— Понятно, — протянул я. — Из-за своей способности принимать разные обличия, ты менял хозяев дома, прикидываясь то наследником, то покупателем… Таверна? Почему в итоге таверна?
— Скучно, — признался Алан. Мне было проще звать его именно так, и я не стал противиться этому порыву. — В таверне жизнь бьет ключом. В таких маленьких селениях — это то место, где происходят все важные события, где ты можешь быть в курсе вообще всего, что творится в мире, не только в поселке. Ну, и я люблю готовить, — под конец признался Алан, заставив меня хмыкнуть.
— Почему ты все еще сидишь в этой деревне? Мир большой, можно даже начать путешествовать. Тебя ведь ничего здесь не держит?
— Это как сказать, — пробормотал Алан. — Это место уникально, Темный. Здесь настолько тонка грань между реальностями, что при небольшом усилии, даже если усилие будет прикладывать не маг, можно пробить брешь и призвать в наш мир кого угодно и откуда угодно. А мне на хрен плодить конкурентов? И держится эта деревенька пока еще только благодаря мне. Не существует бесконечных лесов, тебе ли не знать. Пока здесь есть работа, существует и деревня со всеми вытекающими. Если оставить это место, то скоро здесь не останется никого, кто мог бы следить за гранью. И тогда могут начать происходить нехорошие вещи. Если ты думаешь, что ты единственный существующий ныне Темный некромант, то я могу тебя разочаровать. Вашей братии осталось довольно много, и, к сожалению, вы научились очень хорошо прятаться и маскироваться. Да и людей по большему счету жалко, пропадать ведь начнут. Пойдет какой бедолага за грибами, а выйдет из леса уже в соседней реальности. А оно нам надо?
— И под «нам» ты подразумеваешь…
— Сущностей вроде меня, — махнул рукой Алан. — Да и совсем неплохо здесь на самом деле, а близость границ делает жизнь здесь совершенно нескучной.
— Да уж, веселье прямо через край бьет, — пробормотал я, вспомнив Гаврюшу с горевшими запредельным светом глазами и суккуб. Хотя с суккубами было не так чтобы плохо, надо быть честным хотя бы с самим собой. — Ты встречал еще Темных, кроме меня? — ухватился я за вскользь брошенные слова.
— Бывало на моем веку и такое, — отмахнулся Алан. — Но еще раз повторюсь, Темных в наше время гораздо больше, чем вы привыкли считать. Мне ли этого не знать.
— Так что это был за скачок во времени? — я нахмурился, обдумывая его слова. Я прекрасно понимал, что больше, чем он хочет сказать, Алан мне не скажет. К тому же я никогда не интересовался количеством Темных, оставшихся в нашем мире. Мне, если честно, на это наплевать. Единственное, что могло хоть как-то меня волновать, это количество прямых потомков Императоров на пересчет Темных, но мы все прекрасно знаем, что их осталось только двое: я и один неучтенный принц крови.
— Фрагмент нереализованного будущего, — Алан соскочил с алтаря, подобрал с земли прутик и провел рукой над землей, освобождая ее от растительности, не позволявшей рисовать. — Смотри, я сейчас тебе прописные истины буду рассказывать, но, думаю, ничего страшного не произойдет, если ты узнаешь часть правды. — Он провел по земле линию. — Время — это река. И каждую секунду, от этой реки отделяется тоненький ручеек, который уходит в сторону, создавая свой собственный приток, отличный от основного потока — это и есть мультиверсум, или бесконечность различных миров. Например, ты все-таки не смог удержать свое блядское заклятье, и развоплотил меня, разбив на атомы. Тогда этого разговора не было бы, вы вернулись бы в таверну, и Кристиан подписал бы бумаги, но кто знает, какая бумбарашка вырвалась бы на свободу, преодолев ту тонкую грань, которая отделяет его реальность от основного потока. И к чему бы это все привело?
— Так то, что я видел, это будет?
— Понятия не имею, — пожал плечами Алан. — Я могу представить некоторые варианты, но их на самом деле бесконечно много. Пойми, время — это та материя, которую невозможно изменить. От слова совсем. Если все-таки, приложив уйму усилий кому-то удастся вернуться в точку отсчета и что-то исправить…
— Это будет всего лишь еще одно ответвление, просто еще одна созданная реальность, — я подобрал с земли еще один прутик и нарисовал еще одну черточку, отходящую от основной.
— Ну вот, а мне почему-то казалось, что ты малость… хм, недопонимаешь. Прошлое невозможно изменить, как невозможно постичь будущее. Этой реке вообще плевать на то, как ты будешь корячиться. Она всегда течет только в одном направлении от прошлого к будущему, и никакого эффекта бабочки просто не существует — это всего лишь очередная притока. Даже если кто-то сможет построить преграду на основном русле реки, то вариантов станет во много раз больше, чем могло бы быть, потому как все еще живая часть захочет обойти эту дамбу и даст еще больше ответвлений и еще больше ручейков, которые в итоге, обогнув эту точку, сольются воедино. Единственный, кто может на моей памяти довольно бодро играться со временем — это Хронос, который и является создателем времени, как такового. Но даже, если напрямую обратиться к нему, он тоже не сможет помочь повернуть время вспять. Даже Высшие Боги не всегда могут управлять своим творением. Люди самый яркий пример. Абсолютно неуправляемые твари, как оказалось. Так что я не могу ответить на твой вопрос, я не знаю, понимаешь?
