывая покушение, нестабильность источника и внезапное появление этой особы на горизонте, мне стало интересно, что же ей от меня надо. Во внезапно вспыхнувшие чувства может поверить только подросток со спермотоксикозом. Но зачем расстраивать барышню, она же так старалась меня дестабилизировать в этом ресторане. Обмануть эмпата я не мог бы в принципе, мне порой кажется, что на одного эфирита приходится один эмпатик. Она мне сообщила, что является агентом разведки Шории и у нее есть много нужной СБ информации, что с Виктором ее ничего не связывает и вообще она может предоставить этому доказательств, а так как Милтона нет, то шанса выбраться из страны у нее тоже нет, поэтому она связалась со мной и у нее есть предложение на взаимовыгодных условиях: она мне помогает, не спрашивает ни о чем, а я ее забираю домой, ведь она так соскучилась по папе. В принципе меня это устраивало, за мной постоянно следили, напичкали квартиру жучками и камерами. С каждым днем я становился все раздражительнее и понимал, что элементарно не справлюсь. Поэтому согласился на ее предложения, на своих условиях, и мы подписали взаимное соглашение. Изображать любовную парочку было проще простого: я в ней нуждался, а она с каждым днем пыталась затащить меня в постель все с большим упорством, вешаясь на меня при каждом удобном случае. Я деликатно ее оттаскивал от себя, не доводя ситуацию до конфликта. — Он ненадолго замолчал. — Я понятия не имею о ее намерениях в нашей стране. То, что она действующий агент Фландрийской разведки — это факт, все документы о ее якобы разводе и отставке являлись полной профанацией. Я сомневаюсь, что тот мужик из агентства мог бы мне соврать. Я конечно не менталист, но сведения добывать тоже умею, особенно у тренированных на пытки людей, подогревает интерес и воображение, — он сделал глубокий вдох. — Является ли она агентом Шории? Без понятия. Никаких доказательств она не предоставила. Собственно, все. В итоге ничего не понятно и много вопросов. Я вообще до последнего думал, что мой заказчик Виктор, но учитывая сложившуюся ситуацию, не нужно быть эрилем экстра-класса, чтобы понять, что моего отца кто-то подтолкнул к мысли о контракте. Жертва в виде Реттингтона тоже выбрана не случайно. Складывается впечатление, что это какой-то план фландрийского агентства: заказ на Реттингтона, такая удобная встреча с Анной и ее перенаправление в Шорию. Причем, эти придурки до сих пор думали, что я как прыщавый подросток до сих пор др…эм, пускал слюни на ее светлый образ и реву по ночам в подушку сожалея о ее предательстве и измене. Даниэльсон поделился информацией, что у них до сих пор Анна числится, как рычаг давления на меня. — Он покачал головой.
— Теперь я понял, — Эдуард поморщился. — Я всё никак не мог понять поведение Виктора на допросе: вроде классический муж-рогоносец, но после того, как ты сказал, что женат, он вышел из себя и прибывал в полном недоумении и замешательстве. Весь план, каким бы он не был, основан на твоих чувствах к девушке, которых, как я полагаю, и не было особо никогда, ты просто боялся, что сорвешься без поддержки эмпатика, — Рег медленно кивнул, подтверждая вывод Эда.
— В общем, это дело не просто месть отца выпрягшемуся сыну. — Эван скрестил руки на груди. — Да, Регган, ты изначально был прав: тебя подставили. Ты не скрывал того, что теперь работаешь на СБ. Тем, кому нужна была эта информация могли получить ее легко и непринужденно.
— Удобное расположение митинга рядом с твоей квартирой, я думаю не случайность? — я задумчиво посмотрел на Реггана, который за последние пять минут стал выглядеть более уставшим.
— Естественно. Алиби у меня было, главное не дать ей возможность засунуть нос, куда не следует, место удобное. А то, что я работаю рядом с домой подвергнет в сомнение любого.
— И как?
— Легко. Я влился в круг общения Рульфа, а он с маниакальным упорством хотел, чтобы я являлся его личным телохранителем. Причем он упорно отрицал тот факт, что я не занимаюсь подобными делами. Я надеюсь вы ее не отпустили?
— Конечно, маринуется в камере в ужасе осознавая тот факт, что ты мертв и все сделки, и соглашения сейчас не работают. Кстати — это правда. Все магические контракты теряют свою силу после смерти одной из сторон, если нет определенного условия. — Эд не смотрел на меня, разглядывая все это время Реггана как интересную зверушку.
— Ну пусть еще промаринуется, — Регган пожал плечами. — Я бы ее вообще обвинил в измене и повесил над входом в ее отчий дом. Но решать вам, — он поднял руки самоустраняясь от решения любых проблем, связанных с Анной.
— Откуда там взялся Влад? — я вспомнил, что еще меня заинтересовало в этом деле, в ответ Регган хмыкнул.
