— Благодарю, Ваше Величество. Рада быть полезной.
— Я прикажу Юну готовить людей. Надо защитить порт.
— Вы не дадите им отпор здесь? — спросила Яра. Реншу улыбнулся.
— Оставьте это мне, госпожа Кин. С Вас достаточно.
Он еще раз провел ладонью по ее руке, но, не встретив ответного движения, отстранился, отпер двери и покинул комнату. В коридоре уже столпились советники, министры, слуги.
Яра снова оказалась в окружении служанок. Ее отвели в баню. Слуги смыли остатки дорожной пыли, расчесали колтуны, зашел придворный врач, чтобы осмотреть ее на предмет ссадин. Раньше Яра умирала бы от стыда, если бы другой мужчина изучал ее обнаженное тело так пристально, но теперь она просто делала то, что ей велели: наклонялась, открывала рот, позволяла трогать спину, живот, грудь. Целитель долго всматривался в ее лицо, а потом, под суровым взглядом Харуки Мин сказал:
— Мы все прекрасно понимаем, что произошло. Признаков беременности я не вижу, но на всякий случай выпейте отвар.
Яра поморщилась от этих слов, но ничего не сказала. Опустила взгляд и сидела, пропуская мимо ушей рекомендации целителя. Она даже не заметила, как он ушел. В реальность девушка вернулась, когда Харука Мин принялась растирать ее мягким теплым полотенцем.
— Все хорошо, девочка, — сказала она, когда взгляд Яры прояснился. — Ты выжила, это самое главное. Все кончилось, девочка. Все будет хорошо.
Вот только Яра ни капли не верила ее словам.
В главном зале женского дома одиноко стоял маленький столик, накрытый на нее одну. По меркам дворца еда была скромной: рис, жареная курица, теплый суп. Но Яра накинулась на еду, словно не ела годами. Она жадно запихивала в себя мяса, запивала бульоном, не обращая внимания на жир и масло, капающие с подбородка на шелковое платье. Она знала, что со стороны выглядит омерзительно. Она и хотела быть омерзительной, хотела пугать, готова была сделать что угодно, лишь бы ее перестали жалеть. Пусть лучше ее боятся и ненавидят. Пусть…
— Я попросила Мотоко посидеть с тобой, — Харука Мин показалась на пороге в компании молодой женщины. — Тебе это нужно.
— Мне ничего не нужно, — огрызнулась Яра, вытирая губы рукавом. Харука Мин дернулась, наморщила нос. Яра рассмеялась ей прямо в лицо, как пьяная, и продолжила есть. На секунду она перевела взгляд на Мотоко. Но, вопреки ожиданиям, на красивом лице молодой госпожи не было усмешки, появлявшейся всякий раз, как Харука Мин проигрывала свои маленькие битвы.
Мотоко прикрыла за собой дверь и села напротив Яры. Девушка к тому моменту расправилась с едой и стискивала руками раздувшийся от еды живот. К горлу подкатывала тошнота. Мимолетное удовлетворение от сытости сменилось тяжестью.
— Дай угадаю, — тихо заговорила Мотоко. — В какой-то момент чувства как будто заснули, а потом, когда все кончилось, бросились на тебя, как стая псов.
— Все нормально, — нахмурилась Яра.
— О, можешь мне не рассказывать, — ухмыльнулась Мо. — Я знаю, через что ты прошла. И если бы на то была моя воля, я бы сделала так, чтобы никому больше не пришлось этого повторить.
— Я думала, что поступаю правильно.
— Мы все так думаем, а в процессе молимся, чтоб под рукой оказался нож. Так ведь?
— Да.
— Иди сюда, — Мотоко раскрыла объятия. Яра неуклюже подползла к ней и уткнулась носом в плечо. Все тело пронзила дрожь. — Я не стану говорить, что все будет хорошо. Ты сама это увидишь. Но понадобится время, моя дорогая. А пока, отдыхай. Я дам тебе специальный чай.
Глава 16. Предательство
Говорят, что родные стены лечат. Яре очень хотелось чтобы это действительно было так. Больше всего на свете она желала просто забыться сном без сновидений, но блаженное забвение никак не наступало. Только тяжелая дремота начинала сменяться сном, девушку охватывала тревога. Перед глазами вспыхивали лица, образы: Гекко, Лян, Нана, Мотоко, Юн, Харука Мин, император Реншу, отец, мать. Все смотрели на нее со смесью презрения и разочарования. Они говорили о чем-то, но слов было не разобрать. Яра вскрикивала и резко садилась, только чтобы в очередной раз обнаружить себя в пустой комнате в женском доме. Она была похожа на призрака, запертого наедине со своей болью.
Когда за окном забрезжил рассвет, девушка бросила попытки уснуть. Не дожидаясь служанок, Яра сама умылась, расчесала волосы, надела один из оставленных ей нарядов. А потом застыла, не зная, что делать дальше. За последнии дни она так привыкла быть занятой чем-то: от плетения сетей до придумывания планов побега. Теперь ни то, ни другое ей не было нужно. Накануне Мотоко сказала, что император распорядился, чтобы девушку перевезли в убежище к остальному двору. Осознание, что скоро весь кошмар останется позади, не приносила облегчения. В груди копилось напряжение, не дававшее даже вздохнуть лишний раз. А при мысли, что ей придется увидеть родителей, к горлу подкатывал ком из слез и тошноты. Хватит ли ей сил рассказать им правду? А если она соврет, станут ли они поддерживать ее ложь?
