В Мазае я был уверен, тёртый мужик, не спасует и покажет себя, как надо, а вот Брюнета нужно было натаскивать. Споровые мешки вскрывал он, пока мы втроём осматривали округу. Как я и ожидал, добыча не потрясала. На ладони позеленевшего паренька лежало всего два спорана.
— Оставь себе, — отрицательно покачал головой я, — Давайте занесём Наташу в церковь.
Это была настоящая достопримечательность русской Америки. Православный храм Святого Воскресенья, возведённый нашими колонистами ещё во времена освоения Аляски. У нас почему-то было не принято говорить о том, как в ещё царской России продали огромную и богатейшую Аляску за какие-то символические деньги. И вроде как, даже не продали, а сдали в аренду на двести лет, а янки потом нарушили этот договор и не отдали Аляску назад. Кто знает, может, они планировали это сделать, но их никто об этом не попросил.
Наташу я внёс в церковь на руках, словно ребёнка. Она и весила для моих возросших сил как ребёнок. Блондинку уложили на алтарный стол. Черты лица заострились, а роскошные белые волосы рассыпались красивой волной. В этот момент мы поняли, что из нас никто не знает, как проводить нашу подругу в последний путь. Крёстная удивила, прочитав на латыни длинную молитву. В завершение она поцеловала Наташу в лоб и попрощалась. Последним с ней проститься подошёл я.
— Извини… — только и смог выдавить из себя я.
— Кисляком тянет. Под лежачий камень мы всегда успеем, — резко оборвала моё прощание Мамба, — Уходим!
Попасть под перезагрузку не хотелось от слова совсем, потому покидали мы пропахшую ладаном и воском свечей церковь почти бегом. Изрядно потасканный ярко-красный внедорожник уносил нас за пределы кластера, а я задумался над тем, что нам нужна новая машина. Wrangler, хоть и исправно выполнял свои функции, но уже был без стёкол и весь исклёван пулями. Выехав за пределы кластера, съехали на обочину.
Здания пригорода Кадьяка утонули в густом молоке тумана. Сначала появились лишь жалкие клочья в прогалинах и низинах. После они принялись сгущаться, и продолжали это делать до тех пор, пока не заполонили собой всё на соседнем кластере. Треснуло несколько сухих разрядов молний, пару раз громыхнуло и… Всё. После этого туман начал отступать.
— Всё. Перезагрузка завершилась, — сказала Мамба, — Можем возвращаться.
С улицы в салон залетели хлопья вонючей химической кислятины, в салоне повис едкий запах, который с чем-то другим спутать нельзя.
Проживая в Лос-Анджелесе, Джошуа Бенджамин Шредер давно привык к тому, что абсолютно любых специалистов, необходимых для ремонта зданий, можно вызвать по телефону или через глобальную сеть гипернет. И в Кадьяке для него оказалось новым опытом, что надо мерить город своими ногами и договариваться со всеми устно, лицом к лицу. Трудно было только первый раз, а когда служащие местных офисов по предоставлению строительных и ремонтных услуг понимали — клиент готов платить не в рассрочку и с авансом, то быстро шли ему навстречу. Попутно, конечно, выспрашивали, кто такой Джо. Естественно, он не откровенничал, но и особого смысла утаивать о себе информацию не было. Говорил преимущественно о доме, полученном в наследство, о том, что хочет привести его в порядок и, может, даже остаться. Шредер рассчитывал, что своим желанием «стать Кадьякианцем» он расположит к себе людей ещё больше. Но всё получилось с точностью до наоборот. Люди вообще тут суровые и немногословные, как заметил Джо, так ещё и посматривать на него начинали после таких заявлений настороженно. Но деньги нужны всем и всегда, поэтому от работы вообще никто не отказался. В течение трёх дней Шредер уладил все вопросы с подрядными договорами на работы в доме и выплатил авансы.
Как только были проведены осмотры дома, и оговорён фронт работ, Джо занялся уже непосредственно мебелью. Ничего приличного он в Кадьяке не нашёл. Ну, по крайней мере, того, что он считал относительно приличным. Поэтому заказ с доставкой комплекта кухонного оборудования, стиральных машин, уборочной техники, спальни в колониальном стиле и минимума для гостиной он сделал по интернету в ближайшем крупном городе. Подороже выйдет оттуда везти, но зато то, что Джо хотел. Он серьёзно задался целью набить этот дом всем необходимым, дабы в будущем просто приезжать сюда отдыхать, беспокоясь только о продуктах.
Недружелюбное общение с местным шерифом Шредера не смутило, от дома и своих планов из-за закидонов местных служителей Фемиды он не откажется. Шерифы приходят и уходят, и существует куча способов по закону избавить себя от излишне пристальной «заботы» стражей порядка.
С непривычки в эти дни Джо страшно уставал к вечеру. Он буквально приползал в гостиницу, и его хватало только на душ и купленный по дороге уже готовый нехитрый ужин. И Шредер просто вырубался до утра, радуясь, что в этой кутерьме у него совершенно нет времени на тоску. Она накатывала, когда он возвращался в номер, но усталость и сон глушили её, как динамит рыбу.
