Шаг, еще один – и с каждым пройденным метром ноги проваливались в почву все глубже. Марина беспокойно оглянулась: ушла вроде не так далеко, может, вернуться, пока не вступила в топь? Жижа едва не заливалась в высокие ботинки. Но от любого промедления ноги еще больше увязали в трясине. Ловушка, это ловушка! Попытка развернуться обернулась тем, что Марина чуть не упала. У нее остался лишь один выход – идти вперед и так быстро, насколько позволяло болото.
Она добралась уже до середины луга, когда кочка под ее ногой резко ушла вниз. Марина охнула и провалилась в грязь по колено.
– Чем ты готова пожертвовать ради спасения?
Голос, который принес ветер, был женским, молодым. Марина дернулась от неожиданности и еще больше увязла.
– Что ты можешь отдать за свое спасение?
Незнакомки не было видно, но она, похоже, с упоением наблюдала за тщетными попытками Марины выбраться. Болото, до этого притворявшееся безопасным лугом, ожило: поверхность заколыхалась, забурлила пузырями. Один из них надулся рядом с Мариной и лопнул с хищным чавканьем.
– Что угодно! – вырвалось у нее.
– Отдай мне то, что тебе тяжело нести. Мне нужно только это.
Только это?
Марина дернула ногой сильнее и, не удержавшись, упала. Теперь и обе руки погрузились в жижу. Она с ужасом увидела, как перед ее лицом растет огромный пузырь, и отчетливо поняла, что, когда тот лопнет, ей наступит конец. Болото навсегда заберет ее в плен, и никто никогда не узнает, что с ней случилось. Ноги стали такими тяжелыми, будто к ним подвесили гири: при всем своем желании Марина больше не могла пошевелить ими.
– Бери! Забирай! – вырывалось у нее.
– Уверена? – засмеялась незнакомка. Ее голос пронесся над болотом-лугом сильным ветром, взъерошил, будто ладонью, заросли осоки. Марина уже коснулась пузыря подбородком. Еще чуть-чуть, и она захлебнется жидкой грязью.
– Да.
Женщина оглушительно взвизгнула. Над лугом, кося осоку, пронесся уже не ветер, а смерч. И не успела Марина ужаснуться, как воронка обернулась вокруг нее, сжала тисками, а затем с легкостью выдернула из топи. Марину закрутило в воздухе, перевернуло с ног на голову, несколько раз сильно встряхнуло. Сколько продолжался этот «аттракцион», она не смогла понять. Что-то больно ударило ее в грудь, чиркнуло острым, рассекая не только одежду, но и кожу. И, может, от этой мимолетной, но сильной боли Марина потеряла сознание, потому что очнулась уже на почве – холодной, голой, но твердой. Она несколько мгновений так и лежала, распластавшись и уткнувшись лицом в землю, а затем осторожно пошевелилась. Ее мутило от встряски, испуга и ноющей боли. Марина оперлась на дрожащие руки, подтянула к себе одну ногу, потом другую, встала на четвереньки и наконец-то смогла подняться.
Коварный луг остался позади, а впереди расстилалось кладбище. Простые кресты торчали из полуразрушенных могил, будто костлявые руки, протянутые навстречу отвернувшемуся от них небу. Марина содрогнулась и нервно оглянулась. Назад ходу не было, она только что чудом спаслась из губительной трясины. Значит, опять вперед – через пугающее заброшенное кладбище. Благо, то бесконечно раскинулось в стороны, но впереди виднелся просвет. И все же ей предстояло, пусть и немного, пройти мимо могил. Как жаль, что с ней нет Макса… Ему к таким местам не привыкать. С ним ей было бы совсем не страшно.
От мыслей о Максе в груди вдруг сильно заболело, так, что Марина охнула и невольно прижала ладонь к коже в том месте, где оказался порван свитер. Пальцы нащупали длинный кровоточащий порез. На что она напоролась, пока ее швырял смерч?
– Это пройдет! – раздался снова женский голос.
У края кладбища стояла молодая стройная женщина, затянутая в темное платье. Бледность кожи только подчеркивали черные, стриженные под каре волосы и кроваво-красная помада. Незнакомка протянула к Марине руку и слегка поманила.
– Кто вы?
– Твоя спасительница, – улыбнулась женщина, но в ее угольных глазах улыбка не отразилась. – Иди сюда. Не бойся!
Марина несмело, стараясь не смотреть по сторонам, чтобы взгляд невольно не цеплялся за кресты и полуразрушенные могилы, пошла вперед. Но, когда до незнакомки оставалась пара десятков метров, невольно посмотрела на одинокую могилу – и только потому, что та была относительно новой, а вместо креста виднелся памятник. Посмотрела – и тут же пожалела об этом, потому что с фотографии на гранитном памятнике улыбался Арсений.
Следующая могила была Люсинды. Гера и Лида будто лежали вместе под одним на двоих памятником. Но в еще больший ужас Марину повергло то, что за могилами коллег оказались две свежие ямы.
– Не бойся! – снова подбодрила незнакомка, потому что Марина замерла на месте.
– Видишь, они оставили то, что им больше не нужно. И ты сделай так. Все самое страшное позади. Теперь тебе будет легко и хорошо, как ты и хотела.
