— Есть Темный, причем довольно сильный на стороне оппозиции, — я остановился перед дверью в лазарет, глядя через стеклянное окно, как командует Морис, развешивая какие-то приборы и капельницы над кроватью, пытающегося вырваться Реггана. — Он вернул Тейриса в этот мир, и он является не последней фигурой в этом деле.
— Неожиданно, но предсказуемо, — хмыкнул Эд, обеспокоенно глядя на Реггана. — Как-то плохо он выглядит.
— Еще бы. Он вроде бы чист. Остались еще, конечно, кое-какие вопросы.
— Разберемся, — он отвернулся от стекла, которое задернули шторой с обратной стороны, закрывая нам обзор. — Что дальше? Это все конечно хорошо получилось, но нам непонятны их цели.
— Узнаем. Если Регган не ошибается, скоро нам семьи представят нового временного президента. А новый, это далеко не постоянный.
Эдуард смотрел на меня задумчиво, а потом кивнул.
— Что делать с Анной и Салазаром?
— Ничего. Если все вопросы по Реггану будут сняты, я позволю ему самому их допросить. Очень сомневаюсь, что его настроение будет после этого радушным и благодушным, так что Анне вряд ли придется рассчитывать на то, что он будет с ней церемониться.
Меня прервал молодой человек, который подошел к двери и кашлянул, привлекая наше внимание.
— Мистер Нейман, я секретарь собрания пятнадцати семей, прошу ознакомиться с документом, — он протянул мне конверт, где золотыми чернилами было выгравировано мое имя.
— Я не вхожу в это сборище, — я скрестил руки на груди, ожидая дальнейших объяснений.
— Согласно закону номер один, если единственный представитель одного из Рода, числящегося в списке собрания, не может присутствовать по объективным причинам или Род прекратил свое существование, то главным секретарем объявляется новый член собрания. Вместо Рода Сора теперь числитесь вы, мистер Нейман.
— Еще неизвестно, что стало с Саймоном Сора, — мысленно хлопая в ладоши, продолжал я диалог с секретарем.
— Запись в книге Хранителя говорит о том, что Род пресекся, сэр.
— Что за книга Хранителя? — повернулся я к Эду, тот пожал плечами, не зная ответа на этот вопрос, но по тому, что он вдобавок к своему едва сдерживаемому холодному бешенству, плескавшемуся в темных глазах, сжал кулаки, ничего хорошего ни Хранителя, кем бы он ни был, ни его книгу не ждет.
— В ней ведется запись всех родившихся магов, еще не родившихся и умерших. Сильное заклинание еще времен последних Императоров. Хранитель был выбран единожды Императором и его обязанности передаются по наследству, — косясь на Эда, зачем-то решил пояснить парень. — По ней можно отследить судьбу любого мага нашей страны, но этой информацией можно воспользоваться только в крайних случаях, например, как сегодняшняя трагедия. В случае непредвиденных эксцессов, судебных разбирательств или рождения магов, попадающих в категорию пристального наблюдения, Хранитель сам связывается с лицами, ответственными за это.
Я задумался, кивнул и забрал конверт, расписавшись в книге этого парня. Вскрыв конверт, я достал серебристую пластину, где было выгравировано несколько строк «Хавьер-Сити. Конференц-зал. Сегодня в девятнадцать часов». Расписавшись в очередном журнале, что я ознакомлен и согласен явиться, я посмотрел на мнущегося возле дверей мужчину, отмечая, что до заседания собрания осталось четыре часа. Прошло не более пяти часов с момента, когда все слишком быстро завертелось.
— Мне сказали, что мистер Гволхмэй находится в лазарете. Я могу с ним поговорить?
— Я сейчас узнаю. — Эдуард толкнул дверь и скрылся за ней, сразу перекрыв вход для секретаря совета. Я рассматривал парня, от чего тот начал краснеть и топтаться на одном месте. Мы терпеливо дождались Эда, который открыл дверь, кивнул и разрешил нам зайти. Когда парень вошел, я услышал, как Эдуард едва слышно прошептал:
— Они покусились на привилегии Семьи. Им стало мало того, что Семья была уничтожена, они еще и постарались осквернить и унизить память о Фолтах, — я еще ни разу не видел Эда в столь отвратительном настроении, а это значит, что кто-то может пострадать.
В палате было пусто. Регган лежал на спине, подключенный к многочисленным приборчикам и капельницам и флегматично рассматривал потолок, погрузившись полностью в свои мысли.
— Кхм, — кашлянул в кулак секретарь, выводя Рега из задумчивого состояния безразличия, переводя в состояние перманентного гнева. — Мистер Гволхмэй…
— Да-да, давай свой конвертик, считай, что я ознакомился и вали отсюда, — он немного приподнялся, на что один из приборов противно запищал и из своего кабинета вылетела Морис. Регган выхватил конверт и занял прежнее положение. Вытащив пластину, прочитав и расписавшись, он закрыл глаза.
— А ну все вон, — ровным голосом проговорила Морис, испепеляя секретаря своим фирменным взглядом. Долго его упрашивать не пришлось, и спустя мгновение о его присутствии напомнила только захлопнувшаяся дверь. — А вам специальный пинок нужен?
