– Господин Скайден, как вы прокомментируете сегодняшние статьи? – кричали они, барабаня в окна. – Господин Скайден, правда ли, что вы причастны к гибели ваших родителей? Почему вы скрывали свое прошлое, господин Скайден?
У меня чесались руки выйти и разбить кому-нибудь лицо. Уверена, у Эберта тоже, но он дождался, пока откроются ворота, и въехал во двор. Журналисты попытались рвануть за нами, но ворота закрылись так быстро, что только чудом никому ничего не прищемили.
– Падальщики, – сквозь зубы выплюнул Эберт. – Надо связаться с отцом. Лучше сам расскажу, чем доброжелатели.
Я не стала говорить, что Дэн узнал обо всем раньше нас. Как и понимала, что сейчас Дэну тяжело держаться вдали от сына, потому что Эберту нужна была его поддержка. Единственное, что могло остановить Скайдена-старшего – его расследование. И почему-то казалось, что оно вот-вот даст результаты.
– Все хорошо, Элис? – тихо спросил Эберт.
– Да.
Я открыла дверцу и вышла из мобиля. К нам уже спешила Марго.
– Господин Скайден, в дом пытались проникнуть, – выпалила она. – Я пыталась с вами связаться, но не вышло. Что делать?
– Никого не впускать на территорию дома, – ответил Эберт. – А я попрошу прислать дополнительную охрану. Мне не хватало только стада журналистов, снующих по территории. И прикажи готовить обед, мы с Элис сегодня обедаем дома.
Марго тут же убежала исполнять приказ, а Эберт расположился в гостиной и достал кристалл связи. Впрочем, кристалл уже и так сиял.
– Да, пап, – ответил Эберт, активируя магическую связь.
– Ты где? – спросил Дэн.
– Дома, мы с Элис только что приехали.
– Дома? Тогда хорошо… Слушай, Эб, я тут видел последние заголовки… Может, мне приехать?
– Куда? В столицу? – Эберт чуть не подпрыгнул с кресла. – Не выдумывай! Ехать долго, ты нездоров, да и в этих статейках нет ничего, что бы могло мне повредить. Забудь.
– А ты сам-то забудешь? – В голосе Дэна слышалось беспокойство.
– Да. – Эберт покосился на меня. – У меня нет выбора. Времени до выставки все меньше, работы – все больше. Поэтому мне не до сплетен, пап. Все будет хорошо.
– Пообещай, что если тебе понадобится помощь, ты позовешь, – потребовал Скайден-старший.
– Обещаю, – ответил Эберт. – Как ты? Помогли лекарства?
– А? Да, конечно. – Можно подумать, кто-то их пил, а не бегал по столице в поисках ответов на наши вопросы. – Мне уже гораздо лучше. Но помни, что после выставки ты обещал приехать. А то вдруг я снова заболею.
– Хорошо, обязательно. Ладно, пап, до связи.
– Береги себя, сынок. Элис передавай привет.
Эберт отложил кристалл и задумался. Я тихо сидела рядом, опасаясь помешать его ходу мыслей.
– Знаешь что, – сказал он, – а ведь приступы проклятия стали реже. Ты не заметила?
– Заметила. – Я сжала его руку. – Должно же быть в этой ситуации хоть что-то хорошее, правда?
– Да. Спасибо, Элис. И не волнуйся. Я просто не ожидал такого удара в спину. Чем газетчики смогут меня удивить?
– Это просто чужая зависть, Эберт, – ответила я. – Люди, которые сами ничего не могут достигнуть, пытаются опустить других до своего уровня, найти хоть какие-то пятна на солнце.
– Хуже всего, Элис, когда завидуют близкие люди, – вздохнул Скайден. – Ведь чтобы такое раскопать, надо было знать, где искать. Но не будем о печальном! Где наш обед?
И Эберт увлек меня в столовую. Я сделала вид, что все хорошо, хотя внутри все переворачивалось от ненависти к Лили. Это было подло – бередить чужие раны. Подло – для меня, но приемлемо – для нее.
Ближайшие дни запомнились чредой однотипных картинок. Я всюду следовала за Эбертом. Мы вместе ехали в «Скай» и возвращались домой. И ждали. Ждали новых статей – с тревогой и страхом. По крайней мере, мне было страшно, потому что дела в «Скай» обстояли непросто. Первым звоночком стало увольнение нескольких сотрудников. Они все появлялись в кабинете Эберта одинаково – заходили, опустив голову, начинали рассказывать что-то о семейном положении, больных родственниках, необходимости переезда и так далее и тому подобное. Эберт никого не удерживал. Даже не настаивал на отработках. Они подписывали обязательство о неразглашении любой информации, связанной с компанией, и уходили. Акции медленно падали в цене. Конечно, Эберт не упускал их из виду – он бы не отдал свое детище никому на свете. Но я видела, как тяжело ему дается спокойствие, и понимала: еще чуть-чуть, и он сорвется.
Проклятие стало реже напоминать о себе, но, увы, не исчезло. Просто приступы случались не ежедневно, а раз в пару дней, иногда – чаще. На фоне всего происходящего это казалось мелочью. А когда грянула вторая статья, и вовсе стало тошно.
Ее в наш дом принес Ральф, когда мы собирались на работу. Пришел рано утром со стопкой газет, в которых крупным планом размещался портрет тетушки Эберта.
– Я же говорил! – Он едва не швырнул Эберту эти газеты в лицо. – Вот, полюбуйся.