Глава 49
Мотаясь то в город, то, возвращаясь к своему дому, он несколько раз видел человека в соседнем дворе. Очень колоритного такого на вид — настоящего коренного индейца с длинными волосами и умным, но неизмеримо грустным взглядом. Впрочем, к таким вот тоскливым взглядам жителей Кадьяка Шредер уже почти привык. Это поначалу, только когда он приехал из Лос-Анджелеса, ему хотелось безостановочно всех спрашивать, всё ли у них в порядке. Люди тут сплошь все были «осенние» или «северного типа», скупые на движения и речи, хмурые, недоверчивые. Однако Шредер считал, что всё это из-за того, что он для них пока чужак. А когда обживётся и оботрётся в Кадьяке, к нему привыкнут, а отношения станут теплей и солнечней.
Когда возле дома заливали новую бетонную дорожку с природными камнями, Джо даже немного руку приложил к физическому труду, небольшим шпателем нанося подобие орнамента на просветы между плоскими валунами. Так как особых художественных талантов у него не было, то получилось что-то, очень похожее на древнешумерскую клинопись, окружающую камни. Самому Шредеру результат его творчества в финале показался следами голубей, которые как будто целой армией промаршировали по свежему бетону, оставив навеки следы своих лап в нём. Но сильно переживать из-за такой мелочи он не стал — кому там надо дорожки перед домами рассматривать, чтобы укорять криворукого ваятеля…
Пока Шредер возился во дворе со своей дорожкой, видел соседа-индейца несколько раз. И решил, что пора познакомиться. Всё равно это придётся сделать, и лучше сразу, по-доброму, чем дожидаться каких-то общих проблем. Когда сосед вышел из дома, Джо подошёл к живой изгороди, разделявшей участки земли, и помахал индейцу рукой.
— Здравствуйте! — улыбнулся он, — Меня зовут Джо Шредер. Вы живете здесь? Если да, то я ваш новый сосед. Если будет у вас настроение, заходите по-соседски пропустить рюмочку. И, если вам потребуется какая-то помощь, я всегда буду рад вам её оказать.
Джо не рассчитывал на слишком позитивный контакт, учитывая общую мрачность всех местных жителей, но просто считал необходимым познакомиться с соседом. Из элементарной вежливости. И, мало ли, вдруг ему самому срочная помощь понадобится, будет хоть, к кому обратиться за ней.
Индеец не стал долго заставлять себя ждать, а подошёл к соседу со своей стороны изгороди и протянул руку для рукопожатия.
— Бледнолицый, я буду называть тебя Хорошая Рука, — огорошил он Джо неожиданным вступлением, — Хорошее рукопожатие, а ещё мне очень нравится орнамент, который ты нанёс на свою садовую дорожку. Я — Монзомо. Будем знакомы…
Джо напрягся с несколько ошеломлённой полуулыбкой, слушая первые слова соседа и пожимая ему руку.
«Вот и пациента с ходу Бог послал, кажется», — подумал он.
Собственно, ему в жизни не приходилось встречаться с такими уж «настоящими» индейцами. Были в его кругу общения и работы люди кровей коренных народов США, но немного общения, и они оказывались вполне обычными, уже испорченными цивилизацией, так сказать. А тут сразу обращение, как в кино.
Индеец какое-то время смотрел абсолютно серьёзно на соседа, а потом расплылся в улыбке.
— Это шутка была. Меня зовут Брендан Макфи, репортёр. От рюмочки не откажусь никогда. Погодите пару минут…
Новый знакомый скрылся за дверью своего дома, но как и обещал, обернулся за пару минут.
Джо немного натянуто рассмеялся, как только выяснилось, что сосед так шутит. Дальше он заговорил нормальным и дружелюбным тоном, да ещё и подарок Шредеру вручил. В руках у него был непрозрачный пластиковый пакет, в каких обычно выбрасывают мусор.
— Принято соседям что-то дарить на новоселье. Печенье, например, ну или пирог… Я печенье, да и сладости не умею. Поэтому тут мясо, кабанья нога.
С этими словами индеец протянул доктору холодный свёрток килограмм на пять, перевязанный бечёвкой и скотчем.
— Давно вы в городе?
— Оу, вы могли бы не беспокоиться, — сказал он, принимая увесистый пакет. — Я даже неловко себя чувствую. Но огромное вам спасибо. Кабанья нога — это куда круче печенья и пирогов. Будет чем закусить рюмочку. Я тут неделю примерно. Вот, пытаюсь обустроиться.
Шредер махнул рукой в сторону старого дома, который снаружи ещё был ободранным, но изнутри неслись звуки инструментов, которыми орудовали строители.
— Внутри идёт ремонт, я сам тут пока не живу, — сказал он. Вы не против, если мы устроимся на улице? У меня на заднем дворе есть походные стулья и стол. А нога — сырая? Её надо готовить? Мою кухонную утварь пока не привезли. Тут даже холодильника нет. Может, я оставлю её у вас на хранение, если её нельзя сразу есть?
Джо широко улыбнулся. Человеком он был коммуникабельным, а в Кадьяке испытывал недостаток простого человеческого общения. Поэтому был рад поболтать с соседом.
— А рюмочка найдётся. Вы коньяк пьёте? У меня есть. Пойдёмте.
— Интересный вы орнамент нанесли, — скупо похвалил Монзомо, — Похоже на что-то ближневосточное…