– Постой, кто ты такая? – крикнул он ей вслед.
Женщина оглянулась, но, ничего не ответив, вдруг растворилась в воздухе.
И Владлен очнулся. Тело его покрывала холодная испарина. Он откинул одеяло и сел. Было четыре часа ночи, он чувствовал себя гораздо лучше, руки и ноги дрожали от слабости, но в голове было ясно, дико захотелось есть. Тихо встав с постели, Владлен направился на кухню. Поставив чайник, он задумался о ночной незнакомке. «Надо же присниться такому, – удивлялся он, ощущая во всем еще слабом теле приятную истому от покидающей его болезни. – Наяву работа, во сне работа… Женщина в белом… постой-ка, где-то я такое уже встречал. Ах да, мужички в шестидесятых годах! Однозначно галлюцинация – у тех от бормотухи, а у меня от болезни».
Выпив чаю, Владлен вернулся в постель и, положив голову на подушку, сразу же уснул спокойным и крепким сном выздоравливающего человека. Пик болезни миновал, организм восстанавливался.
Проспав до двенадцати часов дня, Владлен засобирался на работу.
– Владик, полежи сегодня дома, завтра выйдешь, – просила его жена. – Ты еще совсем слаб, посмотри на себя в зеркало.
– Я ненадолго, к семи-восьми вернусь, – пообещал он ей.
– Знаю твое «ненадолго», – ворчала она, подавая мужу одежду, – придешь ночью. Загнешься ведь так.
На работе было спокойно, Димов вызвал к себе оперативников, которые вели дело Сазонова.
– Николай, доложи по Сазонову, – попросил он, – как продвигается дело?
– Все нормально, по плану, – ответил Николай. – Завтра будет готова экспертиза по Гаврилову, мы узнавали: там тяжкие телесные повреждения, после чего уже следователь будет выходить на арест. Так что все по плану.
– Отлично, работайте дальше, – похвалил он оперативников, – я тут пороюсь в документах и пораньше уйду домой – долечиваться. Завтра уже буду в строю.
В шесть часов, когда Владлен уже уходил домой, зазвонил стационарный телефон. С легкой досадой он поднял трубку. На том конце провода кто-то молчал – было слышно только тяжелое дыхание.
– Алло, кто это? Говорите!
Димов уже собрался бросить трубку, но звонивший наконец заговорил:
– Владлен Семенович, вы меня знаете. Я Горохов – тот, которого вы посадили семь лет назад. Убийство на Кирзаводе. Помните?
Владлен с трудом вспомнил про это убийство. Была поздняя осень. Земля уже успела подморозиться, листва с деревьев уж давно опала, но снегопад предательски задерживался, выдавая уже белых зайцев в лесу издалека. В это время охотник-зайчатник, который бродил по окрестностям города, на Намцырском тракте случайно наткнулся на труп, завернутый в цветастое китайское одеяло.
Следственно-оперативная группа, выехавшая на место, никаких личных документов не обнаружила. Судебный медик – пожилая женщина – сообщила Димову о колото-резаных ранениях грудной клетки. Когда труп вывезли в морг, Владлен поехал следом и снял с него отпечатки пальцев. Через два часа он уже знал личность убитого. Им оказался некто Сизых, освободившийся полгода назад из мест заключения. Устанавливая его связи, оперативники вышли на некоего Александра Горохова, проживавшего на Кирзаводе со своей гражданской женой и малолетним ребенком.
Когда оперативники ночью нагрянули в квартиру к Горохову, он после недолгих отпирательств признался в содеянном. Сожительница Горохова, с которой разговаривали в соседней комнате другие сыщики, тоже призналась в соучастии в убийстве и сокрытии трупа. С ее слов, неделю назад к ним пришел Сизых, с которым Горохов сидел в одной колонии, он был пьян и ночью стал ее домогаться. Началась драка, в результате которой они с Гороховым убили Сизых, завернули труп в одеяло и на второй день вывезли его на своей машине в лес.
Во время допроса женщины из спальни вышла разбуженная шумом девочка лет трех и стала хныкать. Владлен взял ее на руки и носил до тех пор, пока следователь не закончил допрашивать маму. За это время девочка настолько привыкла к Владлену, что уже вовсю смеялась и болтала с ним, показывая свои игрушки и семейные фотографии.
Когда Горохова выводили из квартиры, он поцеловал свою дочку, обнял супругу и тихо прошептал, стараясь, чтобы не долетело до оперов:
– Убивал я один, ты не при делах.
Владлен услышал, но промолчал – не хотел принижать отца перед дочерью, которая с детской непосредственностью провожала его, даже не подозревая, что увидит только через несколько лет и что мама может пойти следом за отцом… Одним словом, оперативнику стало щемяще жалко эту семью, эту кроху, судьба которой теперь зависела в том числе и от него. На прощание девчушка вдруг обняла и поцеловала Владлена, вызвав сочувственный смех у сыщиков.
Оперативники повезли Горохова в управление. Там, в ночной тиши кабинета, без лишних свидетелей, между Димовым и Гороховым состоялся разговор, определивший судьбу маленькой девочки.
– Александр, а дочка совместная? – спросил Владлен Горохова. – Чудесная девчушка!
– Да, с Дашей мы живем уже четыре года. – Горохов тепло улыбнулся, очевидно, вспоминая свою малышку, которую невозможно было не любить. – Она единственное, что у меня есть, самое ценное в жизни.