Так она размышяла, стоя у окна, пока в глаза не бросилась странность. Конечно, после всех приключений и тревог, даже обычные вещи кажутся странными. Например, небо. После каменного купола «Крепости», небо над дворцом казалось невозможно широким и просторным. Но было кое-что еще. На всей территории дворца не было ни души. Еще ночью караульные прочесывали территорию, а на окружавшей дворец стене туда-сюда ползали огни фонарей дозорных. Сейчас же было безлюдно. Безмолвно. Тревога толкнулась в груди с новой силой.
Яра развернулась, полная решимости сообщить о своем наблюдении кому-нибудь, кому угодно. В ту же секунду дверь отъехал в сторону, но пороге показалась госпожа Мотоко.
— Ты уже проснулась? А я тебе приготовила чай. Поверь моему опыту, он помогает от всего.
— На стенх нет солдат, — на одном дыхании выпалила Яра. Мотоко лишь пожала плечами.
— Ушли, наверное. Я не знаю. Как только Юн вернулся, его поставили командовать. Может, он их перегруппировал.
Она принялась расставлять на низком столике чашки, засыпала листья в чайник.
— Что-то не так, — помотала головой Яра, все еще впиваясь взглядом в низменный пейзаж. Мотоко же невозмутимо продолжала свою чайную церемонию.
— Тебе кажется. Ты перенесла потрясение, девочка. Тебе бы поесть и отдохнуть. А мужчины пусть занимаются своими делами и защищют нас.
Яра медленно перевела взгляд на молодую женщину. Смотрела на Мотоко так, словно никогда раньше не видела. Внимательно изучала каждую черту. Это обращение: «девочка» звучало до боли знакомо.
— Мотоко, — Яра села напротив нее, принялась греть похолодевшие руки о чашку.
— Да, дорогая.
— Расскажи о своей матери, — попросила она. Женщина удивленно взглянула на свою подопечную и пожала плечами.
— Ну, она была обычной женщиной, которой не повезло родить детей «дурной крови».
— У тебя были братья?
— Да, старшие. Но я их почти не помню.
— Потому что они погибли во время прошлых востани здесь. На этом острове, — закончила за нее Яра. Мотоко вскинула брови, но уголок ее полных губ предательски дернулся вверх. — А твою мать звали Нана. Ведь так?
— Любопытная версия. Пей чай, кажется, у тебя жар. Тебе бы еще отдохнуть.
— Ты ведь ненамного старше меня… они увезли тебя в столицу, продали там, ты стала наложницей, но никогда не забывала, кто ты…
— Что ты там бормочешь? Мне позвать целителя? Тебя лихорадит, ты вся красная.
— А Юн… Он не был пленником. Он не смог бы выбраться из «Клетки» сам, не выдержал бы многочасовой поездки после того, как несколько дней провел скрюченнм в сырой пещере, — она сжала кулаки, цепляясь за оформившуюся в сознании мысль. Ужас произошедшего только начал доходить до нее. — Вы предали нас всех.
«Беги!» — скомандовал внутренний голос.
Яра дернулась вперед. Мотоко тут же взвилась вверх с изяществом танцовщицы, вцепилась в плечи Яры и с силой нажала, заставляя девушку рухнуть на пол. Мотоко прижала свою жертву к полу и наклонилась низко, к самому уху.
— Ты очень умная девушка, жаль, до тебя медленно доходит.
Яра задргалась, пытаясь вырваться из крепкой хватки Мотоко. На секунду женщина перестала давить, лопатки оторвались от пола, Яра почти села, но через секунду Мотоко снова налегла на нее всем своим весом. Затылок больно ударился о доски. Яра вскрикнула, и тут же получила крепкую затрещину.
— Не вздумай орать, дура. Только хуже сделаешь.
Но Яра продолжала кричать, извиваться, молотить руками и ногами по полу. Мотоко не поскупилась на ещё одну оплеуху. Такую, что у девушки зазвенело в ушах.
— А я-то думала, ты хочешь помочь мне, — наклонила голову женщина. — А ты — несчастная дурочка. Вот что ты сделаешь? Побежишь к императору? Скажешь ему, что его самый надёжный человек предал его? Думаешь, он поверит девчонке, которая трахалась с лидером повстанцев в надежде сохранить свою шкуру?
Яра замерла, словно на нее вылили ушат ледяной воды. Обмякла в руках Мотоко.
— Зачем ты это сделала? — только и спросила она.
— Месть, дорогая, — улыбнулась женщина. — Представляешь, я своими руками создала все, что Реншу так любит. Верность Юна, наша с ним дружба, даже в тебя, бедную нежную жертву, он начал влюбляться.
Она ласково провела кончиками пальцев по щеке Яры. На алых губах расцвела кровожадная улыбка.
— Повезло тебе, что в отличие от тебя, я не убийца. Так все закончилось бы ужасно скучно.
А через секунду она поднялась с нее, позволила встать.
— Можешь бежать, зайчонок. Вот только ничего ты уже не изменишь.
И, словно в подтверждение ее словам, тишину разрезал хор «поющих стрел» — первых вестников битвы. Они со свистом летели над крышами и постройками, и стоило им вонзиться в колонны и удариться о черепицу, воздух содрогнулся от боевого клича сотен голосов.
***
Проклиная все на свете, Реншу затягивал шнуровку доспеха. Слуги побросали свои дела и ринулись кто куда. Одни брали в руки мечи, другие неслись сдаваться, третьи пытались спрятаться. Мятежники уже подобрались к воротам и, не встретив сопротивления, ворвались на территорию дворца.