— Вот оно что… — Стэнтон задумчиво поскреб подбородок. — Ну ладно, придумаем что-нибудь. Вряд ли с этим возникнут серьезные проблемы. Если только ты не натворил чего-нибудь такого, что за тобой гоняется вся полиция планеты. А?
— Ну, вроде бы вся полиция за нами пока не гоняется. Так, отдельные представители…
— И на том спасибо!
— А когда мы вылетаем?
— Завтра в десять утра… Тебя что-то не устраивает?
— А не мог бы ты немного задержать вылет? Боюсь, мы не успеем закончить наши дела за сегодня.
Стэнтон еще усерднее заскреб свою бороденку.
— М-м… Дарк, ты ставишь меня в сложное положение! У меня же график, клиенты, все такое…
— Хотя бы на пару дней, Макс! Может, даже одного дня хватит. А потом нам нужно будет выбираться отсюда со всей возможной скоростью. Мы не можем позволить себе пропустить твой звездолет. Следующего можем уже и не дождаться.
— Все так серьезно?
— Ну, как тебе сказать… Далеко не детские шалости.
— Да уж, ты вечно влипаешь в такие истории, что… Эх!
Он надолго замолчал, что-то обдумывая. Потом, хлопнув ладонью по столу, покачал головой.
— Извини, Пройдоха. Максимум, что я могу обещать, — это задержать вылет на несколько часов. Завтра вечером я должен отправиться на Саго. В общем, закончишь ты свои дела или нет, лучше тебе поторопиться в астропорт.
— Что ж… Постараемся управиться до завтра.
Мы посидели еще с полчасика, основательно перекусили, вспомнили старые добрые времена. Стэнтон чересчур уж рьяно ухлестывал за Аланой, и это меня здорово бесило. Но показывать свое недовольство после того, что Макс для нас сделал, или, во всяком случае, наобещал сделать, было бы настоящим свинством. Так что я помалкивал и налегал на съестное. Наконец, когда я уже не мог проглотить ни кусочка, даже из спортивного интереса, настала пора закругляться. Нужно было успеть провернуть уйму дел за оставшиеся сутки. Одно радовало — на Бете-3 они длятся аж 28 стандартных часов.
— А теперь, Макс, нам пора. Оплатишь счет?
— Не вопрос!
— Ну, тогда до завтра.
Я, кряхтя, выбрался из-за стола.
— Может, я еще чем-то могу помочь, Дарк? Так ты только скажи.
Хороший он все-таки парень, этот Максимус Стэнтон. Но впутывать его в это дело не стоит. Ведь, разобравшись, что к чему, он как пить дать потребует долю. А торговаться со Стэнтоном — это вам не воробьям фигушки показывать. Да и, похоже, я потерял в этом сноровку, если вспомнить наш утренний разговор с Аланой.
— Спасибо, Макс. Справимся.
— Ну ладно. А как вас разыскать, если что?
— Вряд ли это понадобится. К тому же я и сам не знаю, куда нас может занести.
— М-да-а, дела… Ладно, жду вас завтра на своем «Стремительном».
Я кивнул, и мы с Аланой вышли на улицу. Стэнтон остался в кафе, явно решив в одиночку разделаться с остатками снеди. Аппетит у него всегда был отменный.
11
— И что же нам теперь делать? — спросила Алана. Она меня уже замучила этим вопросом. Каждый раз умудряется застать врасплох.
— Ну-у… Не знаю. Столько дел, что глаза разбегаются.
— Да уж. Нам до завтрашнего утра нужно успеть получить выкуп. А ты даже не знаешь, как найти тех, от кого собираешься его получить!
— Я опять слышу нотки сарказма?!
— Вот именно! Знаешь, я думаю, лучше бросить эту затею и просто улететь с Максом, пока есть такая возможность.
«С Максом!» Полчаса, как знакомы, а она уже величает его по имени! А со мной? «Никуда я с вами не пойду, фримен Хантер!», «Не нуждаюсь я в вашей помощи, фримен Хантер!» И как это у Стэнтона получается?
— Ну, чего молчишь?
— Э… Да так, задумался.
— О чем, интересно знать?
— О чем, о чем… Полагаю, тебе самое время познакомиться еще кое с кем… С моей напарницей. Ее зовут Миранда.
— Напарница?
— Ну да. Не думаю, что вы друг другу понравитесь — в последнее время она стала жутко ревнивой. Но ты уж как-нибудь постарайся быть… поделикатнее, что ли…
— Не беспокойся. Насчет меня эта твоя Миранда может быть спокойна!
— Ты не понимаешь… Миранда, она… Ладно, сама все увидишь.
Алана фыркнула.
— Ладно, хватит предисловий! Где эта твоя напарница?
Я огляделся по сторонам.
— Для начала нам нужно найти более укромное место…
Мы сняли на три часа номер в ближайшей гостинице. Свободным оказался только номер для молодоженов: квадратная комната, на стенах — безвкусная розово-лиловая драпировка из тяжелой блестящей ткани, на полу — толстенный мягкий ковер, тоже розовый. Ну а посреди комнаты — огромная кровать в форме сердца. Я чуть задержался на пороге, несколько опешив от всего этого убожества. Но, в конце концов, не жить же нам в этой конуре. А часок уж потерпеть можно. Только вот надо принять кое-какие меры предосторожности.