– Вот сейчас вас посадят с женой – кому будете определять свою дочь? Родственники-то хоть есть?
– Есть, но лучше отдать в детдом, чем этим родственникам. – На глазах у Александра навернулись слезы. – Я один пойду по делу, оставьте Дашу на свободе. Я вас очень прошу, сделайте что-нибудь, чтобы ее не трогали, пусть воспитывает ребенка. Она хорошая мама, не пьет, следит за ребенком. Прошу вас, я никого еще так не просил!
Слушая этого несчастного человека, Владлен все больше убеждался, что маму ребенка надо вытаскивать из дела. Ради этой девочки, ради того, чтобы она не осталась без родителей неизвестно где и с кем, Димов был готов пойти на крайние меры.
– Хорошо, я попробую переговорить со следователем, – заверил он Горохова. – Не гарантирую, что он согласится, но попробую…
– Вы уж попробуйте, – оживился Горохов, – я за вас свечку поставлю в часовне колонии!
– Не надо ставить свечку, – замахал руками Владлен, – живой еще!
– Ставят не только за усопших, за благоденствие живых тоже… – возразил Александр. – Я крещеный, в колонии это произошло.
– Ну, тогда можно, – согласился Владлен. – Попытка не пытка, сейчас переговорю со следователем.
Следователь оказался в прокуратуре. Чтобы решить такой деликатный вопрос не по телефону, он, оставив Горохова в управлении, отправился в прокуратуру. Со следователем прокуратуры Димов был в прекрасных отношениях. Сыщики и большинство прокурорских не только трудились вместе днями и ночами, раскрывая убийства и другие тяжкие преступления; они в свободное от работы время приглашали друг друга на свои мероприятия, чтобы отдохнуть, отвлечься от насущных проблем, побывать на природе, поохотиться… Одним словом, жили как одна семья, деля, если было необходимо, последний кусок хлеба. Поэтому Владлен ехал к следователю с надеждой и твердым намерением убедить его в необходимости исключить из дела спутницу Горохова.
– Дима, – обратился он к следователю, – я к тебе по серьезному вопросу. Надо убрать из дела сожительницу Горохова: если обоих посадим, то загубим жизнь их ребенку. Пристроить девочку некуда, нормальных родственников нет, только детдом…
– Как прикажешь это сделать? – удивленно посмотрел на него следователь. – Женщина сама призналась, что нанесла первый удар ножом, Горохов потом только добил.
– Но она же защищалась – этот урод ночью к ней полез, она и ударила ножом. Убийство полностью берет на себя Горохов, и в суде он это будет утверждать. Зачем ребенка оставлять сиротой?
– Допустим. Но как быть с протоколом допроса? Там она прямо признается в убийстве. Утром я должен докладывать прокурору – после будет уже поздно что-либо делать.
– Дай мне этот протокол, – попросил следователя Владлен, – я прямо сейчас съезжу к ней и допрошу заново. Утром новый протокол у тебя будет лежать в деле, тогда и доложишь прокурору. Она же могла наговорить на себя, чтобы защитить мужа.
– Ты меня толкаешь к нарушению закона.
Следователь встал и прошелся по кабинету. Он имел немалый опыт и знал, что Горохов уже не откажется от своих показаний и все будет брать на себя. «Не тот случай, когда преступники юлят и изворачиваются в суде: на кону семья, которой он, очевидно, сильно дорожит. В конце концов, преступление раскрыто, фигурант признаётся в содеянном. И убитый оказался мерзавцем… А Влад просто так не будет просить, он всегда чувствует, как надо поступать. Он оберегает ребенка, а за это можно и нарушить инструкцию», – пришел он к выводу после недолгих размышлений.
– Ладно, – проговорил следователь, – даю тебе два часа, чтобы новый протокол был у меня. Только ради девочки…
Владлен съездил к женщине, допросил ее заново и принес протокол следователю. Было уже раннее утро, он вернулся в управление и попросил дежурного завести в кабинет Горохова.
– Александр, я исполнил твою просьбу. Пойдешь по делу один, пусть мама воспитывает дочку, – сообщил Владлен Горохову приятную новость. – А ты отсидишь свое и вернешься к семье.
– Спасибо огромное, я никогда этого не забуду. – У Горохова опять навернулись слезы. – Обязательно вернусь.
– Все, Александр, скоро идти к начальнику, прощай, – попрощался с ним Владлен.
Прежде чем выйти из кабинета, Горохов вновь обратился к Димову:
– Вы сделали для меня добро, не сочтите за наглость, помогите еще в одном деле. У меня старенькие «Жигули», жена умеет водить, но у нее нет прав. Теперь ей будет сложно без машины – ребенка возить в больницу, туда-сюда. Походатайствуйте, пожалуйста, перед ГАИ, чтобы ей выдали права.
– Ладно, что-нибудь придумаем. – Владлен вывел Горохова в коридор. – Завтра жена твоя придет к следователю, там и встретишься с ней – передачку принесет тебе, я ее об этом предупредил. Там скажешь, пусть она ко мне подойдет на днях.
…И вот теперь, спустя семь лет, Горохов, о существовании которого Владлен уже подзабыл и дальнейшей судьбой которого никогда не интересовался, звонил ему.