— Зачем тебе оператор? — Регган удивленно провел указательным пальцем по губам.
— Ты сам не далее, как четыре часа назад вопил, что от нас требуют ответить на вопросы по поводу происшествия в кафе, поэтому оператор нужен, чтобы снять репортаж на эту тему. А что у тебя есть кто-то знакомый?
— Ну, вообще-то я сам вроде бы умею с камерой управляться, — неохотно произнес он.
— Да? — я почувствовал, что у меня дернулся глаз. — А чего ты не умеешь делать?
— Готовить, — честно признался Гволхмэй. — Я абсолютно не умею готовить.
— Да, тяжко тебе придется, потому что Ванда тоже готовить не умеет. Что тебе нужно, чтобы помочь мне с этим проклятым репортажем? — я резко сменил тему, но Рег так же быстро сориентировался.
— Камера. Мне нужна камера. И, насчет других заданий…
— Рег, другие задания не отменяются, — я покачал головой. — Знаешь, у инициативы довольно интересные отношения с инициатором, но ты сам об этом скоро узнаешь. А пока, иди и приобрети эту чертову камеру. А мне пока нужно будет Неймана засветить во всей его нудной и правильной красе. Интересно, кто-нибудь знает, где мои очки? — пробормотал я, вылезая из-за стола и направляясь к двери, оставив Гволхмэя переваривать то, что сейчас произошло в гордом одиночестве.
Глава 3
Джейн особо не напрягалась, чтобы продать какой-нибудь программе Деймоса Неймана. Когда вся эта братия узнала, кого она пытается пропихнуть в эфир, её просто завалили приглашениями, из которых она выбрала только одно, однако у меня появились смутные подозрения, что она особо не заморачивалась, просто вытащила наугад из общей кучи и вручила мне.
Передача, гостем на которой мне предстояло побывать, называлась «Вечерний Хавьер». Она была довольно популярна, и в ней, как и во всех подобных передачах присутствовали тупые шутки, тонкие издевательства над приглашенными гостями и склонность перетрясать грязное белье в прямом эфире. Посмотрев запись одного выпуска, я поморщился. Как может нравится кому-то нечто подобное? К концу передачи у общественности складывается устойчивое мнение, навязанное слащавым ведущим. Абсолютно любое, и касающееся, прежде всего, личности самого гостя, а не его заслуг. Нужно быть готовым к любым самым неприятным вопросам. Но это действительно был лучший способ, чтобы навсегда разделить Неймана и Шеппеля. За свою репутацию сам я не слишком беспокоился, зато за эту репутацию очень беспокоился мой поверенный, который предупредил о нежелательных экономических последствиях при моем позоре, если он, конечно, состоится, и прозрачно намекнул, что за моим выступлением будут следить очень многие. Как он вообще узнал о том, что я собираюсь выступить на телешоу остается для меня загадкой.
То ли у «Вечернего Хавьера» не было припасено интересного гостя, то ли они отфутболили того, кого собирались пригласить, но, когда Джейн намекнула, что Нейман очень занятой человек и что у него именно сегодня вечером образовалось, совершенно случайно, небольшое окно, а следующее неизвестно, когда образуется, я получил заверения, что меня ждут именно сегодня. Что ведущий просто ночей не спит, ждет Неймана и уже заготовил кучу различных сценариев на тот случай, если все-таки Деймос Нейман найдет для него минутку, оторвавшись от развеселых гуляний с китами и вечеринок с утопленными в сортирах личностями.
Если честно, то я напрягся, видя такой нездоровый энтузиазм. А если быть совсем честным, то я едва не дал задний ход этому мероприятию, но меня вовремя наставили на путь истинный силами Эдуарда и проснувшегося, и протрезвевшего Дефоссе. Правда Регган от чистого сердца предложил свои услуги из разряда, а давай кого-нибудь еще утопим и у тебя будет официальная причина уступить своей слабости, за что был изгнан и не подпускался ко мне до тех пор, пока я не покинул здание СБ. Мне пришлось уступить грубой силе, с помощью которой меня засунули в идеально сидящий на мне костюм. Но, если костюм я еще терпел, потому что мне его все-таки частенько приходилось надевать, что поделать, в деловых кругах всегда и во все времена существовал определенный дресс-код, а к парикмахеру, который сделал мне укладку я уже давно привык, потому что мои непослушные волосы с шестнадцати лет стриг только он, то вот маникюр — это было настоящим испытанием для меня. Во-первых, оказалось, что это больно. Конечно, не так больно, как ушиб мозга, но тоже ничего приятного. Во-вторых, это оказалось долго. И, в-третьих, это оказалось на редкость странно и совершенно непривычно. Мне удалось вырваться от симпатичной девушки только после того, как на последний мизинец лег слой бесцветного лака и был высушен под специальной лампой.
— Зачем мне вообще вот это? — я помахал руками перед Эдом, пытаясь донести до дядюшки, что я всегда обходился без подобных излишеств, да и на руках Ареса я не помню ничего подобного. У отца были максимально короткие ногти, тщательно вычищенные, но точно без лака!