Я плюхнулся на кровать — единственный предмет мебели, кстати.
— Располагайтесь, фриледи!
Не сказал бы, что Алана была в восторге — как от самой комнаты, так и от моего предложения. Озираясь по сторонам с выражением легкой брезгливости, она присела на краешек кровати. Я же, не теряя времени, открыл кейс и достал из него небольшой прибор, напоминающий миниатюрную радарную станцию. Установив его на полу, я нажал большую зеленую кнопку, и приборчик тихо загудел, вращая установленной на макушке антенной, похожей на большую выпуклую линзу.
— Что это?
— «Глушилка».
— Думаешь, за нами все еще наблюдают? Смахивает на паранойю.
— Не скажи. Я, знаешь ли, частенько лазаю по инфосети. Некоторые местные порносайты специализируются как раз на скрытой съемке подобных номеров…
— О боже…
— Ладно, не кривись. Все равно мы скоро уйдем отсюда. А сейчас дай мне немного времени. Просто сиди, молчи и ничему не удивляйся.
Алана вздохнула.
— Надеюсь, это недолго?
— Понадобится несколько минут, — ответил я, вскрывая двойное дно кейса.
Пожалуй, сейчас самое время для небольшого экскурса в историю. А история эта уходит корнями аж в мое босоногое детство.
Родителей своих я не знал. Воспитывался в сиротском приюте, а потом у многочисленных опекунов, которых сменилось не меньше дюжины. В детстве я был не подарок, как, впрочем, и сейчас. Одних приводов в полицию у меня накопилось не меньше полусотни, в основном за воровство, мелкое хулиганство и мошенничество.
Земля давно уже утратила свое экономическое, военное и всякое другое влияние в обжитой людьми части Галактики, уступив позиции другим цивилизациям и собственным передовым колониям вроде русского Теллура или европейского Фомальгаута. Планета превратилась в сплошной туристический центр. Публика со всех уголков Галактики слетается сюда, чтобы побродить по древним городам, понежиться на тихоокеанских или средиземноморских пляжах и тому подобное. Ну как тут не облапошить парочку— другую этих недоумков-туристов? Этим, в общем-то, и занимается добрая половина населения старушки-Земли. И я этим промышлял, в меру своих скромных способностей. Но закон есть закон, тем более на Земле, где все гордятся тем, что некоторые нормативные акты действуют уже на протяжении столетий и чуть ли не тысячелетий. Из-за некоторых таких допотопных законов мне даже пришлось ознакомиться изнутри с бытом и нравами Девятой босвашской колонии для несовершеннолетних. Впрочем, там было не так уж плохо. Многому научился, познакомился с некоторыми интересными людьми, которые впоследствии стали моими друзьями. Например, Грэг Нортон… Ну да ладно, это все к делу не относится.
Итак, когда мне стукнуло двадцать и я достиг совершеннолетия, меня ждал немалый сюрприз. Оказывается, с того самого момента, когда я попал в приют, на меня был открыт депозитный счет в банке. И вот, по достижении двадцатилетнего возраста я получил право распоряжаться этим счетом.
Я, признаться, был ошарашен этим известием, и сердце мое, когда я открывал эту несчастную депозитную ячейку, колотилось так, что, будь я постарше, точно бы инфаркт заработал. Я ожидал чего угодно — что там будут какие-нибудь фамильные драгоценности, или просто куча наличных, или нечто, открывающее тайну моего происхождения (а вдруг я наследный принц какой?), или сообщение о том, что мои родители живы-здоровы и дожидаются меня где-то на краю Галактики… Но там был только пожелтевший от времени конверт из псевдобумаги и небольшой ящичек с дактилоскопическим замком.
В конверте было письмо, написанное от руки ровным, четким почерком. Письмо от отца. Оно до сих пор хранится у меня — здесь, в «сундучке с премудростями». Там нет никаких имен, названий — ничего, за что я мог бы зацепиться, чтобы выяснить, кто были мои родители. Из письма я узнал лишь, что мама моя умерла или погибла, когда я был младенцем, а отец, оставляя это сообщение, собирался улетать с Земли. Похоже, он скрывался от кого-то. И все, что осталось мне в наследство от родителей, — это продолговатый ящичек, который раскрылся, отреагировав на мои отпечатки пальцев на панели замка.
В ящичке лежала Миранда. Вернее, Мирандой она стала много позже, когда я покинул Землю и после полугода скитаний обосновался на Сороре — одной из населенных планет Теллурианского Звездного Скопления. Только там наконец я решился ее активировать и стал использовать в своей работе частного детектива. Хотя что это я говорю… Я не использовал ее. Мы были настоящими напарниками, друзьями. За эти два десятка лет мы стали настолько близки, насколько это вообще возможно между человеком и… Я так и не решил для себя, кем считать свою напарницу.
Миранда… Миранда — это компьютер. Хотя сравнивать ее с обычным, созданным людьми компьютером — все равно что сравнивать сверхновую с каким-нибудь задрипанным желтым карликом. Это технологии совсем другого уровня, я нигде не видел ничего, что могло бы с ней сравниться, даже на хваленом Теллуре. Подозреваю, что Миранда была создана веганами — самой таинственной из всех разумных рас, встречавшихся человечеству. Во всяком случае, других достойных кандидатур на эту роль я не вижу. Вот только как эта штуковина попала в руки моему отцу… Остается только догадываться.