— Да, — просто ответил я и сел на алтарь. Что здесь непонятного?
— И что теперь? Будем отношения выяснять, или ты пафосно потребуешь не трогать больше местных казначеев, если не хочу неприятностей? — Алан сел рядом со мной. В этот момент он не походил на Бога. Просто усталый мужик, который уже очень давно живет на этом свете.
— Да мне нас… наплевать на всех этих казначеев. Умные не попались бы на эти дурацкие семь империалов. И мне плевать на всех, кроме одного.
— Это может быть проблемой, — Алан потер подбородок. — Понимаешь, я обещал уничтожать всех казначеев, застрявших в поселке на постоянной основе. И если этот уйдет от меня… Меня перестанут уважать в определенных кругах, а это не очень хорошо скажется на моей репутации этакого стража границ. Темный, ну врубайся уже, я не самая мощная сущность и я не преувеличивал твои достоинства, говоря, что даже ты — всего лишь смертный, хоть и Темный, отмеченный самой Тьмой, можешь меня уничтожить, даже особо не напрягаясь. Я и раньше то популярностью особой не пользовался, что уж говорить о нынешнем времени, в котором даже не знают, кто такие Ромул и Рем, и при чем тут римский пантеон, и Капитолийский Холм. Мне тяжело было добиться уважения, и я не собираюсь его терять, даже ради тебя.
— И что же делать?
— А просто перевести его куда-нибудь нельзя? — задумался Алан.
— Я не могу. Это превышает пределы моей компетенции, а если впутывать в это дело, которое заварила моя подружка того, кто имеет все полномочия… Я тоже не хочу снова похерить дело, которое готовилось на протяжении стольких лет, и которое уже стоило жизни стольким людям.
— А если действительно привлечь Реггана? — с сомнение покосился он на меня, прекрасно понимая бредовость своего предложения. — На этот вопрос не нужно отвечать, он был риторическим.
— Я в курсе.
— И что же делать? — Алан снова потер подбородок, покосившись на застывшего в одной позе Лео.
— Не знаю!
Воцарилось молчание. Я сидел бок о бок с древним божеством на его же алтаре, сдвинув в сторону жертвенные фрукты и тупо смотрел на Дефоссе, застывшего как статуя самому себе. Даже в таком виде он был преисполнен собственного достоинства, самолюбования пополам с самообожанием. И как меня угораздило оказаться в подобной ситуации? Может правда все пустить на самотек? Пусть Регган сам с Кристианом разбирается. Проблема в том, что я дал слово. Я дал слово, что этот муженек Ванды здесь не окочурится. А что если…
— Ты Кристиана давно знаешь, расскажи, какой он?
— Что ты хочешь узнать? — Алан не смотрел на меня, продолжая разглядывать Дефоссе.
— Он склонен к авантюрам? Любит приключения?
— Ну, в общем да, — после секундного раздумья ответил Алан. — Этот парень не просто любит приключения, он буквально помешан на них: постоянно что-то читает, даже в город специально ездит, чтобы новых книжек прикупить. Да и в принципе, сама по себе ситуация с сиюминутной женитьбой на девушке, которую ты знаешь от силы час, говорит о многом. Тут даже не больше склонность к авантюрам играет роль, сколько необдуманность многих его решений. Хотя в качестве казначея он пока, к сожалению, не допустил ни одной оплошности. Старается. А зачем ты спрашиваешь?
— А что если мы его случайно в небольшой разрыв уронем? — как можно более невинно поинтересовался я. — Ты же примерно знаешь начальные характеристики других реальностей? Вот мы его куда-нибудь в место поприличней и закинем. И все счастливы: Ванда разведена, ты не сможешь его прикончить по техническим причинам, я решу проблему, не нарушив при этом слова, а парень получит те приключения, о которых давно мечтал?
— Почему у меня складывается ощущение, что мне пытаются втюхать кусок заплесневелой булки, выдавая ее за новейшую вкуснятину дер блю? — Алан, прищурившись, посмотрел на меня.
— Тебе это просто кажется, — поспешил я его заверить. — И мы же не звери какие. Мы не будем его кидать в разрыв, который ты сделаешь, схватив: я за руки, Лео за ноги, предварительно раскачав. — Вообще-то именно так я и думал, но меня останавливала мысль о том, что даже в параллельном мире, этот парень не перестанет быть мужем Ванды, только уже без того момента, в котором его легко достать.
— Хм… Ну хорошо, — неохотно принял решение Алан. — Так и быть. Но только с его согласия.
— Конечно-конечно, — я закивал головой. — Бумажки подпишет, согласие громко озвучит и пора в путь дорогу. А сейчас, освободи Лео, и мы пойдем получать согласие у будущего путешественника межпространственного континуума.
Алан некоторое время посверлил меня взглядом, а затем махнул рукой в сторону Леонардо.
— Вот видишь, не так уж сложно было узнать имя. Здравствуй, Алан, — Лео замер и медленно повернулся в сторону хозяина таверны. — Хм. — Глубокомысленно произнес он, переводя взгляд с меня на Алана и обратно. — Полагаю, Алан это и есть Вертумн?