— Дей, если ты так впечатлился жизнью простого честного бомжа, а то что ты излазил все помойки Хавьера, мне известно, то это не значит, что на твоем интервью этот факт должен быть озвучен, — Эд поморщился и отодвинул от своего лица мои кисти. — Сейчас ты выглядишь вполне пристойно и респектабельно, как и положено человеку в твоем положении, поэтому, будь добр, соответствуй, а то боюсь, от твоей респектабельности ничего не останется, стоит тебе рот открыть.
— Это попахивает какими-то нездоровыми замашками сексуального плана, — я рассматривал ногти, которые на свету еле заметно блестели и никак не мог отделаться от чувства, что хочу снять это лак вместе с ногтями.
— Ты должен производить благоприятное впечатление на всех представителей твоего класса, — отмахнулся от меня Эд. — Запомни: руки, обувь и часы должны быть ухоженными и дорогими. Даже если ты обуешь на ноги туфли от ведущего кутюрье, предварительно изваляв их в навозе — многие воспримут это как плевок в лицо.
— Я не отрицаю, что я должен выглядеть ухоженно и соответственно своему статусу, но лак для ногтей? Ты мне предложи еще губы намазать и ресницы нарастить! — в сердцах бросил я.
— Если это станет модным в определенных кругах, то на людях ты будешь сражать всех на повал своими густыми пышными ресницами на зависть большинству представителей женской половины нашей страны, — бесстрастно подвел итог Эдуард, в корне пресекая бунт на корабле.
— Говорят, у домашних собак современной аристократии в моде выбритая задница и милые костюмчики из кроличьего меха. — Я прищурился и выжидательно посмотрел на своего родственника.
— Когда заведешь собаку, сможешь ей лично связать пинетки.
— Почему у Дефоссе этого убожества нет? — в последний раз попытался вразумить я своего заботливого родственника.
— Если я скажу, что у большинства представителей человечества нет мозгов, то ты тоже будешь скулить и пытать выглядеть тупее, чем ты есть на самом деле? Или настоишь на обязательной лоботомии? — Эд усмехнулся и скрестил руки на груди.
Я только скрипнул зубами и направился к ожидающему меня у входа лимузину, все же мне хватило ума заниматься приготовлениями дома, а не в СБ. Представить не могу, как бы отреагировали на мой марафет мои сотрудники. Хотя, почему не могу? Многие бы философски пожали плечами, а некоторые, особо циничные люди, не упустили бы возможности поиздеваться вдоволь.
Ровно в восемь вечера я вылез из машины и вошел в телестудию, в которой и снимался «Вечерний Хавьер». Что меня удивило, так это то, что зрители, сидящие в глубине, были самые что ни на есть настоящие. И хлопали они по-настоящему, никто не отдавал им никаких команд на то или иное действие.
Меня перехватила помощница режиссера и потащила в гримерку, где надо мной основательно поработал гример, сделавший меня совсем не похожим на самого себя. Что было для меня как никогда выгодно. Теперь уж точно Шеппеля и Неймана никто не сможет принять за одного человека. Наложив последний лоск на мою, ставшую просто неприлично слащавой, физиономию, гример вернул мне очки, которые я сразу же нацепил на нос, и передал из рук в руки всё той же помощнице режиссера.
— Мистер Нейман, пройдемте сюда, пожалуйста, — проворковала она с придыханием, которое совсем не сочеталось с буквально стальной хваткой, которой она вцепилась в мою руку, когда волокла за собой на съемочную площадку.
Перед выходом на площадку меня тормознули, и попросили войти достойно, когда ведущий меня объявит, правда, никто не объяснил, что именно они подразумевали под термином «войти достойно», поэтому я решил импровизировать.
— И, наконец, гость нашего сегодняшнего вечера! — заорал Тим Брук, скандальный ведущий этого безобразия. — Дамы и господа, поприветствуем, Деймос Нейман!
Я постарался выйти достойно. Очень прямо, тщательно копируя Эдуарда, с легкой полуулыбкой на лице. Подходя к диванчику, на котором мне предстояло расположиться, я сделал всем ручкой и, поддернув безупречные брюки, сел.
— Добрый вечер, мистер Нейман, — Тим улыбнулся во все свои тридцать два дорогих безупречных зуба. — Простите меня, но я немного растерян, хоть я и знаю ваш возраст, но всё же не ожидал, что вы настолько молоды.
— Я даже не знаю, как воспринимать подобные заявления, Тим, как комплимент, или как сомнение в моей компетенции, — я старательно улыбнулся.
— Мистер Нейман, наших зрителей интересуют множество деталей вашей жизни, которую многие воспринимают как жизнь затворника, но все мы прекрасно помним ваш круиз на частной яхте в сопровождении кита-убийцы, — сладко улыбнулся Брук. — Лично у меня подобные несоответствия вызывают когнитивный диссонанс.
— Зачем ворошить настолько древние истории, Тим? Юность, подростковые гормоны, романтика моря, кит по кличке Альфонс… — я закатил глаза. — Все это в прошлом. А в настоящем, я очень сильно занят тем, чтобы полностью укорениться в Шории. Вы, наверное, в курсе, что большинство предприятий я перевел в эту прекрасную страну? И теперь мы не только предоставили просто огромное количество рабочих мест с весьма приличными заработными платами, так еще и начали выпускать продукцию из местного сырья. Покупайте наши изделия и продукты, не пожалеете, — вставив последнюю фразу я, слегка наклонив голову, смотрел на Брука, который соображал, каким образом будет выпутыват