— Должно быть, тот самый. Старушка сказала, что у снимка грустная история, потому что вскоре после того, как он был сделан, девушка была изуродована на всю жизнь, ее отец умер и вся семья уничтожена. Люди в деревне говорили, что девушка была проклята с самого рождения…
Рут больше не могла ждать.
— Как ее фамилия?
— Гу.
— Гу? — Рут почувствовала, как рушатся ее надежды. Та же самая ошибка. — Гу означает «кость». Должно быть, она думала о костоправе, то есть Докторе Гу.
— Нет-нет, — сказала Гао Лин. — Гу как «ущелье». Это другое «гу». Оно звучит так же, как «гу», которое «кость», но пишется иначе. Гу третьего тона может иметь разные значения: «старый», «ущелье», «кость», а еще «бедро», «зерно», «купец» и еще много чего. И слово «кость» может также обозначать «характер». Вот почему у нас есть поговорка: «это у тебя в кости», то есть «это в твоем характере».
Когда-то Рут думала, что китайский язык очень сложный из-за ограниченного количества звуков, но теперь из-за многообразия значений он казался ей очень богатым. Слепой костоправ из ущелья вылечил бедро старого торговца зерном.
— Ты уверена, что это Гу?
— Именно это было написано на негативе того снимка.
— А имя там было?
— Лю Синь.
— Падающая Звезда?
— Нет, это Лю Син, почти то же самое. Только Син — это «звезда», а Синь — «истина». Лю Синь означает «оставайся правдивой». Но из-за того, что слова звучат похоже, некоторые люди, которым она не нравилась, называли ее Лю Син. А падающая звезда считалась дурным знаком.
— Почему?
— Непонятно почему. Люди говорят, что видеть звезду со шлейфом, — к беде. Ну такую, с длинным световым следом, которая летает кругами.
— Комета?
— Да, комета. Появление кометы на небе означает, что произойдет какая-то редкая катастрофа. Но некоторые путают комету с падающей звездой, поэтому если даже падающая звезда не предвещает беды, люди ее все равно боятся. Да в ней все равно ничего нет хорошего: сгорает быстро, только что была — и уже ее нет. В точности как произошло с Драгоценной Тетушкой.
Рут вспомнила, что ее мать об этом писала. Эту историю Драгоценная Тетушка рассказывала, когда Лу Лин была еще совсем маленькой. О том, как она смотрела на небо и увидела падающую звезду, которая попала в ее открытый рот.
Рут заплакала. У ее бабушки было имя: Гу Лю Синь. Она существовала. Она существует до сих пор. У Драгоценной Тетушки была семья, и Лу Лин произошла из той же семьи, а Рут стала продолжением их обеих. Их фамилия была рядом с ними все это время, как кость, застрявшая в изломе ущелья. Лу Лин догадалась об этом, когда стояла перед витриной в музее. И это имя вспыхнуло перед ней на короткое мгновение, как падающая звезда, вошедшая в земную атмосферу и навсегда оставившая след в памяти Рут.
Эпилог
Двенадцатое августа. Рут молча сидит в «каморке». Береговые сирены воют в ночи, приглашая корабли в гавань.
У Рут все еще есть голос. Ее способность разговаривать теперь не подчиняется проклятиям, падающим звездам или болезням. Теперь она это знает наверняка. Но ей сейчас не нужно говорить. Она пишет. До этого дня у нее не было потребности писать самой, для себя, — только для других. Но сейчас у нее эта потребность есть.
Перед ней стоит фотография бабушки. Рут смотрит на нее каждый день. С ее помощью она может заглядывать в прошлое и оттуда ясно ввдеть настоящее. Могла ли ее бабушка представить, что у нее будет такая внучка? Женщина, у которой есть любящий муж, две обожающие ее девочки, дом, часть которого принадлежит ей, хорошие друзья и жизнь, единственные тревоги в которой связаны только с лишними калориями и потекшими трубами.
Рут помнит, как ее собственная мать раньше говорила о проклятии и о смерти от собственных рук. Она все время чувствовала эту тягу, и только когда начала терять разум, который привязывал ее к перенесенной боли, смогла обрести свободу. И хоть Лу Лин все еще помнит прошлое, она уже начала его менять. Она больше не помнит плохого. Она помнит только, что была очень, очень любима. Помнит, что для Бао Бому она была смыслом жизни.