— Доктор Морис, — ласково проговорил я, улыбнувшись. — Я не ваш ученик, я ваш работодатель, который вправе вас уволить. — Она вздохнула так горько, словно я только что собственноручно выпотрошил у нее на глазах любимую собачку, и отступила в сторону. — Как он? — я решил отвлечь доктора от невеселых мыслей, и поинтересовался здоровьем своего родственника.
— Плохо, — вздохнула она. — Он сильно ослаблен, глупый мальчишка, магия жизни только звучит красиво, на самом деле она медленно убивает. Организм плохо справляется с раной, его надо оперировать, пуля повредила какой-то сосуд. Я не смогла идентифицировать какой, а оперировать сейчас нельзя, пока он не восстановится достаточно, чтобы пережить операцию.
— Да помести его в искусственную кому и заштопай, — в палату зашел Эд, остановившийся возле входа.
— Никого не смущает, что я вообще-то здесь? — процедил Регган.
— Нет, — ответили мы хором.
— Так что на пару недель минимум про него вы можете забыть. Деймос, несмотря на то, что происходит в стране, ему вставать нельзя. Небольшой удар, неловкое движение, даже сильный кашель снова могут открыть кровотечение.
— Я тебя понял, — я сунул руку в карман, нащупав металлический предмет, и думал о том, как сильно Регган впадет в депрессию, после его применения.
— Деймос, я должен туда пойти. Ты знаешь, что там будет происходить и нам нельзя допустить развитие событий, которые нам не будут выгодны.
— Мне нужно поговорить с Регганом, — раздался за спиной голос Ванды. Я обернулся и посмотрел на девушку, которая выглядела удивленной, сжимающей в руке какую-то бумажку.
— Да мальчики, вам уже пора идти, — подтолкнула нас к выходу Морис.
— В качестве представителя Рода, можно отправить Ванду, — задумчиво произнёс Эд, глядя перед собой. — В связи со сложившимися обстоятельствами, на собрании может присутствовать представитель Рода, главное, чтобы он был совершеннолетним близким родственником.
— Да оставьте вы уже их в покое! — Морис посмотрела на меня и осеклась, я же, вздохнув, принял решение. Подойдя к кровати Реггана, я схватил его руку, к которой не тянулись никакие проводки и трубки, и защелкнул на ней наручник, который пристегнул к боковой стенке кровати. После чего, не глядя ни на закрывшую рот ладонью Морис, ни на вскинувшуюся было Ванду, я развернулся и вышел из палаты.
Глава 31
Мы с Эдуардом прошли в мой кабинет и плотно прикрыли двери, дополнительно ставя Полог Тишины, если за нами кто-то наблюдает и подслушивает.
— Кристина находится дома, в своем поместье. Она находилась в одной из машин скорой, поэтому мы ее найти не смогли. — Садясь в мое кресло за моим столом, начал обсуждение Эдуард. Я кивнул, присаживаясь на диван, расслабляя уставшие мышцы.
Я коротко пересказал, что произошло в ресторане, и что я увидел в голове Анны, не вдаваясь в мелкие детали. Эд внимательно все выслушал, становясь все мрачнее.
— Знаешь, что меня беспокоит больше всего? — когда я замолчал, задал вопрос мой дядюшка. Я отрицательно покачал головой. — Отсутствие Рейна. Какие бы причины не были взять отпуск и уехать, это не отменяет того факта, что он должен был бы уже вернуться, после того, что произошло. Где его носят черти, когда он нам так нужен? Почему он не говорил о некоторой информации, которую выдавал ему Регган и не делал свои прогнозы с погрешностью на наемников Гильдии?
— Этому должно быть объяснение.
— Деймос! У нас есть предатель. И не один. Тэм сказал, что утром в операторскую заходил всего один человек — это Трейн. А что он делал ему неизвестно, потому что его вызвали к тебе. Только интересно, как ты мог его вызвать, если находился на регистрации? — под конец своей речи он немного успокоился, по, крайней мере, перестал орать. — Заметь, о самом Тэме я тебя не спрашиваю. Ничто не связывает людей так, как совместные преступления, а вы с Тэмом уже так сработались, что вас можно бандой назвать без зазрения совести.
— Кто такой Трейн? — устало поинтересовался я.
— Человек Эвана. Твой новоявленный водитель. Один из немногих, которому были доступны все твои маршруты и планы передвижения, как телохранителю.
— Этого не может быть, — я резко сел в кресле.
— Почему?
— Потому что, во-первых, я не помню никого из «Волков» по имени Трейн, а я всех их знаю потому что невозможно не узнать тех, с кем трупы разной степени разложения из-под еще дымящихся развалин вытаскиваешь, а из местных Эван никого не взял, всех забраковал. Он с Регганом-то начал заниматься только потому, что я его попросил. Единственный, кого я узнал позже Доминик Брайн. Он однажды заменял Залмана — только однажды, помнишь, когда мы ездили разрешение для Гволхмэя получать. Я тогда никак не мог вспомнить его имя. Он немного моложе остальных и приехал чуть позже, поэтому я его на расчистке не видел. Во-вторых, Эван никогда не поменял бы моего водителя, считай — телохранителя, не поставив меня в известность. Например, о замене Залмана на Брайана он сообщил, иначе я бы до сих пор машину искал, потому что привык, что меня возит Залман. И, в-третьих, лучше Залмана все равно не найти. Только у него им