— Что я могу тебе сказать, я подстригся и представился Рульфу, как Влад Льевски.
— А тебя что, не проверили? — скептически проронил Эван.
— Почему не проверили. Дактилоскопию я прошел с блеском, всегда знал, что образцы его пальчиков мне еще понадобятся.
— Но он же не маг, — я нахмурился.
— А откуда им то этого знать. У нас маги не каталогизированы.
На этой веселой ноте всех разогнала Моррис такими словами и с таким выражением лица, что спорить с ней не стал даже Эд. Эван в категоричной форме заявил, что лично будет заниматься фландрийцами и попытается найти необходимую информацию. Анну-Елену оставили и дальше мариноваться, если честно, мы просто не знали, что с ней делать и как провести хотя бы один допрос. Рейн не сказал ничего, только задумчиво на меня посмотрел. Никаких прогнозов на данном этапе он дать был не в состоянии. Наш основной план решили пускать в реализацию, как только я и Регган придем в себя и стабилизируемся.
Меня выпустили на следующий день, Реггана чуть позже, но около недели он ночевал в лазарете под наблюдением персонала, не давая мне спокойной жизни днем.
Положение усугублялось тем, что Ванду всё-таки перемкнуло. Она слышать не хотела о том, что Регган ей не изменял. Нет, внешне всё было очень пристойно, они даже не поругались ни разу. Всё то время, пока Гволхмэй находился в постели наспех отремонтированного лазарета, Ванда каждую свободную минуту сидела возле него, рассказывала новости, держала за руку, и, самое главное, помогала справляться с магией, которую Регган просто перестал контролировать. Из-за полностью открывшихся каналов его резерв был постоянно переполнен, и если Темные учились как раз тому, чтобы четко отмерять силу, взятую из источника, дабы не хапнуть больше положенного с самого детства, то для Реггана всё это было в новинку. Он привык, что его резерв почти бездонный, но черпать из него приходилось очень аккуратно, дабы нестабильные нити силы не переплелись и не взбаламутили источник. Сейчас же нити были стабильны под постоянным давлением силы из-за темной составляющей, но вот четко отмерять ману, как оказалось, Регган не умел, и то его заклинания получались невероятно мощные, то не срабатывали совсем. Так вот, Ванда каким-то непостижимым образом умудрилась выполнять для него роль эмпатика, прекрасно стабилизируя, во всяком случае, когда она была рядом, он не пытался взорвать кислородный концентратор, стоящий возле его кровати на всякий случай. И это только укрепило её бред о том, что никакой эмпатик Реггану не нужен был, и что он вполне мог взять на задание её, она, мол, и стресс сняла бы, и помогла бы чем смогла, патроны там поднести, папашку завалить… А алиби они бы такое предоставили, что протекторы до сих пор бы порнуху не могли смотреть без вздохов, еще бы извинялись, что прервали. Что самое поганое, Реггану нечем было крыть. Вот он трясет обожженной рукой, когда пытается, чертыхаясь зажечь банального светляка, а когда заходит Ванда, вверх взмывает просто образцово-показательный светлячок.
В общем, когда Морис выгнала Реггана, заявив, что на такого здорового лося лично ей жалко тратить время, Ванда заявила, что они с Регганом всего лишь друзья.
— Такова жизнь. Те, кого мы любим, покидают нас… если не приковать их к батарее, но это почему-то запрещено, — вот так, не разобравшись в ситуации, прокомментировал всё это безобразие Эван, сочувственно похлопав Реггана по плечу, когда проходил мимо этой парочки.
А на следующий день мы были свидетелями того, как Ванду привез на работу какой-то лощеный тип, распахнув перед ней дверь роскошной машины. Она выскочила из неё, рассеянно поцеловала типа в щеку и направилась ко входу, у которого стояли я, с отвисшей челюстью, и Рег, со сжатыми кулаками. Глядя на своего друга, я готовился к тому, чтобы кого-нибудь защитить или элементарно не помереть самому, если произойдет неконтролируемый выброс, которые с каждым днем после того, как Регган покинул лазарет и официально на глазах у всех превратился в друга Ванды, становились все чаще и мощнее. По крайней мере ремонт в холе делать будут еще долго. Весь пол из литого мрамора превратился в обычную крошку, и просел, а стены были обуглены от небольшого локального пожара. Выглядело все зловеще, в духе пыточной камеры маньяка.
Регган в последнее время жил в квартире, которую купил ему мой отец, потому что ему просто не позволяют ночевать на работе дежурные, заявив, что это здание и собственные жизни им почему-то слишком дороги, поэтому пожалуйста мистер Гволхмэй приходите, когда тут будет начальство или в свое рабочее время. И вот, дойдя до работы одновременно со мной, Рег стал свидетелем столь интересной сцены.