Эберт выхватил один из выпусков. По мере того как он читал, его лицо становилось будто каменным. Что же там написано? Я взяла у Ральфа другой экземпляр. Стоило признать, тетушка Эберта превзошла саму себя. Или же журналист был слишком талантлив, потому что с первых строк создавался образ обиженной и оскорбленной в самых лучших чувствах женщины, которая души не чаяла в племяннике, а он оказался подлецом. Обокрал несчастную, нанес непоправимый вред имуществу и здоровью. Но даже после этого она не оставляла попыток вразумить Эберта, все для него делала, в тюрьме проведывала и предлагала к ней переехать, но он отказался. А сейчас она, больная и несчастная, обратилась к нему за помощью – и ее вышвырнули за дверь.
– Хорошо поет, а? – Ральф метал гром и молнии. – Говорил я тебе, Эберт: собирай пресс-конференцию. Заткни им рот раз и навсегда! Нет, ты упрямый как осел. Никого не слушаешь. Что теперь будешь делать? Представляешь, что поднимется после этой статейки? Особенно после намеков на тюрьму.
– Ты прав. – Эберт отложил газету. – Это хотел услышать? Ты был прав, Ральф. Мне стоило созвать конференцию раньше. Но теперь не вижу в этом смысла. О чем еще они могут рассказать?
– Не поверишь – о многом. Например, о твоих отношениях с Лили. Уверен, твоя бывшая не откажется внести в них нотку драматизма.
Я не вмешивалась. Это решение, которое Эберт должен принять сам, потому что на кону стоят его репутация и будущее «Скай». Если так продолжится, он потеряет все, чего добился. Этого нельзя допустить! И Эберт тоже это понимал.
– Что ж, считай, ты меня убедил, – хмуро ответил он. – Сегодня же дам развернутое интервью. Уверен, после таких статей журналисты слетятся на него, как мухи на мед. Успевай отгонять.
– Я тоже приду, – усмехнулся Ральф. – Хочу видеть, как ты макнешь их носом в грязь. И пару прикормленных писак прихвачу. Элис, а ты?
– Конечно же, я буду.
Можно подумать, я оставлю Эберта одного в такую минуту! Нет, ни сейчас, ни позднее. Мы будем вместе, что бы ни случилось. Вот только сам Эберт все больше напоминал тень, а не живого человека. Только наедине со мной он хоть немного преображался. Все остальное время он будто находился в какой-то прострации. Действовал как механизм, а не как человек. Я постоянно была на связи с Дэном – он беспокоился и намеревался нанести сыну визит, но пока не выбрал подходящий момент. Лили, увы, по-прежнему не высовывала нос из дома без охраны, но Дэн говорил, что, возможно, найдет на нее управу. Нужно только поднажать.
– Элис? Ты меня слышишь?
– Что? – Увлекшись своими мыслями, я упустила, о чем спрашивал Эберт.
– Говорю, как ты смотришь на то, чтобы поехать со мной завтра на полигон? Не хочу брать никого лишнего.
– Конечно, поеду, – ответила я.
– И я тоже, – отозвался Ральф. – Зная твою тягу к опасным экспериментам, будет лучше, если за тобой присмотрит целитель.
– Без надобности, – отмахнулся Эб.
– А я и не спрашиваю. Просто ставлю тебя перед фактом.
Скайден промолчал, но по лицу было понятно, что ему не нравится опека Ральфа. Я тоже не испытывала восторга от соседства этого человека, но предпочла бы, чтобы в ходе экспериментов рядом с Эбертом и правда был целитель.
– Идем?
– Да. – Я заторопилась, вспоминая, где оставила сумочку. Ральф проводил нас до мобиля и пообещал, что встретимся на конференции. Я с трудом представляла, что Эберт будет говорить. Увы, для журналистов главное – информация. Неважно, правдива ли она. Любую историю можно вывернуть наизнанку.
– О чем ты думаешь? – спрашивал Эберт, пока мобиль мчал к «Скай».
– О том, как бы эта конференция не вышла боком, – ответила правду. – Ты уже думал, что скажешь газетчикам?
– Правду. – Эберт украдкой вздохнул. – И если эта правда им не понравится – пусть катятся в бездну. Мне надоело лгать, Элис. Надоело ждать удара в спину. Конференция? Пусть будет конференция. Дадим шакалам то, чего они жаждут.
– Ты уверен?
– Да.
Я промолчала. Потому что мне было больно видеть, как страдает человек, которого люблю. А Эберт страдал, что бы ни говорил, что бы ни делал. Он будто отдалился от всего мира. Хотя разве он был когда-то этому миру близок?
Мы вошли в «Скай». Здание лаборатории гудело, словно улей, но стоило Эберту появиться на пороге, как разговоры стихли, став только неясными перешептываниями. Мы шли среди этого шелеста, делая вид, что все хорошо, а люди только провожали нас взглядами, будто спрашивая, что будет.
– Ники, зайди ко мне, – приказал он девушке, временно замещавшей секретаря.
– Слушаю, господин Скайден. – Пугливая блондиночка замерла перед Эбертом, как кролик перед удавом.
– Свяжись с самыми крупными редакциями города, – приказал Эберт. – И сообщи им, что сегодня в четыре часа в большом зале «Скай» состоится пресс-конференция, в ходе которой я отвечу на все вопросы, связанные с последними новостями.
Ники бросилась исполнять приказ, а я обняла Эберта со спины и замерла. Мне хотелось, чтобы все это закончилось. Но увы, на это даже не приходилось надеяться. Лили вела свою игру. Самое странное, что не только Лили, потому что даже Рик будто канул в воду. Что же они задумали?