Незнакомка снова улыбнулась, и Марина поняла, что губы той выкрашены не помадой, а свежей кровью. Женщина плотоядно облизнулась, и Марина в ужасе отшатнулась.
Она бы упала в ближайшую яму, если бы та уже не оказалась засыпанной. В изголовье двух свежих холмиков, которые образовались всего за мгновение, высились два памятника. Марине даже не нужно было на них смотреть, чтобы понять, чьи изображения на них выбиты. Она закричала – дико, страшно. И от собственного крика проснулась.
Но еще раньше, чем успела вынырнуть из кошмара, поняла, что скоро случится что-то плохое.
С ней.
С Максом.
Глава 7
Атмосфера в машине казалась смешанной и душной, будто в салоне распылили духи из разных флаконов. Люсинде с ее чувствительностью было сложно находиться в замкнутом пространстве, в котором настроения коллег фонили слишком громко. Если бы это было возможно, она пошла бы пешком, но пришлось удовлетвориться открытым с ее стороны окном.
От сидевшего за водителем Макса сегодня исходили резкие негативные флюиды. Напарник был сильно не в духе и в таком настроении находился с вчерашнего дня. Люсинда догадывалась, что что-то произошло между ним и шаманом, потому что накануне Макс закрылся в кабинете с Арсением и долго выговаривал ему на повышенных тонах. На настроении шамана выволочка никак не сказалась: остаток дня Арсений вел себя как обычно, был одинаково учтив со всеми, а когда пришел заказ с кофе, чаем и печеньем, с восторгом вытащил из ящика целую коробку с шоколадными плитками. «Люсинда, это для тебя». Ей только оставалось поблагодарить за неожиданную заботу.
Но в чем-то шаман все же провинился, потому что Макс сегодня переиграл план отправиться в Подмосковье на двух машинах и оставил Арсения в офисе – отвечать на телефонные звонки. Шаман с улыбкой принял и это задание. Люсинде же было все равно, поедет он с ними или нет. Гера же с Лидой слишком увлеклись друг другом, чтобы заметить дурное настроение их начальника.
Коллега в последние дни пребывала в эйфории. В команде привыкли к ее сарказму, перепалкам с Герой, язвительным комментариям. А тут ведьма явила новую ипостась. Но счастье ей шло. Лида и так была красивой, а сейчас улыбка не сходила с ее лица, томность в движениях сменилась легкостью, вместо привычного яркого макияжа девушка чуть подкрашивала оттеночным бальзамом губы. Казалось, что ей не двадцать пять лет, а восемнадцать – такой юной, беззаботной и невинной она казалась. Видимо, Гера тоже заразился настроением своей невесты, потому что вернулся в обычное состояние: шутил, балагурил, шумел и наводил ненужную суету. И Люсинда была рада тому, что хотя бы Гера стал прежним. Но на фоне его привычной активности и радости Лиды мрачность Макса выделялась еще сильнее. Люсинда покосилась на напарника и тихо вздохнула, увидев, что он так и не сменил позу – сидел, прислонившись виском к стеклу и думая о чем-то своем. Она могла бы расспросить его на правах боевой подруги, но не стала бы. Потому что расспросы дали бы Максу право на ответный интерес к ее личным секретам.
Они были в дороге уже почти час, и вскоре показался нужный поворот. И как Люсинда ни крепилась, от ненужных воспоминаний избавиться не удалось. Вряд ли она приехала бы сюда по собственной воле, если бы не новое дело. Невольно ей подумалось, что расследование снова окунает их в прошлое. На этот раз в ее.
8 лет назад
Мотоцикл, несмотря на все потуги завести его, молчал. Что-то коротко щелкало в моторе, но желаемого рокота так и не раздавалось. Люсинда ругнулась от отчаяния и еле удержалась от порыва пнуть колеса как следует. Нельзя так с другом, даже если тот и предал ее. И вообще в этой ситуации виновата она, а не мотоцикл. Угораздило же ее заехать в такую глухомань! Черт дернул свернуть с шоссе на проселочную дорогу, которая увела куда-то в поля, да еще на ночь глядя, под скрывшимся за тучами небом. Видимо, ее черный ангел-хранитель сегодня служил не на стороне добра: от аварий по-прежнему оберегал, но заготовил неожиданную финалочку – ночевку под дождем в полях где-то далеко от столицы.
Люсинда задернула ворот кожаной куртки, не без труда натянула на испачканные руки перчатки и, нахохлившись, притулилась к байку. И что теперь делать? Торчать промокшим пугалом всю ночь в надежде, что на рассвете в поля выедет какой-нибудь трактор? До ближайшей деревни, судя по указателю, который Люсинда еще успела заметить на съезде, километра три, до шоссе – два. Расстояние, которое можно преодолеть пешком, но она не решилась бросить мотоцикл. Конечно, вряд ли кто-то в этом безлюдном месте его уведет или раскурочит, но без байка она чувствовала себя как без опоры. Мотоцикл стал ее единственным другом, соратником, пегасом и одновременно якорем, который не давал ей сорваться.
Люсинда поежилась от вечернего холода и бросила встревоженный взгляд на стремительно темнеющее небо. Как назло, еще и мобильник оставила дома, причем специально. Смартфон держал ее на коротком поводке: на него постоянно поступали звонки и сообщения, Люсинду умудрялись отследить, даже если она отключала г