Недавно мать позвонила Рут. Она разговаривала совсем как раньше, суетливо и напуганно.
— Люи, — сказала она и быстро заговорила по-китайски: — Я боюсь, что делала с тобой ужасные вещи, когда ты была маленькой, и это причиняло тебе сильную боль. Но я не помню, что я делала…
— Ничего… — начала было Рут.
— Я только хотела сказать, что очень надеюсь, что ты сможешь забыть об этом, как забыла я. Я надеюсь, что ты сможешь меня простить. Потому что если я причинила тебе боль, я очень об этом сожалею. Прости меня.
После этого разговора Рут плакала целый час. От счастья. Им было еще не поздно простить друг друга и себя.
Сейчас Рут смотрит на фотографию и думает о матери как о маленькой девочке и о бабушке как о молодой девушке. Эти женщины, определившие ее жизнь, теперь стали ее костями, ее скелетом. Они заставили ее решить, что определяло ход ее жизни: судьба, везение, настойчивость или действия других людей. Они научили ее беспокоиться. Но благодаря им она поняла, что эти предупреждения были даны не для того, чтобы ее запугать, а чтобы она не повторяла их ошибок, чтобы стремилась к лучшей доле. Они хотели, чтобы она избавилась от проклятий.
В «каморке» Рут возвращается в прошлое. Компьютер заменяет ей поднос с песком. Вот Рут снова шесть лет, она все тот же ребенок, с зажившим переломом руки. Второй рукой она держит палочку и готовится писать слова. Приходит Бао Бому, как она всегда это делала, и садится рядом с ней. У нее ровное, красивое лицо, как на снимке. Она растирает на камне палочку туши. «Подумай о своих намерениях, — говорит она. — Что есть в твоем сердце, что ты хочешь вложить в сердца других».
И вот, сидя бок о бок, Рут и ее бабушка начинают свой рассказ. Слова складываются во фразы. Они превращаются в человека, которому шесть лет, шестнадцать, сорок шесть, восемьдесят два. Они рассказывают о том, что было, почему это произошло и как могло произойти что-то другое. Они говорят о том, что было, но чего не должно было случиться. И о том, что могло быть и еще, возможно, будет. Они пишут о прошлом, которое еще можно изменить. «В конце концов, — говорит Бао Бому, — что такое прошлое, как не то, что мы сами решаем о нем помнить. Ведь можно его не прятать, а признать то, что было сломано, пережить его боль и знать, что это исцелимо. Теперь понятно, что счастье не в стране, куда ты стремишься, а в любви и свободе отдавать и принимать то, что было рядом с нами всегда».
Рут помнит об этом и пишет свою историю. Ради бабушки, ради самой себя, ради маленькой девочки, которая стала ее матерью.
Благодарности
Выражаю бесконечную благодарность моему дорогому другу и редактору покойной великой Фэйт Сэйл. К моему изумлению, она всегда улавливала разницу между тем, что я хотела написать, и тем, как это у меня получалось. Она обещала помогать мне с этой книгой, и хоть Фэйт Сэйл не дожила до окончания работы над ней, мне думается, что она сдержала данное слово.
Мой учитель словесности и давний наставник Молли Джайлс приняла ее как редактор и возродила в те времена, когда я буквально боялась прикоснуться к ее страницам. Спасибо тебе, Молли, за внимательность и чуткость, за предложения, которые всегда шли на благо моему замыслу. Особенно благодарна я заударные дозы оптимизма во времена, которые сейчас мы можем признать отчаянными.
Мне посчастливилось найти помощь, доброту и защиту у Лу и Грэга, наставничество Сандры Диджкстры, Анны Жардин и Эйми Тауб, духовную поддержку Службы помощи пожилым от АОЛ[27].
Судьбе было угодно, чтобы в последних правках мне помогали еще два автора-призрака. Сердце этой истории принадлежит моей бабушке, а ее голос — моей матери. Я обязана им всеми своими успехами и даю слово в следующий раз работать еще усерднее.